Чернильная смерть - Корнелия Функе

Небо над замком озарялось зеленоватыми вспышками от фейерверков Коптемаза. Зяблик праздновал победу. Свистун приказал всем комедиантам сочинять песни о его хитрости и поражении Перепела, но лишь немногие повиновались приказу. Большая часть молчала, и это молчание пело иную песню — о печали Омбры и слезах женщин, которые хоть и получили назад детей, но лишились надежды.

— Как тебе нравится огонь Коптемаза? — шепотом спросил Сажерук, когда Фарид прислонился рядом с ним к крепостной стене. — Наш друг кое-чему научился, правда?

— Все равно он бездарь, — шепнул в ответ Фарид, и Сажерук улыбнулся. Но тут же его лицо снова посерьезнело.

— Скоро полночь, — сказал он. — В это время Свистун любит оказывать узникам гостеприимство — кулаками, палкой, сапогами.

Он приложил ладони к стене и погладил камни, словно они могли рассказать ему, что происходит там, внутри.

— Он еще не пришел, — прошептал он. — Но уже скоро.

— Откуда ты знаешь? — Фариду иногда казалось, что из мертвых вернулся другой Сажерук, не тот, которого он знал.

— Волшебный Язык, или Перепел, называй его как хочешь… — тихо ответил Сажерук. — С тех пор как его голос вывел меня из царства мертвых, я знаю, что он чувствует, как если бы Смерть пересадила мне в грудь его сердце. А сейчас поймай-ка мне фею, не то Свистун изобьет его до полусмерти до восхода солнца. Только мне нужна разноцветная. Орфей наделил их своим тщеславием. Это очень удобно — стоит сказать им пару комплиментов, и они готовы на все.

Найти фею было нетрудно. Разноцветные создания Орфея заполонили все вокруг, и, хотя они не впадали в зимнюю спячку, как синие феи Фенолио, в этот поздний час ничего не стоило достать сонную кроху из гнезда. Она укусила Фарида, но он подул ей в лицо, как научил его Сажерук, так что она задохнулась и разжала зубки. Сажерук нашептал ей что-то, и вот она уже устремилась к зарешеченной щели и исчезла во тьме.

— Что ты ей сказал?

Огонь Коптемаза по-прежнему разъедал ядовитой зеленью ночное небо. Звезды и луна скрылись, а в воздухе повис едкий дым, от которого у Фарида выступили слезы на глазах.

— Рассказал, что дал Перепелу обещание послать к нему в темный застенок красивейшую из фей. А заодно она шепнет ему, что Змееглав через пять дней прибудет в Омбру, хотя кикиморы устилают его путь проклятиями, а мы тут пока постараемся отвлечь Свистуна, чтобы ему некогда было избивать заключенных.

Сажерук сжал левую руку в кулак.

— Ты даже не спросил, зачем я тебя позвал, — сказал он, тихо дуя в сложенные пальцы. — Я хотел показать тебе кое-что.

Он приложил кулак к стене — и между пальцев у него поползли огненные пауки. Они карабкались вверх по камням, все увеличиваясь в числе, словно рождались в кулаке Сажерука.

— Свистун боится пауков, — пояснил он. — Боится больше, чем мечей и ножей. Так что когда парочка таких вот заползет в его роскошный наряд, он на время забудет, как приятно избивать заключенных.

Фарид тоже сжал кулак.

— Как ты это делаешь?

— Не знаю — и это означает, к сожалению, что я не могу тебя научить. И такой вот штуке тоже.

Сажерук сложил ладони. Фарид услышал его шепот, но не мог разобрать слов. Зависть уколола его, как осиное жало, когда из горстей Сажерука вылетел огненный перепел и взмыл в ночное небо.

— Научи меня! — прошептал юноша. — Пожалуйста! Дай я хоть попробую!

Сажерук задумчиво посмотрел на него. Стражник наверху поднял тревогу. Огненные пауки добрались до крепостных зубцов.

— Меня научила этому смерть, Фарид, — тихо сказал он.

— Ну и что? Я тоже был мертв, как ты, хотя и не так долго!

Сажерук рассмеялся так громко, что стражник посмотрел со стены вниз, и Сажерук скорее потянул Фарида за собой в густую тень.

— Правда. А я и забыл! — прошептал он.

Стражники на стене, возбужденно перекликаясь, стреляли из арбалетов по огненному перепелу. Но стрелы сгорали в его перьях.

— Ну что ж, повторяй за мной!

Фарид торопливо согнул пальцы, взволнованный, как всегда, когда ему предстояло узнать что-то новое об огне. Нелегко было повторить странные слова, которые нашептывал Сажерук, но вдруг сердце у Фарида замерло — он почувствовал между пальцев огненное щекотание. В следующий момент из его кулака полезли светящиеся пауки и двинулись вверх по стене, словно огненная армия. Фарид гордо улыбнулся Сажеруку. Но когда он попытался запустить перепела, из его ладоней вылетело лишь несколько бесцветных мошек.

