Тайна казачьего обоза - Сергей Свидерский

Куда-то прочь исчезает, улетучивается колдовство, магия, волшебство и фееричность происшедшего…

Телу возвращается лёгкость и теплота, взамен мёртвого холода металла. По венам радостно бежит горячая кровь.

„Вперёд! — слышит Айна у себя в голове властный голос отца. — Отбрось прочь страх и иди только вперёд!“

В голове девушки проносятся сбивчивые мысли. Её бросает в жар. Она обращается к зверьку, тиин, балты, прошу, оставь меня в покое… мне так хорошо в горячих объятьях снежной постели.

И снова внутри себя Айна различает сквозь посторонние шумы гневные нотки в голосе отца. „Вперёд, дочка! — приказывает он и устремляет к горизонту руку, словно посылающий верных нукеров на битву полководец. — Вперёд!“

Девушка с трудом раскрывает глаза, сдирая с ресниц намёрзшие льдинки и, видит белочку, неподвижно сидящую… в воздухе!.. Напрягая зрение, Айна всматривается в густеющий мрак скрывающейся перспективы и различает пологий, ровный скат. „Юрта! — радостно забилась в голове мысль. — Спасибо, отец! Спасибо, тиин!“

Сконцентрировавшись на последнем броске к виднеющейся цели, Айна выплёскивает своё тело из тёплой меховой одежды. Мороз обжигает тело и освежает мысли. Оно не чувствует разгорячённых уколов иголок стужи и её ледяного дыхания.

Вот уже и видна… Айна останавливается на месте… перед ней не юрта, как думала она, невысокая избушка, заметённая снегом, с трубой из круглого камня, возвышающейся над пологой крышей.

Белка настойчиво дожидается девушку возле занесённой снегом двери. Когда Айна приблизилась к избушке и остановилась у двери, белка снова закружилась на месте, будто продолжала исполнять прерванный ритуальный танец, успевая при этом верещать, крутить маленькой головкой, отчего кисточки на ушах смешно подпрыгивали, следить за человеком чёрными агатами глаз и махать лапками. Не прекращая сольного исполнения, танцовщица, махнув хвостов, вдруг прыгает в лесную чащу… И только осыпающийся с веток снег показывает направление движения лесного зверька…

Убедившись, что дверь открывается вовнутрь, Айна перевела дыхание и осмотрелась; тайга просматривалась вглубь не далее десятка шагов; дальше всё тонуло в светлом сумраке: и деревья, и кустарник, неподвижно застывшие под густым покрывалом снега после снегопада.

Девушка, немного освоившись и восстановив дыхание, почувствовала снижение ритма сердца, оно билось равномерно, и пульс отдавался лёгкими толчками в висках, вдохнула полной грудью свежий морозный воздух, задержала дыхание, зажмурилась и резко выдохнула через широко раскрытый рот. Горячее дыхание сорвалось с губ сизым парком и быстро растаяло в застывшей тишине.

Расчистив достаточное пространство перед дверью, Айна, надавив на дверь из плотно подогнанных толстых досок, с трудом распахнула её и вошла в дом.

Некоторое время спустя, когда глаза привыкли к полумраку, Айна обнаружила, что темноту в помещении разбавляет слабое свечение, льющее через небольшое, с собачью голову стеклянное оконце, расписанное узорчато художником морозом. Также она заметила два широких топчана по обе стороны от двери, укрытых медвежьими шкурами, ещё одна висела рядом с дверью; ею она занавесила закрытую дверь.

Снаружи казавшийся маленьким, дом внутри оказался довольно просторным. У стены напротив входа располагался очаг со сложенными шатром наколотыми дровами. В углу лежали около десятка, в пол-обхвата лиственных поленьев, наколотая щепа для розжига. На стенах полки с берестяными коробами.

Несколько кожаных тюков, три котелка и чайник висели, подвешенные к потолочным балкам. Протянув руку на полку, Айна сразу наткнулась на трут и огниво; немного повозившись и украсив ссадинами пальцы, высекла искру, трут занялся; девушка поднесла длинную, тонкую смоляную щепу к труту и усиленно дунула несколько раз. Щепа загорелась, осветив приютившее девушку жилище. От густо коптящей щепы подожгла пучок сухой травы, положенный под дрова. Трава вспыхнула, и огонь жадно облизал сухие поленья, следом занялась береста. Спустя время пламя побежало по поленьям маленькими яркими факелами, радостно потрескивая от удовольствия. Вскоре приятное тепло наполнило внутреннее пространство.

Сняв котелок с балки, Айна наполнила его снегом, высунув руку за дверь, поставила рядом с огнём.

Утолив жажду, девушка положила в очаг три полена, легла на топчан справа от очага. Она смотрела на медленно тлеющие поленья. В голове пусто: ни мыслей, ни дум. Гудели от усталости ноги, в локтях ломило руки, тело бил мелкий озноб. Наблюдая за огнём, Айна незаметно забылась крепким глубоким сном без сновидений. Скульптуру, ценимую мужем, крепко прижимала к себе.

Один раз она проснулась от сильного завывания ветра, похожего на волчью протяжную песню, на улице. Для поддержания огня в очаге и тепла в помещении, подложила ещё одно полено на покрывшиеся серым пеплом уголья. Утолив жажду, снова уснула.

Сколько проспала, она не помнила. Просыпаясь, словно в бреду, пыталась выбраться наружу в лютый холод, но сознание её удерживало от необдуманных, импульсивных поступков и она снова ложилась спать.

В промежутках между сном, Айна утоляла жажду, наполняла снегом котелок, подбрасывала поленья в очаг и ложилась спать.

Делая всё это в забытьи, она будто находилась в другом, параллельном мире, где к ним на стойбище приехали казаки, серьёзные взрослые мужчины и один из них был смешливый и молоденький. Увидев его со стороны, она почувствовала, как неслышно ёкнуло сердечко. Это видение прервалось видом тайги. Будто птица, Айна летела над бескрайним заснеженным лесом с белыми пятнами аласов, укрытых снежным покрывалом. Затем и эта картинка сменилась на новую — момент разгара битвы, когда на стойбище напали разбойники.

Девушка спала беспокойно. Ворочалась и крутилась на топчане, тянула на себя несуществующее покрывало, старалась крепче укутаться в него, сжималась в клубочек или, раскинув руки, металась, мучимая и волнуемая странными картинами тревожного сна.

Однажды глухой стук о пол странной фигуры вырвал её из цепких пут кошмара. Айна почувствовала сильный приступ голода, острое сосущее чувство вызвало головокружение, и помещение внезапно потеряло чёткие очертания, всё расплылось и закрутилось, как карусель. Когда Айна пришла в себя, чувство голода утихло, все вещи и предметы стояли на своих местах. Только внутри тонко подрагивала туго натянутая струна.

Девушка прислушалась к себе, ущипнула за щёку, громко вскрикнула и слёзы брызнули из глаз.

Голод утих, но не ушёл.

Она снова прислушалась к происходящему снаружи. И удивилась установившейся тишине.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});