Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

вас это не интересует – тогда и говорить не о чем…

– Нет, Жорж, подождите. Пожалуй, я съезжу к вашему знакомому. Просто так, из любопытства…

– Ну, если из любопытства… когда вам будет удобно?

– Да хоть прямо сейчас!

Орловский взглянул на часы и проговорил:

– Сейчас чуть рановато, а вот через часик будет в самый раз. А пока давайте выпьем вашего чудесного кофе…

Кофе у старухи был отвратительный, но из таких чашек Орловский готов был пить что угодно. После разговора он чувствовал себя так, будто в одиночку разгрузил вагон чугунных болванок. Нет, ну до чего же упрямая старушенция! Характер у нее всегда был скверный, понятно, что внук старается поменьше тут бывать. Вот и приблудился этот аферист, а может, и убийца…

После кофе Орловский аккуратно запаковал картину, и через полтора часа они с Анной Валерьевной вошли в антикварный магазин на улице Некрасова.

Хозяин магазина, подвижный лысый человечек с темными выразительными глазами, встретил их в дверях своего кабинета и после взаимных вежливых представлений проговорил, оживленно потирая маленькие ручки:

– Ну, где же ваша картина? Мне не терпится на нее взглянуть!

Анна Валерьевна протянула сверток Орловскому.

Он неторопливо, с чувством собственного достоинства развернул его и положил на стол перед антикваром.

Тот достал из ящика стола лупу и принялся, пыхтя и что-то насвистывая, разглядывать картину с обеих сторон.

– Извини, Аркадий, – отвлек его от этого занятия Орловский, – а что это у тебя на этом экране?

– А, это, – антиквар на мгновение поднял глаза, – это изображения с камер, установленных в магазине и в кабинете моего заместителя. Я ведь должен видеть, что у меня происходит.

И он снова занялся обследованием картины.

А Орловский нет-нет и поглядывал на монитор.

Наконец антиквар оторвался от своего занятия и проговорил, разведя ручками:

– Ну что я могу сказать? Хорошая работа!

– Так это Вермеер? – взволнованно спросила Анна Валерьевна. – Подлинный Вермеер?

– Ну что вы! Не Вермеер, и не де Хох, и вообще эта работа выполнена совсем недавно – думаю, в этом году…

– Что?! – вскрикнула Анна Валерьевна. – Но эта картина висела в моем доме много лет…

– Что я могу сказать? Против фактов не поспоришь!

– Вы хотите сказать, что это подделка?

– Ну, я предпочитаю слово «имитация», оно как-то лучше звучит.

– А может, нужны еще какие-то научные исследования? Какие-то проверки? Вот Георгий говорил, что у вас есть какие-то сложные современные приборы?

– Уверяю вас, если бы это было нужно – я бы все проверил, но здесь случай совершенно очевидный…

Анна Валерьевна прижала к груди сумку, повернулась к Орловскому и проговорила, поджав губы:

– Я поверила вам, Жорж! А вы…

– Постойте, Анна Валерьевна, – остановил ее Орловский. – Взгляните-ка на этот монитор…

– Зачем? – но она все же посмотрела на экран.

Там она увидела бледного мужчину лет сорока, с прилизанными бесцветными волосами, в поношенном черном костюме. Он сидел за столом перед заместителем директора.

– Это же Виталий, – равнодушно проговорила Анна Валерьевна, – младший брат моего покойного мужа… интересно, что он здесь делает?

– Вот и мне тоже интересно!

Виталий тем временем положил на стол перед антикваром небольшую картину.

– Аркадий, – Орловский повернулся к своему приятелю, – можно увеличить изображение?

– Нет проблем! – Антиквар подкрутил какую-то ручку на нижней панели монитора. Изображение приблизилось, и теперь можно было разглядеть лежащую на столе картину.

Голландский дворик, вымощенный кирпичом, женщина в длинной красной юбке, с корзиной в руках…

– Интересно! – проговорил Орловский.

– Очень интересно! – подхватил антиквар.

– Что это?! – воскликнула Анна Валерьевна. – Виталий?! Но это невозможно!..

– А вот это мы сейчас узнаем!

Антиквар снял трубку с телефона и проговорил, приглушив голос:

– Боря, задержи этого клиента. И картину, картину принеси ко мне в кабинет!

Через несколько минут в его кабинет вошел долговязый человек с рыжими, мелко вьющимися волосами.

– Я ему сказал, что нужна дополнительная проверка. Он очень не хотел, но в конце концов согласился…

С этими словами он бережно положил на стол картину – с виду точно такую же, как та, которую привезла Анна Валерьевна.

– Я, конечно, не беру на себя ответственность, – проговорил Борис с придыханием, – но лично мне кажется, что это…

– Не берешь – и правильно делаешь! – оборвал его начальник и склонился с лупой над картиной.

На этот раз он разглядывал ее гораздо дольше.

Когда же наконец оторвался от нее, лицо его горело.

– Это самый знаменательный день в моей жизни! – проговорил он торжественно.

– Неужели Вермеер? – вскрикнула Анна Валерьевна.

– Ну, сразу так не скажу, для этого нужны техническая экспертиза и независимое мнение нескольких крупных специалистов, но что это Голландия, семнадцатый век и работа выдающегося мастера – за это я ручаюсь!

– Виталий! – воскликнула Анна Валерьевна.

– Да, мы забыли про вашего родственника…

С этими словами антиквар вскочил из-за стола и бросился вон из кабинета.

Орловский поспешил за ним, поддерживая под руку Анну Валерьевну. Та шумно дышала и приговаривала:

– Виталий… Виталий… быть не может…

Заместитель директора антикварного магазина вернулся в свой кабинет, где его нетерпеливо ожидал бледный мужчина с прилизанными волосами, в поношенном черном костюме. При виде антиквара он взволнованно привстал.

– Ну, что скажете?

Антиквар спокойно сел за стол, положил перед собой картину и проговорил равнодушным голосом:

– Мы можем взять вашу картинку на комиссию, а можем заплатить вам сразу. Так, конечно, будет чуть меньше денег, но зато вам не придется ждать…

– Что?! – мужчина еще больше побледнел, часто заморгал и выпучил глаза. – Можете заплатить сразу? Да у вас нет таких денег! Нет и никогда не было!

– Почему же нет? – антиквар взглянул на клиента удивленно. – Это же совсем небольшие деньги…

– Как – небольшие? Вы, наверное, шутите!

– Ну, конечно, для кого-то они могут быть большими… – Антиквар сочувственно взглянул на костюм посетителя.

– О каких деньгах вы говорите?

– Ну, тысячи две… максимум две с половиной – рама довольно приличная…

– Две? Тысячи? Долларов?

– Почему долларов? Рублей, конечно!

– Да вы с ума сошли! Две тысячи! Не смешите меня! Это же кто-то из «малых голландцев»! Семнадцатый век! Золотой век голландской живописи! Возможно, это Питер де Хох или даже…

– Это вы меня смешите! Семнадцатый век! Да с чего вы взяли? Короче, если хотите – я вам заплачу две с половиной тысячи… ну хорошо, три, с учетом рамы…

– Вы ничего не понимаете в живописи! Совершенно ничего! Я пойду к другому антиквару! И вы горько пожалеете, что упустили шедевр! Про вас будут анекдоты рассказывать! Вас уволят и не возьмут ни в один приличный магазин!

С этими словами бледный мужчина вскочил, схватил картину и выбежал