— Не расстраивайся! — прошептал Сажерук, отправляя во тьму еще двух перепелов. — Есть много других интересных штук — я тебя научу. Но сейчас нам нужно спрятаться от Среброносого.

Стены замка покрылись пылающей шубой, а Фарид с Сажеруком уходили все дальше в дебри леса. Огонь Коптемаза погас. Небо принадлежало теперь огню Сажерука. Свистун выслал солдат на их поиски, но Сажерук заставил пламя порождать рысей и волков, змей, неожиданно скатывавшихся с деревьев, и искрящуюся мошкару, летевшую в лицо латникам. Казалось у подножия замка горит, но огонь не обжигал, и Фарид со своим учителем — темные тени в багровой пучине пламени — сеяли ужас, не затронутые им.

Свистун велел лить со стен воду, застывавшую льдом на ветвях деревьев. Но огонь Сажерука продолжал пылать, порождая все новых чудовищ, и угас лишь с рассветом, как ночной призрак. Лишь огненные перепела продолжали кружить над Омброй, а когда Зяблик отправил в погасший лес собак, огненные зайцы все время сбивали их со следа. Фарид сидел с Сажеруком в зарослях терновника и чертополоха и чувствовал в сердце тепло счастья. Как хорошо снова быть рядом с Сажеруком, как раньше, в те ночи, когда он охранял его покой и защищал от дурных снов. Но сейчас его, кажется, не от чего было защищать. «Только от тебя самого, Фарид», — подумал он, и счастье погасло, как огненные звери, которых создал Сажерук, чтобы спасти Перепела.

— Что с тобой? — Сажерук смотрел на него так, словно умел теперь читать мысли не только Волшебного Языка.

А потом взял руку Фарида и тихонько подул ему на ладонь, пока в горсти у юноши не показалась женская фигурка из белого огня.

— Они не так страшны, как ты думаешь, — тихо сказал Сажерук. — И если они меня снова заберут, то не из-за тебя. Ясно?

— То есть как? — У Фарида замерло сердце. — Они тебя снова заберут? Почему? Скоро?

Белая Женщина у него на ладони превратилась в мошку, взлетела и растаяла в утреннем тумане.

— Это зависит от Перепела.

— Что?

Сажерук предостерегающе зажал ему рот ладонью и осторожно раздвинул колючие стебли. Под окнами тюрьмы караулили солдаты. Они смотрели на лес вытаращенными от страха глазами. С ними был Коптемаз. Он осматривал крепостную стену, словно надеялся прочитать на камнях, как удалось Сажеруку поджечь ночь.

— Ты только посмотри на него, — прошептал Сажерук. — Он ненавидит огонь, а огонь — его.

Но Фариду было не до Коптемаза. Он взял Сажерука под локоть.

— Не дай им снова себя забрать! Прошу тебя!

Сажерук посмотрел на него. У него стал совсем другой взгляд, чем до ухода. В глазах больше не было страха, только прежняя чуткая настороженность.

— Я же тебе сказал, все зависит от Перепела. Так что помоги мне его уберечь. Помощь ему понадобится. Пять дней и пять ночей во власти Свистуна — это очень много. Я думаю, мы рады будем, когда Змееглав наконец сюда доберется.

Фариду еще многое хотелось спросить, но он понял по глазам Сажерука, что больше ответов не будет.

— А Уродина? Ты не веришь, что она сможет его защитить?

— А ты веришь? — отозвался Сажерук.

Сквозь колючие заросли пробивалась фея. Она чуть не ободрала себе крылья о шипы и в полном изнеможении опустилась на колени Сажеруку. Это была та самая, которую он посылал к Перепелу. Она отыскала узника и вернулась передать его благодарность, не забыв при этом упомянуть, что Перепел подтвердил: такой красивой феи он еще никогда не видел.

Исчезнувшие дети

В детстве

Я был белкой, перепелом, лисой,

Говорил с ними на их языке,

Взбирался на их деревья, рыл их норы,

Знал вкус каждой былинки и каждого камня,

И смысл солнца, и что хочет сказать ночь.

Норман Рассел. Что хочет сказать дождь

Шел снег — крошечные ледяные звездочки, и Мегги задавалась вопросом, видит ли отец из своего заключения кружащиеся снежинки. «Нет, — отвечала она самой себе, — застенки Омбры слишком глубоко под землей». Мысль, что Мо не видит первого снега в Чернильном мире печалила ее не меньше чем сам факт, что он в тюрьме.

Сажерук его охраняет. Черный Принц без конца повторял ей это. Баптиста и Роксана тоже не уставали об этом твердить. Сажерук его охраняет. Но Мегги все время вспоминала Свистуна и то, какой хрупкой и юной казалась рядом с ним Уродина.