Социальное прогнозирование - И. Бестужев-Лада

В ходе и после 2‑й мировой войны Сталин репрессировал уже не отдельных людей, а целые народы, которыми был недоволен (крым­ских татар, турок в Грузии, греков с Причерноморья, чеченцев, ин­гушей, немцев Поволжья и др.), которых ссылал в Сибирь, Казах­стан, Среднюю Азию. Позднее их реабилитировали и полностью или частично вернули на родные места.

Никому в голову не приходило, что закладывается своего рода «мина замедленного действия», которая затем взорвется и начнет уносить тысячи жизней. Сам Дьявол не мог бы придумать ничего более дьявольского. Не случайно многие считают Сталина анти­христом, который делал свое черное дело в расчете на нарастаю­щие бедствия без конца, даже когда он якобы покинет сей мир.

Недовольство политикой Москвы в республиках, населенных представителями нерусских национальностей, зрело исподволь, де­сятилетиями, но редко проявлялось открыто, так как Сталин систе­матически почти поголовно истреблял в этих республиках не только носителей «национальной идеи», деятелей культуры, вообще на­циональную интеллигенцию, но и всех, заподозренных в «нацио­нализме». Это недовольство имело три источника и три составные части.

Во‑первых, грабительская экономическая политика Моск­вы, вывозившей, как уже говорилось, «в неизвестном направ­лении» до 90% всего произведенного «на местах». Правда, не­русские республики получали значительные дотации за счет русских областей России и Казахстана, а также Украины и Белоруссии. Это делалось по чисто политическим соображениям, чтобы проч­нее привязать к империи ее «национальные окраины». Но, во‑пер­вых, дотации никогда не перекрывали реквизиций. Во‑вторых, при­нудительное разделение труда при «казарменном» социализме уро­довало экономику отдельных регионов монокультурой или крупны­ми предприятиями, требовавшими постоянного притока «гастарбайтеров» извне.

Кроме того, пожалованная милостыня никогда не ценится, а отбираемое заработанное вызывает протест. Все, что требовали рес­публики в данном отношении, – справедливая налоговая политика по договоренности с налогоплательщиком плюс с его правом рас­поряжаться оставшимся после уплаты налогов по своему усмот­рению. Но до самого краха СССР в конце 1991 г. им упорно отказы­вали. Тем сильнее стал порыв к независимости.

Во‑вторых, лицемерная национальная политика Москвы, на сло­вах поощрявшей развитие национальной культуры, а на деле под­секавшей ее под корень. Дело в том, что в условиях «казарменного социализма» сделать карьеру в смысле продвижения «парий» и «шудр» в «брахманы» и «кшатрии» было невозможно без знания русского языка. Это вам не США и не Израиль, где с плохим англий­ским или соответственно ивритом можно всю жизнь иметь непло­хой бизнес в районе, населенном единоплеменниками. Здесь с пло­хим русским языком так и останешься на дне общества, забитым крестьянином или чернорабочим. Поэтому миллионы родителей совершенно добровольно стали отдавать своих детей в русские шко­лы. Однако выпускник такой школы автоматически терял интерес к культуре своих предков (в США такой феномен достаточно хорошо известен). Понятно, это усиливало «разрыв поколений» и вызывало массовое недовольство падением национальных культур. Единствен­ное, что требовалось, фактическое уравнение местного и русского языка с повышенным вниманием к первому в государственной и общественной жизни. Но этого не было сделано – и язык явился первым «детонатором» в начавшейся междоусобице.

В‑третьих, анахроничная иерархия составных частей СССР. В нее входили союзные республики (1‑й ранг), автономные республики (2‑й ранг), автономные области (3‑й ранг), просто области (4‑й ранг), национальные округа (5‑й ранг), районы (6‑й ранг). Происходило это деление давным‑давно в условиях, когда все государства мира тоже делились на аналогичные ранги. Существовало шесть великих держав. Они – и только они – имели право обмениваться послами (США и Япония не входили в их число). Существовало два десятка сравнительно крупных независимых государств с правом иметь вме­сто посольств миссии во главе с посланниками. И еще почти столько же малых государств, не имевших права даже на посланника – толь­ко министр‑резидент. Наконец, зависимые государства должны были довольствоваться только консулами.

