Американский ниндзя 1-2 - Майк Холланд

…Об их возникновении известно немного, даже век появления ниндзя спорен: одни связывают их возникновение с V–VI веками и именем Яматы, другие — и их большинство — считают, что ниндзя возникли в VII веке, когда шла смена господствующей религии и синтоизм спорил с буддизмом, и многие уходили в труднодоступные районы, поселяясь там отдельными колониями со своим укладом и с острой необходимостью ежедневно бороться за жизнь. Только последнее и могло вызвать к жизни невероятные умения, которые ниндзя, тогда еще так не называвшиеся, осваивали с самого раннего возраста. Более или менее достоверные упоминания о ниндзя связывались со временем правления принца Сетоку Таиси, однако там речь шла скорее об использовании ниндзя в его войне против врагов, чем о достоверном зарождении и формировании искусства как такового: применяют то, что уже существует. Не слишком ясно и происхождение названия искусства ниндзя, прежде называемого «Синоби-дзюцу». В такой формулировке оно могло происходить и от «син-но-бу» дзюцу — искусства лечения, чем славились их опальные шаманы, и от «синио» — «терпи». Корень «нин» в японском языке означает всего лишь «человек» — «нингэн» в полной транскрипции, когда речь идет об отдельном понятии, и просто «нин» в составе других слов: «тесании» — исследователь, «ханнин» — преступник — или в словосочетаниях типа «танин» — «чужой (другой) человек». Так что, исходя из правил грамматики, «ниндзюцу» можно бы было перевести просто как «человеческое искусство» или «искусство человека». В такой простоте кроется одновременно и философский и искусствоведческий смысл: искусства разделяют по родам, отталкиваясь от материала, над которым работает творец. Таким материалом в боевых искусствах является человек — упражнения и воспитание создают из его биологической основы особое тело и особый дух. С другой стороны, просто «нин», без приставок, в прошлом означало, в первую очередь, не «человек» вообще, а «человек без сана», что указывало на особую категорию населения, заменяющего недостатки в происхождении и положении в обществе своими умениями.

Сами ниндзя, как предмет боевого искусства и его создатели, являлись одновременно и материалом и творцами. Стало быть, как любой материал или любой творец, могли быть использованы почти кем угодно и как угодно: последнее уже диктовали жизненные условия, превращая одних в верных слуг, других — в сверхумелых годоворезов, а третьих — в независимых ни от кого держателей старых традиций… Но и первые, и вторые, и третьи умели делать то, что в глазах непосвященных людей казалось настоящим волшебством: побеждать вооруженных противников голыми руками, исчезать, с невероятной скоростью зарываться в землю, часами сидеть под водой, проникать в запертые помещения, попадать камешком, брошенным пальцами ноги, противнику в глаз, перевоплощаться в других людей, полностью воспроизводя особенности их манер и речи гак, что им позавидовал бы любой актер, лечить и убивать…

Вот таким должен был быть далеко не полный, а очень поверхностный ответ на вопрос: «Кто такие ниндзя?» Но, как известно, легче всего отвечать тем, кто знает меньше других, и Джо выручил Джексон.

— Это секретное японское общество, — пояснил он. — Там, где тренируются особо опасные убийцы.

Это было именно то, что надо: Дикий Билл не нуждался в исторических и философских экскурсах. Как любому истинному военному, ему куда важнее было знать: враг перед ним или друг. И если враг

— то какой породы и как с ним бороться. «Общество опасных убийц» — такое определение полностью удовлетворяло его любопытство, и лишь одно немного смущало его.

— А что, по-твоему, делают здесь японские убийцы? — поинтересовался он.

— Отдыхают, — зло прокомментировал сержант.

Вот на это Джексон не знал, что ответить.

— Они пытались нас похитить, сэр, — уклончиво объяснил Джо.

— Да? — на круглом лице сержанта появилась жабья ухмылка. — А на кой… вы им нужны?

Дорого бы заплатил Джо, чтобы и ему кто-то ответил на этот естественный вопрос! Поведение загадочных ниндзя с острова было так же необъяснимо, как и их появление в этом регионе.

— Хватит, сержант, — неожиданно оборвал его Дикий Билл. — Лучше проводите этих троих в коридор… — его палец указал на Чарли, Тома и Берга,

— и если хоть кто-нибудь узнает про то, о чем здесь говорилось, я вас всех расстреляю. Понятно?

— Так точно, сэр, — дружно ответили пехотинцы.

