Дети Капища - Ян Валетов

Через три с половиной часа они остановились и сверились по GPS. Результат оказался не таким уж и плохим. Им удалось пройти почти шестьдесят километров по маршрутизатору и немногим более пятидесяти верст реального пути. Один из баков по левому борту, если верить датчикам, был почти пуст, второй, расположенный симметрично по борту правому, – пуст наполовину. Вторая пара баков была полна. Расход топлива оказался меньше ожидаемого, но все равно немалым, хотя, по сергеевским расчетам, горючего на дорогу должно хватить вполне, а если повезет, то для обратного пути надо будет добавить всего литров сто.

– Меняемся, – приказал Сергеев, складывая карту. – Вадик, давай назад, к Матвею. Молчун, садись рядом, стажироваться будешь.

Он оглянулся.

– Мотл, ты как?

– Бывало лучше, Миша, – отозвался Подольский.

Потеть он не перестал, но дыхание выровнял и сейчас сидел на корточках возле носилок Али-Бабы, проверяя повязки. Тот смотрел на Мотла глазами джейрана и молчал, закусив губу.

«Так и закладываются основы интернациональной дружбы, – подумал Сергеев с некоторой долей черного юмора. – И гуманность побеждает вековую вражду. Это радует, особенно если вспомнить, что устроил этот сын пустыни на рейсе „Эль Аля“».

Но Матвей об этом не знал, и Вадим об этом не знал. И сообщать им подробности того давнишнего и кровавого случая в планы Сергеева не входило. Как и о роли беспомощного нынче Али-Бабы в том теракте на борту израильского самолета. Запаса гуманности у его попутчиков могло бы и не хватить.

– Ничего страшного, – доложил Мотл, завершив осмотр. – Больно ему, конечно, но раны не открылись. Слушай, Али, – обратился он к арабу на английском, с ужасающим акцентом (но речь была вполне доступна для понимания и даже похожа на разговорную). – Придется потерпеть. Я дам тебе несколько таблеток анальгетика, будет легче.

Али-Баба, за головой которого «Моссад» охотился добрых десять лет, принял обезболивающие таблетки с ладони еврея Подольского и жадно запил их водой из пластиковой бутылки.

Сергеев занял место водителя. Оно было поудобнее, чем в БТРе, но орудовать двумя педалями и двумя рычагами во время многочасового пути было сомнительным удовольствием. Михаил для проверки несколько раз качнул рулями на тяговом винте – обледенения не было, рули ходили свободно – и плавно тронул «хувер» с места.

До сумерек оставалось меньше семи часов. За это время Сергеев хотел пройти хотя бы еще шестьдесят-семьдесят километров.

Пока над рекой ветер гнал тяжелые снежные тучи, вертолетов можно было не опасаться. Но рано или поздно метель закончится, и вот тогда…

О том, что будет тогда, Сергеев не успел додумать.

Из пурги вывалился лежащий на боку карьерный самосвал – громадный, словно рухнувший на лед мамонт. Кузов ударом свернуло под немыслимым углом к шасси, колеса, венчавшие уродливые столбы мостов, висели в воздухе, как шляпки огромных грибов. Оторванный ударом кардан уходил под лед исполинским комариным жалом.

– Ни фига ж себе! – выдохнул Вадик.

Зрелище действительно было впечатляющее, но времени на рассматривание у Михаила не было.

Он бросил «хувер» влево, полагаясь более на интуицию, чем на зрение, и оказался прав в своем выборе: уйдя вправо, они бы обязательно налетели на карданный вал толщиной с хорошую сосну. Судно проскочило совсем рядом с грузовиком, едва не касаясь бортом ржавого железа днища, и вновь нырнуло в белую круговерть.

– Вот это да… – сказал сзади Матвей. – Я даже испугаться не успел. Что это было? БелАЗ?

– Похоже, – отозвался Сергеев. – Карьерный самосвал. Уф! Аж спина вспотела! Разбиться мы б не разбились, но машину бы повредили точно.

Со стороны носилок Али-Бабы донеслось несколько слов на фарси. Одно из них явно было «иншалла».

– Запомнил, как и что я делал? – спросил Михаил Молчуна, мысленно усмехнувшись. – Смотри, этот рычаг управляет рулями…

Машина Хасана стояла на тротуаре возле ресторана, оттеснив от входа «роллс-ройс» владельца заведения.

Водитель хозяина «Сарастро», довольно мрачный и коротко стриженный парень славянской наружности, подпирал дверцу черной лакированной глыбы с «серебряным духом» на капоте и мерялся взглядами с водителем Хасана, стоявшим возле не менее черного «рэндж-ровера» последней модели.

На улице было свежо, пахло дождем и озоном. Лезть в нутро джипа не хотелось совершенно.

