Мировой кризис - Андрей Мартьянов

Двенадцатую кавалерийскую дивизию подняли по тревоге еще ночью, но командование пока выжидало, не начиная решительных действий. Донцы прошли через Мукаров и Соколец на Крушановку и Баговицу, в обход губернского города, взяли в плен троих заблудившихся австрияков-драгун, которые отбились в утреннем тумане от своего эскадрона. Отправляя дозорные разъезды, выяснили, что неприятель продвинулся до Белила и Залесец, и по достижению днестровского рубежа собрались было обратно, но…

Галопом примчался хорунжий Щегольков и срывающимся голосом доложил подъесаулу, будто в полуверсте к западу было сражение, замечена русская пехота, совсем немного, взвод или два. И много австрийцев. Мертвых.

Зрелище и впрямь было жутковатое — когда полусотня рысью прибыла на место событий, Ванников натянул поводья, останавливая коня, и скомандовал дальше не двигаться. Сдвинул фуражку на затылок, закрутил пальцами чуб, пытаясь сообразить, что здесь произошло. Ничего путного на ум не приходило.

Справа и чуть выше, в отдалении, несколько больших военных палаток французского образца, такие поставлялись и русской армии. Дальше, в сторону реки, нечто напоминающее остатки крепостного вала, около него собрались десятка два-три военных в гимнастерках болотного цвета: точно, свои. И, кажется, несколько гражданских.

Поле же было усеяно телами в синих драгунских куртках и общих для австро-венгерской кавалерии крановых брюках для верховой езды, перепутать невозможно. На первый взгляд, здесь полег целый эскадрон, однако конских трупов мало, от силы двадцать. Человеческих же далеко за сотню. Некоторые растерзаны так, будто в них заряд шрапнели прямой наводкой попал, у других никаких видимых повреждений.

Что за чудеса? Опытный взгляд сразу определит, кроме настоящего боя тут случилось и нечто другое…

Осторожно объехали по берегу, стараясь не приближаться к мертвым. Подъесаул заметил, что лошади чуть всхрапывают, будто учуял» опасность, но только не прямую, а отдаленную; вроде запаха волка.

— Поручик Львов, пятый саперный батальон, — откозырял серый лицом военный инженер. — Вы очень вовремя, господин подъесаул, у меня раненые…

— Раненые? Сколько? Хорошо, сделаем конные носилки, отвезем хотя бы в Ушицу… Кто эти штатские?

— Позвольте мне объяснить, — вышел вперед Барков. — Эти господа из Североамериканских Соединенных Штатов, ученые — занимались здесь раскопками. Джералд, у вас документ с подписью губернатора в бумажнике? Дайте…

Худо-бедно объяснились, граф оказался достаточно убедителен, да и Ванников не горел желанием вникать в подробности. Даже не обратил внимания на очевидную несуразность краткого рассказа о недавней стычке с австрийскими драгунами и употреблении гранат с удушливым газом, которым якобы и перетравили часть неприятеля. Результат-то вот он, перед глазами: саперы (с гранатами или без них) уложили целый эскадрон, понеся сравнительно малые потери.

— Да, Каменец взят, — в ответ на вопросы подтвердил подъесаул. — Ночью, после стремительной атаки и бомбардировки крепости артиллерией. Объявление войны? Не знаю, господин граф, я ж не штабной, у меня приказ — провести разведку, серьезных стычек избегать, беречь людей… Уезжали бы вы отсюда мигом, судари мои, скоро такое начнется, что и представить боязно.

— Мы собирались ехать на Проскуров…

— И думать забудьте, к северу наткнетесь на австрийцев. По берегу Днестра, на юго-восток, доберетесь до Могилева-Подольского — верст около ста получается. Там железная дорога к Одессе и Виннице. Только быстрее, пока общее наступление не началось.

— У нас только один автомобиль…

Затруднение с транспортом разрешилось неожиданно быстро, часть казаков отправилась к Усте, глянуть, как обстоят дела возле деревни и тракта на Каменец. Там и отловили полтора десятка сбежавших драгунских лошадок, разгуливавших по пшеничному полю. Великолепный трофей!

— Возьмите четверых коней, — решил подъесаул. — Выберите, какие поспокойнее, они привычны к хозяевам, чужака поначалу могут сбросить…

— А как же саперы господина поручика?

— Всех возьмем с собой, в Ярмолинцы, не извольте беспокоиться. Давайте, Торопитесь… Слышите, опять где-то пушки начали бить.

— Львов! — гаркнул его сиятельство. Отвел поручика в сторону. Сказал тихо и внушительно: — Запомните раз и навсегда, Дмитрий Викентьевич, накрепко: вы ничего не видели. Совсем. И солдатам то же самое скажите. Галлюцинации. Морок. Поняли?

— Галлюцинации у состава двух взводов? — вытаращившись, прошептал Львов.