После 2‑й мировой войны все это наследие «европейского кон­церта» XVIII—XIX вв. отошло в область истории. Как известно, все члены ООН принципиально равны, независимо от численности на­селения, площади и военно‑промышленного потенциала. Все обме­ниваются только послами. И только в Советском Союзе сохранилась анахроничная иерархия республик. В 1976 г., когда ко мне обратились из ЦК КПСС с заданием высказать конструктивные предложения по проекту новой Конституции СССР, я предупредил, что самое опас­ное – сохранение иерархии республик, и предложил хотя бы упраз­днить идиотские прилагательные перед названием каждой респуб­лики. «Да ты что! – возразили мне. – Только тронь эту бочку с порохом: сразу полыхнет!» И, действительно, спустя дюжину лет «полыхнуло», когда государственное образование 3‑го ранга (авто­номная область Карабах) явилось яблоком раздора между двумя государствами 1‑го ранга (Армения и Азербайджан).

Теперь в этом регионе нагромоздилась гора ненависти на годы, если не на десятилетия вперед. А ведь как просто было погасить конфликт в 1988 году! Достаточно было объявить Карабах независи­мой республикой под патронатом Азербайджана, опасавшегося дискриминации там азербайджанского меньшинства, создать двух­палатный парламент (нижняя палата – пропорционально существо­вавшему тогда соотношению армян и азербайджанцев 80:20, верх­няя, с правом вето, – поровну тех и других), выбрать «нейтрально­го» президента, назначить дельных министров из представителей разных национальностей… Да что говорить понапрасну об упущен­ных возможностях!

Ныне Россия окружена «огненным кольцом» центробежных сил, которые в любой момент готовы превратить весь бывший СССР во вселенский Карабах, в гигантский Ливан или Афганистан с последу­ющей эволюцией к Сомали, которое спасают от голода колонны грузовиков ООН с продовольствием, охраняемых американскими солдатами. Механизм «карабахизации» всюду один и тот же, хотя и со значительной региональной спецификой в каждом случае.

В Эстонии треть населения – «русскоязычные синие воротнич­ки». Самих эстонцев в этой категории – считанные проценты. Фа­шиствующие экстремисты в правящих кругах не дают этой трети населения страны прав гражданства и унижают разными способа­ми, вплоть до введения специальных желтых номеров на автомаши­нах, которые ассоциируются с желтыми звездами на одежде евреев в оккупированных гитлеровцами районах. Да еще вдобавок к Рос­сии предъявляются территориальные претензии. «Русскоязычные» затаились в глухом недовольстве, потому что Москва бросила их на произвол судьбы, а участь беженцев в самой России ужаснее лю­бой дискриминации. Но достаточно искры – и запылает новый Ка­рабах.

В главном городе Латвии – Риге едва ли не половина, если не большинство, населения – «русскоязычные». У них тоже проблемы с гражданством и разными формами дискримина­ции. И у них тоже перспектива: либо плачевная судьба бежен­ца в России, либо участь самого последнего югослава в Гер­мании. Еще одна «теплая» точка, которая в любой момент может стать «горячей».

В Литве «русскоязычных» – всего десяток‑полтора про­центов. Поэтому там дискриминация их вызывает меньшее сопротивление. Но Литва, как и вся Прибалтика, настаивает на статус‑кво анте до 1939 г. А в те времена нынешняя столи­ца Литвы Вильнюс и ее главный морской порт Клайпеда от­нюдь не входили в состав Литовской республики. И как только Литва начинает чинить препятствия наземным коммуникациям России с ее Калининградской областью (бывшей Восточной Пруссией) – немедленно всплывает вопрос о статус‑кво анте.

Удивительно ли, что в отношения России с республиками При­балтики по обвинению последних в дискриминации «русскоязыч­ного» населения счел необходимым вмешаться Совет Безопасности ООН? Чтобы не допустить возникновения второй Югославии на бе­регах Балтийского моря.

В Молдавии подавляющее большинство населения – эт­нические румыны, и, естественно, тяготеет к Румынии. Но в Ру­мынии ниже уровень жизни и своя иерархия «хозяев», кото­рые уже показали, на что способны по части жестокой дискриминации венгров в Трансильвании. Поэтому большинство мол­даван колеблется насчет желательности воссоединения с Румынией. Не колеблются только тюрки‑гагаузы на юге Молдавии и «русско­язычные» в Приднестровье. Последних включили в свое время в состав Молдавии по чисто политическим соображения как плац­дарм для реконкисты Бессарабии, оккупированной в 1918г. Румы­нией, чего Россия никогда не признавала. Увидев, что над ними на­висла угроза подпасть под иерархию «хозяев» не только из Кишинева, но и из Бухареста, гагаузы и «русскоязычные» немедленно объявили независимость и отстояли ее с оружием в руках. Только бойня в городе Бендеры, с сотнями трупов и тысячами беженцев, немного отрезвила обе стороны, и наступило непрочное перемирие, готовое в любой момент взорваться новой бойней.