Клеточник, или Охота на еврея - Григорий Самуилович Симанович

направились к двери. В этот момент в кармане Кротова едва слышно зазвонил мобильник. Он достал его уже на выходе, замер на мгновение и вдруг, повернувшись, обратился к президенту:

— Прошу прощения, пришла информация по нашему делу, она многое меняет.

Хозяин кабинета попросил всех вернуться, двери закрыли, и Кротов не без волнения в голосе изрек:

— Десять минут назад, по сообщению надежного агента, из задних ворот резиденции председателя ФКП с эскортом из трех машин охраны выехал черный лимузин без номеров, с характерным спецсигналом. Нам точно известно, так выглядит дежурный реанимобиль для экстренных ситуаций. Он всегда на парковке в подземном гараже с двумя сменными бригадами врачей. Прежде ни разу не использовался. Они взяли курс на запад, в направлении Рублевки.

— Допустим, ему стало плохо, в чем я сильно сомневаюсь. Он физически крепкий человек, абсолютно здоровый. Но даже если… Что из этого следует? — спросил президент, пожимая плечами.

— Кто-то мог воспользоваться отсутствием хозяина и проявить гуманность в отношении Фогеля — разрешить ему звонок, — предположил Кротов. — Или же продолжение спектакля, еще одна провокация, чтобы мы повелись и предприняли силовую акцию.

— Позвольте мне, — попросил осмелевший Вадим. Президент кивнул. — А не мог у него случиться сердечный приступ? Причем до того, как он решил вопрос с Фогелем. Вдруг не успел отдать приказ его убрать.

— Версии, версии, предположения! — воскликнул президент. — Они нам ничего не дают.

— Я бы добавил еще один возможный сценарий, — тихо сказал Тополянский. — Мне видится некое помещение, где Мудрик издевается над своей жертвой. Вряд ли при свидетелях, даже самых приближенных. И камеры наблюдения там быть не может: слишком интимное местечко. Уж не знаю, бьет ли он старика, вырывает ему ногти или подвергает иным испытаниям. И вдруг ему становится плохо, он теряет сознание, может быть, даже скоропостижно умирает от разрыва сердца. Так или иначе, в пыточной забыт или на минуту доступен его мобильный телефон. Фогель, пользуясь этим, звонит жене. Понимаю, выглядит как эпизод американского боевика, сценарный ход, обостряющий интригу. Но меня наталкивает на эту версию бессилие ваших технических служб при попытке определить номер, с которого произведен звонок. У кого еще мог Фогель взять такой телефон, если, конечно, ему не предоставили возможность позвонить с него? И каким еще образом, кроме как со стола, где он просто лежал в момент, когда Мудрик, предположим, потерял сознание? У многих из нас привычка в помещении, в своем кабинете класть мобильник на стол. В любом случае, господин президент, Мудрик волею обстоятельств скорее всего на время выведен из игры. Другого такого случая может не представиться долго.

— Если с Мудриком и впрямь что-то стряслось, мы будем об этом знать в течение часа? — президент с надеждой воззрился на Кротова.

— Да, безусловно.

— Спасибо, господа! Все свободны, — после некоторого раздумья над версией Тополянского произнес хозяин кабинета. — Я приму окончательное решение через час, по информации из больницы. Каким бы оно ни было, вы мне очень помогли.

Глава 8

Все кончилось?

Фима приоткрыл глаза. Что это было? То ли горячечный бред, то ли обрывки сна овладевали сознанием и беспорядочно чередовались, словно кинопленка, склеенная из случайных эпизодов.

Внезапно все остановилось, застыло, уперлось в невидимую преграду. И кто-то властный отодвинул ее, как раздвигают тяжелые шторы.

Он ошалело уставился на плюшевую игрушку, свисавшую с люстры, на саму люстру, на верхний книжный стеллаж, выделявшийся такими знакомыми, яркими альбомными корешками. И внезапно осознал, что он дома, дома, в своей постели.

Теплая рука дотронулась до плеча. Он слегка повернул голову направо — Юлька. Она беззвучно плакала, но ее полуулыбка, мягкая, счастливая, родная, волшебно вернула Фиму к реальности, в тот уютный мир, где всегда было хорошо и спокойно. «Она рядом. Все кончилось. Я жив. Мы живем дальше» — промелькнуло в мыслях, и счастливый, благодатный покой пролился в душу.

Слабость мешала встать, голова слегка кружилась. Так бывало обычно после сильных скачков давления и дозы гипотензивных лекарств. Юлька отошла на кухню и вернулась с тарелкой его любимой овсяной каши с курагой и черносливом. Она молча кормила его из ложечки как ребенка малого, и он с готовностью принимал эту роль после всего пережитого. Она понимала и подыгрывала, трогательно приговаривая «за папу», «за маму», «за Юлю, за Сашеньку»…

— У тебя был криз и стресс, ты сутки бредил, врачи настаивали на больнице, но я не отдала. И правильно сделала. Теперь надо просто полежать в покое, попить таблеточки. Постарайся ни о чем не думать и не вспоминать — хотя бы сегодня. Завтра поговорим, все обсудим. И еще: мы в безопасности, нас охраняют, как национальное достояние. Это Вадима фраза, твоего спасителя, я просто цитирую. Они вокруг дома, в подъезде, в холле, не знаю — человек, наверно, десять. Старший очень любезен. Да, мой дорогой, всю жизнь ты хотел одного — оставаться в тени. И вот тебе, пожалуйста: знаменитость, жертва режима, толпа охраны… Поздравляю, живу мечтой об автографе.

Она засмеялась своим низковатым грудным смехом и, заботливо подтянув одеяло к подбородку, вышла.

Фима уснул и проспал до утра. В девять поднялся, натянул халат и отправился на кухню, где жена уже хлопотала у плиты, варганя фирменную яичницу с луком, помидорами и заморскими травами. На столе Фогель увидел позавчерашний номер «Мысли». Огромная шапка на первой полосе сообщала «Председатель ФКП скончался».

В краткой аннотации, предварявшей статью, (Фогель всегда называл это, как профессиональные газетчики: «лид») уточнялось: «Заподозренный в государственных и уголовных преступлениях Ф.З.Мудрик скончался, не приходя в сознание, в больнице, куда был доставлен после обширного инсульта».

— Позавтракай, потом прочтешь, — с безнадежностью в голосе попросила Юлия Павловна.

Разумеется, он тотчас схватил газету и плюхнулся в кресло. Пространное информационное сообщение на первой полосе сопровождалось сноской на вторую.

Двое суток провалявшийся в полубеспамятстве Фима узнал, что в стране готовился государственный переворот, во главе которого стоял Мудрик и некоторые руководители отдельных силовых структур. Верные президенту люди вовремя раскрыли