Предвечный трибунал: убийство Советского Союза - Алексей Кофанов

Горбачев. Так единое или конфедеративное? Это ж несовместимые вещи!

Назарбаев. Единое конфедеративное.

Ельцин. И без общей Конституции. Чтоб у каждой республики была своя.

Горбачев. У каждого государства, хочешь сказать?

Ельцин. Государства.

Горбачев (закатывает глаза). Вы меня замучили. Короче, решайте сами. Вы несете ответственность не меньше, чем я, даже больше.

Ельцин. Надо, чтоб Украина не ушла.

Шушкевич. Из конфедерации не уйдет.

Назарбаев. А как ее заставишь?

Ельцин. Мы тут посчитали… При пересчете взаимных обязательств между Украиной и Россией разница в нашу пользу получилась восемьдесят миллиардов. Долларов. Если Украина входит в Союз, мы должок простим, а если нет – пускай платит, понимаешь. (Наслаждается произведенным эффектом. Немая сцена. Лидеры республик мучительно считают в уме.)

Горбачев. Вы решайте. Я не могу вас насиловать.

Назарбаев. Что журналистам скажем?

Горбачев. Пускай Ельцин говорит.

Выходят. Вспышки, микрофоны, камеры.

Журналисты (хором). Как будет называться страна? Союз, Содружество, Конфедерация? Или еще как-то?

Ельцин. Будет демократический конфедеративный союз.

Все аплодируют, свет гаснет.

– Пережал, конечно, но суть верно ухватил, – одобрительно хмыкнул Горбачев.

– Вот видите: мой клиент отстаивал Союз до последнего! – надавил Адвокат. – Нельзя винить его в развале! А 28 ноября в интервью белорусской «Народной газете» он сказал: «Мы состоялись как сложнейший мир, говорящий на ста двадцати языках. У нас все переплелось. Меня больше всего волнуют люди и их судьбы. Ведь где бы мы ни оказывались, везде считали, что мы у себя дома. Служил кто-то, скажем, в Белоруссии и остался там жить, обзавелся семьей… И вот все, кто так или иначе сменил место жительства, в некоторых наших регионах оказались бы в чужом государстве. Это не простая проблема, и я ее ставлю на первое место… Я уверен, Союз всем нужен».

Кто-то зааплодировал – одиноко, но истово. Горбачев кивнул с довольной улыбкой.

– Слова прекрасные, – согласилась Прокурор, – никто не сомневается в горбачевской способности произносить слова. Однако в том же интервью он добавил: «Бюрократический Центр, который лишал кислорода даже республики, себя полностью и давно изжил».

– И что это доказывает? – спросил Адвокат.

– То, что он, как обычно, вилял – и нашим, и вашим. Вдумайтесь: нужен централизованный Союз, но Центр себя изжил. Это как?

– Это диалектика! – подсказал кто-то в зале и хихикнул.

Прокурор строго возразила:

– Нет, это лицедейство. Ясно, что и в показанной истцом сценке Горбачев лишь имитировал борьбу за Союз.

– Зачем? – спросил тот же голос.

– Хотя бы затем, чтоб историков обмануть, белопушистость свою повысить…

– Истец, продолжайте, – исправил Судья ход дискуссии.

Я ответил:

– Хорошо. Итак. Россию Ельцин отколол, теперь врагам важнее всего стало отколоть Украину. Надеюсь, вы помните мнение Бжезинского: «Без Украины Россия перестает быть евразийской империей…» И вот на 1 декабря 1991-го там наметили референдум о независимости.

Из воспоминаний Дж. Буша

Оперативный документ № 28

За день до референдума я позвонил Михаилу, чтобы сказать, что как демократическая страна мы должны поддержать украинский народ вне зависимости от исхода референдума[316]. Я добавил, что нам бы хотелось, чтобы были приняты определенные решения: централизованный контроль над ядерными вооружениями, безъядерный статус для Украины[317], уважение прав человека и прав меньшинств… Михаила явно не порадовало, что мы серьезно обсуждаем возможность признания Украины (эта информация, к сожалению, просочилась в СМИ после моих встреч с американцами украинского происхождения). «Похоже, что Соединенные Штаты пытаются вмешаться в ход событий», – выразил он свое недовольство[318]…

Горбачев все еще верил, что республики по своей воле останутся в составе Союза[319]. Он призвал меня не предпринимать шагов, которые могли бы подтолкнуть события в «неверном» направлении. Он подчеркнул, что если Украина уйдет, то живущие там русские и прочие неукраинцы станут гражданами иностранного государства. Далее, Крым (ранее принадлежавший России[320]) в случае провозглашения республикой независимости грозился «пересмотреть» свой статус «как части Украины»…[321]

* * *

Я пояснил этот документ:

– Очевидно, что референдум об отколе Украины организовали янки, они же изо всех сил влияли на его исход. Агитация, мухлеж при подсчете… В итоге 90 процентов поддержали откол. А самое смешное вот что: на недавнем Всесоюзном референдуме 70 процентов украинцев проголосовали за сохранение Союза. А вторым вопросом в УССР тогда был: «Согласны ли Вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза?» – и это поддержало 80 процентов.