Капитан Вудворт прищурился, в его глазах все еще прыгали огоньки, но теперь скорее сердитые, чем веселые. Он и верил, и не верил странному докладу: с одной стороны, он звучал удручающе невероятно, противоречил здравому смыслу: ну кто, скажите на милость, поверит вдруг в то, что на него (или на его людей — для Дикого Билла это являлось одним и тем же) охотятся не просто убийцы, что само по себе странновато, а средневековые убийцы, да еще и японские, в то время как с Японией США не воюют? Но с другой — люди исчезали, и мальчишка видел ниндзя, не зная еще, что таковые могут существовать в природе: можно ли было найти лучшее доказательство его правоты? И все же не это волновало Вудворта больше всего.

Он хотел действовать.

«Покажите мне этих ниндзя — я с ними разберусь», — молчаливо просил он у Джо, ничуть не сомневаясь, что любые «особо опасные убийцы» не смогут ему противостоять. Опасные? Тем лучше интереснее будет драка и ценнее победа. И без того капитан не раз сожалел, что его молодость проходит зря: охрана посла была делом пусть и почетным, но не способным вдохновлять и тем более — заставлять сердце биться быстрее. Дикому Биллу хотелось быть «диким». Дикому Биллу хотелось сражаться.

Дверь закрылась и открылась снова, впуская в комнату недовольного, но почему-то гордого собой сержанта. По его виду можно было заключить, что он «вычислил» истину и объявил на нее монополию: это и впрямь позволяло ему поглядывать на других свысока.

— Это самая глупая история, которую я слышал в своей жизни… — начал было он свои разоблачения, но его никто не слушал.

— Так вы хотите сказать, — Дикий Билл закинул ногу за ногу и начал разглядывать собственные ботинки, — что моих четверых людей тоже похитили ниндзя? Но почему?

Правильный ответ на этот вопрос рассеял бы его последние сомнения. Дикий Билл мог признать любое невероятное — лишь бы оно звучало достаточно логично. Убийц можно нанять и в Японии — мало ли, что кому взбредет в голову. Но зачем кому-то нужно их нанимать?! Они что, на русских работают? на ливийцев? на кого-то еще?

Кулаки капитана сжались. Высказывая свои сомнения, одним кулаком он начал размахивать в воздухе: так Дикий Билл сопровождал ход своих мыслей.

Джо и Джексон переглянулись.

Джо строить гипотезы не любил: ему было проще «работать» с конкретными обстоятельствами, не размышляя над их происхождением и последствиями. Главное — поступать по совести, а остальное — будь что будет…

Джексон, тоже практик, делать этого просто не умел.

— Мы не знаем, сэр…

Дикий Билл в досаде цокнул языком.

«Впрочем, — подумал он спустя секунду, — разве это не доказательство, что ребята не врут? Тот, кто рассказывает сказки, обычно очень логичен: ему надо изначально позаботиться о том, чтобы его фантазии звучали достоверно».

— Ну ладно, — нехотя проговорил он: даже последняя мысль не полностью истребила его сомнения. — Мы предупредим об этом посла.

— Сэр, — шагнул вперед Джо. Колебания капитана были ему очень понятны: если бы не собственный опыт, Джо и сам вряд ли доверился бы чужим сообщениям такого рода. — Дайте нам еще несколько дней — мы наверняка выясним что-нибудь. К послу лучше обращаться, когда у нас на руках будут доказательства.

— Вы думаете? — усмехнулся Дикий Билл.

Он снова был готов поверить Джо — хотя бы потому, что эта мысль совпадала с его собственной.

— У нас есть… — Джо немного запнулся. Зная преданность капитана своим пехотинцам, было бы очень неосторожно упоминать, что кто-то из них замешан в этой темной истории: даже намек на это способен будет разрушить начавшееся было взаимопонимание, — …наводка, сэр.

— Да? — выражение лица капитана сообщило о том, что он ждет продолжения.

Джексон нетерпеливо подтолкнул Джо рукой: объясни ему.

Джо взглядом попросил его помолчать.

Дикий Билл снова слегка нахмурился: вот эта игра в молчанку ему уже не нравилась. Он считал, что имеет право рассчитывать на откровенность рейнджеров: раз уж он согласился принять на веру их дикое заявление насчет японцев, им нечего было скрывать, если они не собираются присвоить себе все лавры. А вот выскочек, индивидуалистов, думающих не столько о деле, сколько о коллекционировании заслуг, Вудворт не терпел.

«Ладно, не торопись их обвинять, — одернул он себя. — Дай им время. Несколько дней погоды не сделают, главное — чтобы люди перестали пропадать. Если они прищучат эту японскую или какую там еще банду — это будет важней твоей личной неприязни».