— Именно. Ваши саперы люди верные, наверняка не проболтаются. Да и кто поверит? Но если что, рассказывайте, будто и впрямь использованным австрияками газом надышались, хорошо никто не отравился всерьез… Слышали? Единственного человека, которому можно рассказать, зовут Василием Свечиным, подполковник жандармерии, из министерства. Да только вряд ли вы с ним увидитесь в ближайшее время.

— Но… Слушаюсь, ваше сиятельство. А все-таки, что это такое?

— Змей-Горыныч, поручик. Самый настоявши. Спасибо вам за все, Львов. Будете в Петербурге — заглядывайте непременно, отыщете место жительства в любой адресной книге! Прощайте.

Легкие на подъем казаки собрались мигом, походя решив главную трудность — как транспортировать раненых и пехоту: недолго думая, реквизировали для нужд армии в деревне три телеги, оставив крестьянам расписку, усадили на них саперов и рысью ушли по направлению к Ярмолинцам, на соединение с основными силами.

Концессионеры остались в одиночестве — уставшие и оглушенные утренними событиями.

— Не спать! — рявкнул Барков, заставив остальных вздрогнуть. — Ева, авто заправлено?

— Еще с ночи…

— Надолго хватит бензина? Не хватало только заглохнуть на полпути! Запасные емкости? Отлично! Прохор будет вас сменять за рулем. Я, Джералд, Тимоти и Ойген поедем на лошадях, остальные в автомобиле. Лишние вещи выкинуть, с собой только самое ценное! Ойген, артефакты упакуй, надеюсь, в ближайшее время творения Вёлунда нам не понадобятся… Шевелитесь! Нам один раз несказанно повезло, но это не значит, что фортуна останется благосклонной и далее!

Окрики Баркова подействовали. Оставили всё — чемоданы, ненужную одежду, книги, прихватив только документацию предприятия, оружие, журналы с заметками и описями да личные саквояжи. Робер сообразил взять бутылку с мятной настойкой, успокаивавшей нервы, бренди, вчерашний хлеб и копченую свинину — перекусить обязательно захочется, а до Могилева-Подольского далеко.

— От Китай-города начнется гравийное шоссе, — деловитый Прохор устроился на переднем сиденье, рядом с местом шофера и раскрыл топографическую карту. — В ту сторону мы раньше не ездили, дороги, считай, не известны… А-а, кривая вывезет!

«Руссо-Балт» сдвинулся с места и начал медленно взбираться по склону холма, над которым доселе мерцало угасающее алое зарево.

* * *

— Филистеры распроклятые! — громыхал его сиятельство, не обращая внимания на взгляды посетителей буфета могилевского вокзала. — Взял бы и расстрелял, по законам военного времени! Нет билетов! Никаких! Никуда! И ближайшие двое суток, а то и больше, не будет! Большинство поездов отменены, попасть на киевский в два ночи невозможно! Ругался, грозил — никакого толку! А начальник вокзала, тыловая крыса, пообещал сдать жандармам!

— Тише, — усмехнулась Евангелина. — Сядьте, покушайте горячего… Пока вы общались с железнодорожниками, мсье Вершков подал разумную идею. Телеграфировать в губернию невозможно, там австрийская армия теперь, на приказы знакомого нам одесского обер-полицмейстера здесь никакого внимания не обратят, значит, надо обращаться на самый верх… Тимоти с Прохором ушли в отделение телеграфа. Полиция, между прочим, проверяла паспорта — полагаю, приняли за шпионов.

— И что? — подозрительно спросил Барков.

— Пока ничего. Вон, видите городовой при входе расхаживает, бросая угрюмые взгляды? Наблюдает.

— Еще бы, — сказал Джералд. — Наверное, в этом тишайшем городке со времен Ноя и Моисея не видели таких оборванцев, явившихся на автомобиле и лошадях с седлами австрийского образца с гербами дома Габсбургов. Я бы на месте констебля обязательно проявил интерес.

— Констебль… — граф сплюнул. — Как объяснились?

— Сказали правду. Беженцы, трофейных коней нам предоставили казаки отдельной полусотни второго Донского казачьего дивизиона… Полицейский явно не поверил, оставил второго присматривать и куда-то ушел.

— Я знаю куда, — кивнул Барков. — За комендантским патрулем. Бьюсь об заклад, эту ночь нам придется провести в местной гауптвахте.

В словах его сиятельства присутствовала истина: первым делом шпиономания охватывает провинциальные городки. Пыльный и скучный Могилев-Подольский не исключение, прибытие наистраннейшей компании моментально вызвало нездоровый интерес как станционных служащих, так и усатых блюстителей, отлично знавших, что началась война с Австро-Венгрией — официальная нота из Вены пришла вчера вечером, а боевые действия начались всего несколько часов спустя.