– И что тут смешного? – обиделся Адвокат.

Я пояснил:

– Всесоюзный прошел 17 марта, украинский – 1 декабря. Всего за восемь месяцев мнение поменялось на противоположное… Так что либо жители Украины вообще не думали, куда галочки ставить, либо второй референдум точно сфальсифицирован.

– Ганьба! – донеслось из зала. – Слава Украине!

Опа… И сюда добрались…

– Убедительно аргументируете… – пробормотал я. Глубина мысли им вообще свойственна.

– Ганьба! Ганьба! Ганьба! – надрывался неведомый патриот, считая, что повторением усиливает доказательную базу. Пришлось его вывести.

– А вы не думали о том, что за восемь месяцев ситуация изменилась? – въедливо осведомился Адвокат в наступившей тишине. – Летом-то путч произошел, который вы нам столь красноречиво живописали! Центр доказал свою слабость, теперь ему не хотелось подчиняться.

Я кивнул:

– Отчасти согласен. Однако ничего принципиально нового не стряслось, ослабление Центра и развал плавно нарастали все пять лет. Впрочем…

У меня наклюнулась новая мысль. Стараясь сформулировать ее, я потер лоб согнутым пальцем и повернулся к Горбачеву:

– Вот что я подумал… Украина и прочие республики стали отшатываться не от России и не от союзного Центра…

– А от чего же? – брезгливо пошевелил губами Горби.

– Лично от вас.

В зале кто-то хмыкнул, брови подсудимого поползли вверх.

– Ну, это, я вам скажу…

А я развивал мысль, показавшуюся мне весьма интересной:

– К 1990 году за измену и бабьи виляния вас ненавидел весь Советский Союз – вот лично от вас республики и хотели очутиться как можно дальше. А вы именно для этого и цеплялись за трон. Если б его занял кто угодно другой, отторжение могло пойти на убыль, и развал бы не случился.

– А знаете ли вы, молодой человек, – невольно польстил мне Адвокат, – что мой клиент неоднократно пытался подать в отставку?

– Конечно. Это я и называю бабьими виляниями.

– Увольте меня от этого человека! – застонал подсудимый, но я продолжил:

– Он прекрасно понимал, что никакой отставки не будет.

– Это почему же? – вцепился Адвокат.

Я объяснил:

– Во-первых, все выглядело так, что он наломал дров, а теперь пытается улизнуть от ответа. Никто из его окружения не хотел брать ответственность на себя. Во-вторых, он знал их психологию царедворцев: они нуждались в лидере – а другого лидера не нашлось.

– А Ельцин? – спросили из зала.

– Ельцин играл в этом шоу особую роль: отгрызал Россию. На роль союзного президента он никогда не претендовал. Ну и наконец, заявлял об отставке Горбачев всегда лишь на словах, типа «злые вы, уйду я от вас». Ни разу это не было оформлено официально, так что ничем он не рисковал.

Адвокат взглянул на клиента, тот промолчал. Нечем крыть.

– Последнюю точку в убийстве страны поставила встреча в Вискулях, – говорил я дальше. – Сейчас я вам ее опишу. Но сразу предупреждаю: сведения о ней противоречивы и отрывочны, так что полную достоверность диалогов не гарантирую. Однако все известные факты я проанализировал и обобщил – и думаю, все происходило примерно так…

Исторический сговор

К светлой цели – развалу Руси на Великую, Малую и Белую – перестройка стремилась долгих шесть лет. Все прежние заслуги Горбачева (паралич власти, массовые убийства в национальных конфликтах, ограбление народа, сдача оружия врагу) теряли смысл, если б не привели к этому ликующему финалу.

Поэтому встречу трех бонз стали тайно готовить уже год назад, а в начале декабря 1991-го директору заповедника Беловежская Пуща приказали: накрывай поляну. 5-го числа туда прибыла ельцинская челядь: два десятка охранников и ЗИЛ-членовоз. Бойцы мигом принялись строить Пущу по росту: шерстить персонал, белить снег, менять гаишников на дорогах. Местные почуяли: что-то будет…