Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

эмоциональную близость, которую отвергала месяцами. За то, что признала свою долю вины в наших проблемах с отношениями, которую игнорировала месяцами. И прежде всего за то, что она во второй раз отправила меня к господину Брайтнеру. Без этого я бы не узнал так скоро о моем внутреннем ребенке. Которому написал письмо. Которое Катарина отнесла на свой счет. Вследствие чего мы в данный момент как раз и помирились. Круг замкнулся.

– Ты даже не хочешь узнать, кто он? – спросила Катарина.

Честно говоря, мне это было абсолютно безразлично.

– Ты не обязана передо мной отчитываться. Ты свободна. Но если хочешь поговорить об этом со мной как с другом, то, конечно, можешь мне сказать.

Катарина была поражена моим величием столь же сильно, как и я сам.

– Это… Оливер. Коллега по страховой компании, который замещал меня в отделе. Он… я с ним вчера обедала. Мы еще до рождения Эмили всегда очень хорошо ладили, но больше никогда ничего не было и…

Того парня, с которым она обедала, звали Оливер? Катарина мне что-то рассказывала о своем заместителе. Я пропускал это мимо ушей, как и все, что касалось ее работы, – мне это было тогда неинтересно. Да и сейчас тоже. Катарина откровенно, от души рассказала о своем романе. А меня это просто не интересовало. Но никто не может слушать с более понимающим видом, чем тот, кому данная тема до фонаря. Как, например, мне – ее коллега Оливер. Я бы, полагаю, тоже завел роман с каким-нибудь Оливером, если бы Катарина выказывала так же мало интереса к моей работе, как я – к ее. Причем… Катарина ведь не выказывала никакого интереса к моей работе. Что теперь, однако, тоже не имело значения. Мы простили друг друга. Катарина даже простила мне роман с Лаурой. Которого у меня, вообще-то, пока не было. Но мог бы быть. С сегодняшнего дня даже без всяких угрызений совести. Почему-то в этот момент я с радостью стал ожидать вечера.

– Никаких упреков? – спросила Катарина.

– Никаких упреков. Давай останемся теми, кто мы есть, – хорошими родителями.

– И будем теми, кем должны быть, – хорошими друзьями.

Мы отпустили друг друга на свободу.

И я надеялся, что смогу наслаждаться своей свободой до конца жизни, а не только до конца этой недели.

43. Отвлечение

Примиренный с вами внутренний ребенок наивен в лучшем смысле этого слова. Он доверчив к вам, и его легко отвлечь. Воспользуйтесь этим. Если ваш внутренний ребенок брюзжит по поводу настоящего, расскажите ему какую-нибудь историю.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Лаура и Саша чуть было не столкнулись еще в холле. Что не имело бы никакого значения. Хотя они были двумя частями одного плана, но для каждого из них на вечер был прописан свой сценарий.

Саше предстояло поджечь территорию предприятия Курта, воплотив в жизнь по всем правилам искусства план моего внутреннего ребенка. Подготовленный с любовью. И тонко исполненный.

Мне же придется импровизировать. Я должен провести с Лаурой по меньшей мере столько времени, чтобы ее брат Курт закончил свою бебиситтерскую деятельность только тогда, когда его фирма уже будет гореть ярким пламенем.

Сколь бы привлекательной ни находил я Лауру, я бы охотно поменялся местами с Сашей. Он знал, что должен делать. А вот я… Последнее настоящее свидание у меня было больше десяти лет назад. И причем с моей нынешней супругой. Между тем мы с Катариной «отпустили друг друга на свободу». Я тоже мог бы насладиться моей новой свободой с Лаурой, но я не хотел.

Только когда вам не приходится делать то, что вы не хотите делать, вы по-настоящему свободны. А мне придется этим вечером отвлекать Лауру. Хочу я этого или нет. Я был не свободен. Лично я, вероятно, предпочел бы провести этот первый вечер гармоничного расставания с женой в полном одиночестве. Только с самим собой и моим внутренним ребенком. Тихо размышляя о будущем, которого не будет.

Но этого-то я как раз и не мог. Потому что на пути к моему ближайшему будущему стоял один законченный идиот, которого следовало с этого пути убрать. И еще потому, что его сестра как раз сейчас звонила в мою квартиру. Вскоре после того, как я услышал, как Саша сбежал вниз по лестнице и как входная дверь захлопнулась.

Я нажал на кнопку домофона и услышал, как Лаура поднимается по лестнице.

Я подготовил все для романтического свидания, каким я всегда представлял его, будучи уже женатым. На проигрывателе крутилась пластинка с балладами восьмидесятых. В гостиной горели свечи в большом подсвечнике. В кухне лежали все ингредиенты для совместного приготовления ужина из трех блюд. Я только что принял душ и надел джинсы, футболку и относительно новый свитер.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Лаура постучала. Я впустил ее. Она выглядела сногсшибательно. Незатейливо привлекательно. Рваные джинсы, которые подчеркивали, что Лаура могла носить что угодно. А могла и ничего. И наверняка выглядела фантастически в обоих случаях. Волосы она заплела в косу. Которая ниспадала сзади на стираный блузон милитари. Который она надела как жакет поверх простой белой рубашки. Под которой спереди можно было видеть по краю не до конца застегнутого выреза ее белый кружевной бюстгальтер. Она была в кроссовках «Найк» на босу ногу. В одной руке Лаура держала большую картонную коробку с пиццей. В другой – бутылку ее любимой «Риохи». Я поцеловал ее в щеку и бросил недоумевающий взгляд на коробку.

– Ты настолько сомневаешься в моем кулинарном искусстве? – спросил я.

– У меня просто не нашлось ничего другого, в чем можно принести мой гостевой подарок.

Она сунула мне в руки коробку и вино. Я вопросительно посмотрел сначала на одну свою руку, потом на другую, потому что, вообще-то, собирался помочь ей снять жакет. Но она уже скинула его, поддела ногой и затем небрежно повесила в гардероб.

Содержимое коробки было тяжелее, чем стандартная пицца. И меньше по размеру.

– Теперь открой крышку, – потребовала Лаура.

Я положил коробку на обеденный стол и открыл ее. Внутри лежало зеркало «Fullen» из «ИКЕА». Я не мог не рассмеяться.

– Я подумала, ты, может быть, повесишь его в гостевом туалете.

Я обнял Лауру. Она ответила на мое объятие и удержала его ровно на секунду дольше, чем если бы это было объятие из чистой вежливости.

Мы прошли в кухню, и я открыл «Риоху». Мы приступили к готовке.

Саша тоже подготовился к своему вечеру. И в качестве гостевого подарка отсутствующему Курту он принес не зеркало. А пять «коктейлей Молотова», один лом, одну большую отвертку и один аэрозольный баллончик с автомобильной краской. На свое рандеву он надел черные джинсы, черный свитер горных егерей, а также балаклаву, которая оставляла открытыми только глаза, нос и рот. На ноги – специальные черные армейские сапоги.

Саша уже