– Я пройдусь, – сказал Сергеев. – Где меня найти ты, наверное, знаешь?

– Не волнуйся, – ответил Хасан с серьезным выражением лица.

– Вот все-таки любопытно, – спросил Михаил, – кто придумал такую схему? Ведь для того, чтобы меня сдать, надо было иметь веские причины. Кому в голову пришло сводить меня и тебя вместе?

Хасан посмотрел на него с интересом, задумался, а потом махнул рукой водителю – мол, поезжай за мной! – и пошел рядом с Михаилом в сторону Ковент-Гардена.

Сумерки еще только собирались спуститься на вечно влажные лондонские крыши. На площади, возле рынка, гуляющие туристы рассаживались по летним площадкам ресторанчиков, а со стороны Чайна-Тауна, расположенного неподалеку, доносились визгливая музыка и стук барабанов.

Со стороны Сергеев и Хасан Аль-Фахри выглядели как неторопливо прогуливающиеся приятели. Михаил в своем белом полотняном костюме «а-ля латинос» и араб в черном со сверкающей белизной рубашки грудью, несмотря на контраст в одежде, не выглядели антагонистами.

Напротив, в грации движений, в пружинистости походки, в повороте головы, в самой их осанке было настолько много общего, что посторонний наблюдатель мог бы принять одного за другого, особенно в сумерках. Эта схожесть была клеймом профессии: хотя один из них был террористом и торговцем оружием, а другой – бывшим сотрудником спецслужб, по сути, всю жизнь занимались они одним и тем же.

И сейчас, когда они неторопливо шествовали плечом к плечу по туристическому центру Лондона, обмениваясь фразами, ни у кого и мысли не могло возникнуть, что эти двое могут вцепиться друг другу в горло ровно через несколько секунд.

– Я тоже задавал себе это вопрос, – сказал Хасан. – Почему твои бывшие шефы отдали тебя мне? И не нашел на него ответа. Не знаю. Я не просил ни о чем. Просто в одно прекрасное утро мне позвонили и сделали предложение…

– И оно было лучше, чем предложение, что сделал тебе Блинов… – продолжил Сергеев.

Хасан прерывисто засвистел горлом, что должно было означать смех.

– О да! На тот момент любое другое предложение было для меня лучше. Ведь участвовать в этой сделке меня не приглашали вообще. Они решили, что могут обойтись без меня…

«Ах вот оно что… – подумал Сергеев. – И можно сколько угодно рассчитывать и строить сложные комбинации, но как же правы те, кто всегда и во всем полагаются не на изощренный ум, а на самые банальные человеческие чувства. Зависть. Лживость. Желание унизить ближнего. Больное самолюбие. Похоть. Жадность. Универсальный пусковой механизм. Они решили, что могут обойтись без меня! И пошло-поехало… Воруется информация. Готовятся к атакам боевики. Разрабатываются сложнейшие планы. Десятки людей передвигаются по миру, чтобы занять исходные позиции согласно рекомендациям высокооплачиваемых аналитиков. И, для того чтобы одно государство перехватило выгодные оружейные контракты у другого государства, будет сделано все! Но начало было положено одной фразой: „Ты знаешь, я слышал, что твои бывшие партнеры обошлись без тебя!“ Потому что нет лучшей мотивации для такого человека, как Хасан, чем ущемленное самолюбие».

Михаил невесело усмехнулся.

– Даже если они и обошлись без тебя… Не думаю, чтобы ты обиделся!

– Когда я обижаюсь, это заканчивается чьей-то смертью!

– Не преувеличивай, Хасан! И у Рашида, и у Блинова были причины тебе не доверять. Убедительные причины!

К удивлению Сергеева, с этим предположением Аль-Фахри согласился.

– Да, были. Я бы тоже никому не верил после такой стрельбы. Но они работают со мной не первый год. Мы могли бы все обсудить.

– Люди, которые посоветовали тебе работать со мной, тоже знали меня не один год. Однако «слить» информацию тебе это не помешало.

– У вас, у неверных…

– Давай оставим религиозные диспуты, Хасан. Меня «слили» не потому, что мои шефы не мусульмане, а потому что им это выгодно в настоящий момент. В короткой или долгосрочной перспективе пока непонятно, но «на сейчас» выгодно. И не говори мне, что мусульмане не предают, ради Аллаха! Предают, еще и как! И хасиды предают! И греко-католики! И пока это будет выгодным бизнесом – предавать не перестанут. А выгодным бизнесом это будет всегда.

Они прошли мимо станции метро, занимавшей угол здания, мимо нескольких магазинов, у которых толпилась молодежь. На узких скамейках, расположившихся в центре пешеходного тротуара, не было свободного дюйма – их оккупировали компании: ярко раскрашенные, раскованные и веселые. Звучал смех.