Предательства - Лилит Сэйнткроу

— Мы?

В смысле, кто это «мы»?

— Я пойду с тобой, — ответил он почти сердито и вздохнул. — Слушай, Дрю…

— Я этого и хотела. Куда пойдем? — Я придвинулась к нему поближе. Он не отстранился. Ура.

— В город. Кристоф считает, что если удастся доставить тебя в центральную Школу, то тебя уже никто не сможет ни убить, ни предать. Дрю, я хочу кое-что спросить.

Снова вернулось напряжение.

— Спрашивай.

Я ожидала что-то вроде «А что ты ощущала, когда он пил твою кровь?» или «А что ты сделала с вертолетом?» или даже… Впрочем, не знаю. Что-нибудь про дампиров и вервольфов. Что-нибудь очень сложное и запутанное.

— Тебе нравится Кристоф? — прошептал Грейвс. — То есть, по-настоящему?

Секунду я соображала, о чем это он. О, боже.

— Мм… Нет. Так нет.

Как только я это произнесла, я поняла, что вру. Его горячие объятия, обволакивающий аромат яблок, тихий, с хрипотцой голос… И покалывание на губах от его поцелуя. Ради тебя, Дрю, я готов биться на стороне света.

Но были и зубы, вонзающиеся мне в запястье, и пугающая скорость движений, и издевка в каждом слове…

Щеки у меня снова вспыхнули, передавая жар телу, и я вся запылала в темноте, как лампочка.

Не может же он мне так нравиться? Он ведь знал мою маму. И…

— А. — Неужели Грейвс с облегчением выдохнул?

Вдалеке недовольно прогрохотал гром.

— Что ты, он же был знаком еще с моей мамой. — Я хотела сказать что-нибудь другое, к примеру, «он меня путает». Но ведь это удар по имиджу крутой девчонки. Хотя его и так основательно подпортили в последние дни.

Да и скажи я это, на язык следом попросилось бы «когда он меня обнимает, от него пахнет не так, как от тебя». Оно мне надо?

Нет, Кристоф мне не нравился. То есть не в том смысле, как имел в виду Грейвс.

По крайней мере, я так хотела. И Грейвсу необязательно знать про сарай для лодок и прочее. Это я твердо решила.

Я по-прежнему вся горела.

— Угу, — тихо согласился он. — А можно еще спросить?

Сердце подскочило. Такой серьезный тон.

— Ты ведь уже спросил. Но давай.

По тому, как он выдохнул, я поняла, что он улыбается. Я тоже слегка улыбнулась. Подождала. Повисла тишина. В конце концов, я нетерпеливо шевельнулась:

— Ты спишь?

— Нет. — Он перевернулся на другой бок, оставив меня наедине со своей спиной. — Ладно, неважно.

Черт возьми. Сердце упало. Дурак. Неужели нельзя спросить, нравится ли мне кто-нибудь другой?!

Я лежала в темноте, думая, что делать. Одежда жутко надоела, но, если я хоть что-нибудь сниму, все пойдет не так. Я придвинулась поближе к нему и обняла одной рукой. Он напрягся. Я прижалась к нему всем телом. Он был в футболке, и я своим дыханием нагрела ему спину между лопаток.

Как хорошо! Его волосы касались моих, и я снова вдохнула его запах. Подсунула под голову локоть — не очень удобно, не спорю, особенно, когда одежда сбилась комом, пот засох на коже, ну и вообще. И все равно, прислушиваясь к стуку дождя по крыше, я ощутила, как холод и боль внутри сменяются теплом. Я справлюсь.

Это был не обжигающий жар, как от Кристофа, а нежное, мягкое тепло. Его ощущаешь, когда сидишь у костра, который приятно согревает. Оно не такое палящее. И не такое сильное.

Я искала слова.

— Нет, мне не нравится Кристоф. Мне нужен кое-кто другой.

Напряжение сразу куда-то подевалось. Грейвс расслабился совсем, как кот. А мне стало еще теплее. Я будто растаяла.

— Кое-кто другой? — переспросил он срывающимся шепотом. Мне пришлось подавить смех.

Да, тот, кто не пугает меня, как Кристоф. Тот, на кого я могу положиться.

— Ага. Он разгильдяй, но мне нравится.

— Не такой уж и разгильдяй, если тебе нравится, — пробормотал он, и я поняла, что он улыбается.

Я широко зевнула и выдохнула ему в спину. Как хорошо. Сердце из маленькой сморщенной горошинки разрослось до нормальных размеров и стало ровно биться в груди. Я лежала и слушала, как стучит дождь по крыше и как дышит Грейвс, пока не провалилась в глубокий сон.

Ощущение тепла не покидало меня даже во сне. Но, проснувшись утром, я обнаружила, что оно исчезло.

Глава 25

«Комплекс» составляли три длинных двухэтажных бревенчатых дома, окружавших собою широкую мощеную площадку для подъезда машин. Позади одного из домов был пристроен огромный гараж. Всюду сновали вервольфы.

Оказалось, что я провела ночь в одной из «детских спален» в центральном здании. Вообще, устройство на ночлег в доме вервольфа — очень странная вещь. Обычно все укладывались спать там, где их настигала усталость, а спальни — для тех, кому вдруг понадобится уединиться.

Утром, когда я проснулась, Грейвса рядом не было. Я нашла его в холле, откуда вели двери в четыре соседние спальни и в ванную.

— Вот, принес тебе чистые шмотки. — От него приятно пахло дождем, свежим воздухом и сигаретным дымом. Волосы были жутко взъерошены, в ухе бодро поблескивала серьга. — Ты, наверное, хочешь вымыться.

Я протерла заспанные глаза, скорчила гримасу.

— Воняю, да?

— Не-а. Просто пахнешь собою. — Он улыбнулся, зеленые глаза сверкнули. — Ванная там. Сказали, зубную щетку можешь брать любую. Выйдешь — приходи завтракать.

— Сколько времени?

Окон не было, но стук дождя по крыше не стихал.

Грейвс сунул мне в руки охапку одежды.

— Около семи. Ты ранняя пташка.

— У меня все перепуталось. Мы скоро отправляемся? — Последняя фраза пришлась на зевок, который я с трудом подавила. Грейвс улыбнулся еще шире. Прикольный он все-таки, этот мальчик-гот! — А кофе здесь есть?

— Да. И еще раз да. Кристоф меня прислал тебя разбудить и помочь собраться. Выходим примерно через полчаса — как соберешься и как солнце поднимется повыше.

Я с трудом удержалась от кучи вопросов.

— Ладно. — Я откинула волосы с лица. Кудряшки цеплялись за пальцы. Наверное, я похожа на невесту Франкенштейна. — Тогда я побежала. — Он опустил руки, и мы посмотрели друг на друга. По моей физиономии стала расползаться ответная широкая глупая улыбка. — Ну что? — выпалила я, стараясь сохранить сердитый вид.

Мое раздражение, казалось, еще больше развеселило его. Все парни такие.

— Ничего. — Он повернулся на пятках — полы длинного плаща прошуршали по воздуху — и побежал прочь.

В ванной было чисто. Я очень брезглива и никогда не возьму чужую зубную щетку, но если во рту что-то сдохло, и вы можете с двадцати шагов убить своим дыханием кактус, неприкосновенность предметов личной гигиены представляется в несколько ином свете.