Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

рюмку с ядом!

– К счастью, нет! – проговорила Анна Валерьевна, поднимаясь. – Я, кажется, неплохо сыграла свою роль?

– Аннета! – воскликнул Виталий, изумленно глядя на родственницу. – Как ты могла?!

– Я? Как я могла? И ты это говоришь – после того, что ты сделал? Ну и мерзавец же ты, Виталий! Жадный, глупый мерзавец! И к тому же полное ничтожество! Не зря муж предупреждал меня, чтобы не имела с тобой никаких дел! А я вот расслабилась с возрастом, все одна да одна… Вот и пригрела змею на собственной груди… Антон, пожалуйста, спусти его с лестницы!

Антон подошел к бледному человечку и поднял руку. Тот в ужасе попятился и замахал руками. Антон схватил его за воротник пиджака, поднял и понес к выходу. Выпихнул его, придав небольшое ускорение, и тщательно запер дверь.

– Я же сказала спустить его с лестницы! – рявкнула старуха.

– Спокойно, бабуля, обойдемся без членовредительства, а то он потом тебя по судам затаскает! – отмахнулся Антон.

На следующий день мне позвонил Антон и сказал, что я ему срочно нужна. Оказалось, что Ираиду Павловну перевели в палату и она просила принести ей необходимые вещи – кое-что из одежды, потому что она вскоре собиралась вставать, а также полотенце и айпад, поскольку в больнице совершенно нечего делать, а работа стоит.

Так вот, Антон понятия не имеет, где что лежит у нее в квартире, а когда он спросил, то она, конечно, объяснила, но только один раз, и он ничего не запомнил.

Голос у него был очень расстроенный, так что я подавила порыв вежливо послать его подальше и согласилась встретиться на квартире Бастинды.

А то, если он не принесет то, что нужно, она ему такого наговорит, мне ли не знать.

Все же один положительный момент в разговоре я себе уяснила: Бастинда явно идет на по-правку.

Кот Трюфель встретил меня равнодушно, зато мигом вспрыгнул на руки к Антону, да так и сидел там все время.

Я быстро собрала нужные вещи, поскольку Ираида снабдила своего сыночка подробным списком, но потом долго искала в столе зарядку для айпада.

Вот интересно, куда она подевалась, вроде бы у Ираиды всегда полный порядок.

– А это что такое? – Антон стоял перед столом и что-то на нем разглядывал.

Я издала вопль, увидев зарядку под столом, вытащила ее и заглянула Антону через плечо.

Он смотрел на старую пожелтевшую газету, которую я спасла от Трюфеля и сложила из обрывков. Файл так и лежал на столе, и кот его не тронул.

Причем газета лежала обратной стороной вверх.

Я помедлила, поскольку не хотела ничего объяснять Антону, тогда он задумчиво проговорил:

– Интересно… число «пи» до седьмого знака.

– Что?! – переспросила я удивленно. Мне показалось, что Антон бредит. – При чем тут число «пи»?

Действительно, я помнила из школьной программы, что это за число, и то весьма приблизительно, но где Антон нашел его в этой старой пожелтевшей газете?

– Ну как же, – Антон взял со стола ручку и стал записывать на подвернувшемся листке, – Третья Рождественская улица – пишем 3… дом четырнадцать – пишем 1 и 4… нумера, то есть квартиры пятнадцать и девяносто два… значит, получается 3, 141592… это и есть число «пи» до седьмого знака, или до шестого после запятой…

– Чушь какая-то! – фыркнула я. – Это просто совпадение!

– Ну уж нет! Такого совпадения быть не может. Вероятность совпадения одной цифры – одна десятая, поскольку цифр всего десять, считая ноль. Вероятность совпадения двух цифр – уже одна сотая, трех цифр – одна тысячная, четырех – одна десятитысячная… а вероятность совпадения семи цифр уже один к десяти миллионам, то есть пренебрежительно мала! А если еще учесть, что цифры идут в нужном порядке, то вероятность вообще астрономически ничтожна! Я точно тебе говорю – в этой заметке зашифровано число «пи»!

– Ну не знаю… а зачем в этой заметке зашифровывать число?

– Вот этого не могу сказать, но вот на что я обратил внимание. Кроме цифр числа «пи», здесь упомянуты еще несколько чисел, не имеющих к «пи» никакого отношения: восемь и двенадцать – увеличение телескопа, а также два и семь – упомянутая в заметке дата. Из самых общих соображений я бы сказал, что автор заметки хочет, чтобы мы взяли вторую, седьмую, восьмую и двенадцатую цифры представления «пи», то есть один, два, шесть и девять…

– Обалдеть! – не выдержала я. – Ты что, помнишь это самое число до двенадцатого знака?

– Вообще-то до тридцатого, – скромно ответил Антон, – хочешь проверить?

– Нет, спасибо! А ты что – математику изучал? Вроде ведь ты кино снимаешь.

– Сейчас кино снимаю, а окончил в свое время математический факультет и какое-то время интересовался шифрами.

Он на мгновение замолчал, а потом повторил:

– Один, два, шесть и девять… что бы это значило?

Я не стала ему говорить, что эти цифры – дата рождения моей мамы: первое февраля шестьдесят девятого года.

Мама тут абсолютно ни при чем.

Тут Антон взглянул на часы и заторопился в больницу, из чего я сделала вывод, что мамаша успела уже взять его в свои ежовые рукавицы. А я вспомнила про лампу.

Судя по всему, я в эту квартиру больше не попаду, так что нужно ее забрать. Но как это сделать, чтобы Антон не заметил? Еще подумает, что я хочу что-то упереть. Прямо, может, и не скажет, но затаит сомнения. Неудобно.

Я улучила минутку, когда Антон сердечно прощался с котом, и запихнула сверток с лампой в сумку с вещами Бастинды. Потом как-нибудь незаметно вытащу.

Но когда мы вышли на улицу, Антон с криками: «Вон автобус идет!» выхватил у меня из рук эту самую сумку и рванул к остановке. Я не успела и слова сказать, как он запрыгнул в автобус, и тот тронулся с места. Ну дает вообще!

Я проводила взглядом отъезжающий автобус и даже топнула ногой от бессилия. Не бежать же за ним до следующей остановки!

Достала из кармана телефон и начала набирать номер Антона…

Как вдруг что-то укололо меня в шею, сильные руки схватили меня за плечи, и я услышала холодный, невыразительный голос:

– Думала, что избавилась от меня?

Я вывернула шею как могла…

И увидела его, того самого человека неопределенного возраста, с неестественно белыми волосами и глазами без зрачков. Того, кого мысленно называла Белоглазым.

Белые глаза не были сейчас видны, потому что он был в непроницаемо черных очках.

– Ты… это ты… – пролепетала я, с трудом справившись с голосом.

– Как видишь! – усмехнулся он.