Царство костей - Джим Чайковски

профи в этом деле и двигался без единого всплеска.

Теперь, нацелившись к берегу острова, Такер медленно пересекал реку рядом со своим напарником, подстраивая скорость и курс под течение. Он внимательно наблюдал как за сушей впереди, так и за плоской поверхностью реки, не зная, водятся ли в этом районе крокодилы или, что еще более тревожно, бегемоты. Последние были настоящими акулами этих вод – столь же опасными, сколь же быстрыми. Это была еще одна причина, по которой Такер двигался медленно – не хотелось привлекать к себе внимание этих тварей.

Наконец он с облегчением выдохнул, когда его босые ноги коснулись илистого дна возле заросшего водорослями и тростником островного берега. Лес черной стеной возвышался перед ним, темный даже в усиливающих свет очках ночного видения. Такер отпустил бревно и толкнул его обратно в реку, где оно, крутясь, продолжило свой путь вниз по течению.

Пригнувшись, он несколько секунд прислушивался, после чего углубился в густой кустарник. Кейн последовал за ним. Перед самым заходом солнца Такер выбрал именно это место для высадки – на противоположной от пирса стороне острова, – поскольку лес там казался наиболее густым. Вдобавок он полагал, что бо`льшая часть личного состава противника размещается на другой половине острова.

Двигался Такер осторожно, внимательно следя за тем, куда ступает и за что задевает, тем более что помимо защитных очков и камуфляжной краски на лице на нем не было ничего, кроме промокших трусов-боксеров. После минутного перехода он обнаружил кучу бурелома, которая могла послужить укрытием. Остановившись, Такер сбросил с плеча водонепроницаемый вещмешок. Пока Кейн настороженно наблюдал за окружающей обстановкой, опять натянул ботинки и сухую одежду – хотя сухость оказалась довольно относительной, поскольку все насквозь пропотело. Потом пристегнул к бедру свой «Дезерт Игл» и засунул в поясной подсумок два дополнительных магазина.

Вооруженный и полностью одетый, он почувствовал себя не столь уязвимым. А еще Такер как следует проверил три контейнера из-под яиц, лежащие в вещмешке. В них содержалось дополнительное вооружение, предоставленное директором «Сигмы»: компактные светошумовые и осколочные гранаты, а также дымовые шашки, и вправду похожие формой и размером на куриные яйца.

Удовлетворенный, Такер переключил внимание на своего напарника. Глаза Кейна были прикованы к лесу, уши нацеливались на малейший шелест листьев или шорох ветвей. Вытащив крошечную видеокамеру из застегнутого на «молнию» кармашка собачьего жилета, Уэйн установил ее на место, после чего накинул на спину Кейна похожий на патронташ наружный плечевой ремень собственной разработки. Проверил встроенное в него беспроводное устройство и убедился, что аккумулятор полностью заряжен.

Затем он с довольным видом откинулся и улыбнулся – не всему этому оборудованию, а нагруженной им собаке.

«Кто у нас самый красивый мальчик?»

Как будто прочитав его мысли – а возможно, так оно и было, – Кейн завилял хвостом и ткнулся носом ему в грудь.

– Тебе уже не терпится, верно? – прошептал Такер.

Хвост захлестал еще быстрее.

– Тогда пойдем посмотрим, кто тут в домике живет.

20:02

Шарлотта поглядывала через плечо Фрэнка, который работал в клинической лаборатории отделения. Чуть в стороне от них помощник вирусолога заканчивал настройку специального оборудования, привезенного сюда вместе с ними. А Фрэнк тем временем склонялся над ноутбуком, на котором работала программа распознавания генетических последовательностей. На лице его застыла гримаса ужаса.

Шарлотта стояла, скрестив руки на груди и чувствуя себя совершенно бесполезной. Джеймсон вернулся в палату, где сидел, просматривая карту какого-то пациента, но судя по тому, как его голова медленно опускалась, а потом опять резко вздергивалась, педиатр вовсю клевал носом.

Шарлотта не могла его в этом винить. Она тоже была совершенно измотана. Даже Дисанка и ее малыш давно спали. Тем не менее Шарлотта оставалась настороже, твердо вознамерившись узнать как можно больше, пока этот bâtard[76] Нгой продолжает сотрудничать.

С Фрэнком в этом плане проблем не было. Они оба отчаянно нуждались в каких-то решениях, равно как и весь мир. Как и Шарлотта, сейчас он наверняка тоже представлял себе огромную кошку, запертую в виварии, – существо, предположительно измененное вирусом прямо в материнской утробе. Фрэнк уже запросил у Нгоя генетическую карту пойманного гепарда, которую тот переслал на его ноутбук.

Вирусолог провел последние полчаса, изучая столбцы и строчки, описывающие ДНК зверя, и сравнивая коррелирующий ряд нуклеиновых оснований – группы A, C, G и Ts – с генетическим кодом обычного гепарда. Исследовательская группа уже отметила расположение того небольшого процента генов, которые были признаны чужеродными.

Задумчиво постукивая пальцем по губам, Фрэнк внимательно просматривал эту часть таблицы.

Шарлотте все еще было трудно поверить, что это ничтожное отличие генетического кода привело к таким драматическим изменениям. Но больше всего озадачивало то, как эта мизерная разница привела к столь идеально усвоенным фенотипическим экспрессиям[77], выразившимся не только в более длинных клыках и увеличенной мышечной массе, но и в том, что сальные железы в лапах гепарда, обычно предназначенные для выделения феромонов, объединились с железами, вырабатывающими яд.

Это была загадка, на которой сейчас и сосредоточился Фрэнк.

– Где-то здесь должен скрываться ответ, – бормотал он себе под нос. – Не понимаю, откуда у этого вируса такие глубокие карманы.

Шарлотта придвинулась ближе. Как врач, она многое знала о вирусах, хотя и не в такой степени, как специалист-вирусолог. И все же ей хотелось помочь, хотя бы просто подстегивая мыслительный процесс Фрэнка.

– Что вы подразумеваете под глубокими карманами? – спросила она.

Фрэнк показал на отмеченные графы в таблице ДНК.

– Эти фрагменты измененного генетического кода гепарда идеально вписались в его ДНК – словно специально были для этого созданы. Не исключено, что этот древний вирус и вправду был «генетическим карманником», на протяжении тысячелетий собирая гены у неисчислимого количества различных видов, отслеживая эволюцию жизни на планете и сохраняя часть этого эволюционирующего кода в своей собственной ДНК. И все же в этом нет никакого смысла.

Шарлотта припомнила, как Фрэнк упоминал нечто подобное еще в виварии.

– Почему? – не отставала она.

– Несмотря на то, что этот омнивирус огромен, у него всего лишь две тысячи генов.

Похоже, Фрэнк уже успел окрестить эту заразу. «Омнивирус». Очень похоже на английское omnivorous – «всеядный». Название казалось вполне уместным, учитывая способность этого вируса заражать все живое.

– С точки зрения статистики, – продолжил он, – представляется неправдоподобным, чтобы у этой дряни просто по чистой случайности оказались под рукой именно те специфические наборы генов, которые органично стыкуются с ДНК гепарда. И это только один вид. А как насчет изменений у странствующих муравьев? Или бабуинов? И, по словам де Костера, последние