The Мечты. Бес и ребро (СИ) - Светлая Марина

- А деньги, переведенные на ее счет? – отрезал Коваль.

- А она их потратила? – так же резко отозвался Андрей Никитич.

- Проверяют.

Наблюдавший за их потасовкой Моджеевский, в конце концов, не выдержал и буркнул:

- Брейк! Может, кофе кто-нибудь будет? Со льдом.

- В другой раз кофе, - отказался Малич и поднялся. – Не сходится что-то. Или даже все не сходится. Понятно, что она удобная груша. Но вы же и сами понимаете, что не сходится!

- Не сходится, - согласился с ним Роман и тоже встал. – Ни черта не сходится. Ни с ней, ни с Гошаном. Потому я только один раз у вас спрошу, Андрей Никитич. Хотите обижайтесь, хотите нет. Больше не стану. Стефания Адамова, которая вам известна, могла его убить или нет? 

- Ну если и могла, то исключительно лично. Сковородой по голове.

Моджеевский усмехнулся, подумав, видимо, о чем-то своем. А потом медленно кивнул и согласился:

- Ну да... С таким-то напором... Если, конечно, она вообще знает, где находятся сковородки. Ладно, с этим выяснили. Я полагаю, ей понадобится адвокат. Могу порекомендовать своего.

- Да, спасибо, - кивнул Андрей Никитич, - лишним точно не будет. Я… я попробую поговорить со Стефанией. Может быть, всплывет что-нибудь полезное.

- Поговорите, - кивнул Роман. – Ситуация для нее стрессовая, конечно, но, может быть, вам она доверится больше, чем посторонним... Господи! Как вы вообще умудрились увести женщину Олега? Она же только несколько недель назад с ним... там... черт! Вы ж, вроде бы, не меценат театральный! 

- Меценат, Рома, это из твоего мира, - усмехнулся Малич. – А я просто сапожник.

- Ага, рассказывайте кому другому! И потом, я не в курсе, чем сапожники занимаются в свободное время.

- Вариантов много. Если я что-то узнаю – позвоню.

- Лучше – не откладывайте, - пробурчал Арсен. – А то, кроме чего полезного, может, и дерьмо какое всплыть где не надо. Если вы берете на себя... заботу о Стефании Яновне, то... настраивайте ее на сотрудничество.

- Мы, в свою очередь, - вставил Роман, - взяли на себя заботу о ее безопасности. За ней третий день приглядывают наши люди. Мы понятия не имеем, за что убили Олега и что в голове заказчика, но если Адамова владеет какой-то нужной им информацией, лучше ее далеко одну не отпускать, потому мы проявили инициативу. Словом, если вы ненароком заметите за собой хвост – Шкоду Фабиа стального цвета... это мы, не пугайтесь.

Андрей Никитич рассеянно кивнул, пребывая сейчас собственными мыслями уже не здесь, и попрощался с Романом и Ковалем. Потом прощального поцелуя удостоились Женя и Елизавета Романовна, сунувшиеся в кабинет как-то эдак под занавес всеобщего дурдома, суть которого в настоящее время он улавливал с трудом. А Ринго, вертевшийся под ногами, сам норовил расцеловаться с Маличем, но его порыв остался безответным. Не до того.

Ни до чего.

Потому как переваривать все услышанное Андрей начинал только теперь.

И едва оказавшись на лестничной площадке, порывисто достал из кармана телефон и набрал Стешу. Та ответила так быстро, как если бы в это самое время гипнотизировала трубку взглядом. И голос ее – из обычного реального мира – прозвучал обычно. Привычно.

Реально.

И ласково.

- Если ты звонишь сообщить, что сегодня задержишься с работы и у тебя неотложные дела, то рановато начал сбегать, Андрюш. 

Он же, вслушиваясь в звук из динамика, в Стешины интонации на том конце, пытался понять – как прошла встреча с доблестными полиционерами, о которой упоминал Арсен.

- Неужто ты уже дома? – спросил Андрей, разбавляя беспокойство веселостью.

- Да, репетиция раньше закончилась, - безмятежно отозвалась она. – Я съездила по делам и уже на месте. У меня сюрприз. Надеюсь, ты меня за него не грохнешь. 

Сюрприз… Тут каждый день сюрприз на сюрпризе… Но продолжая балагурить, он спросил:

- Ты купила метлу?

- Нет. Зачем мне метла при наличии пылесоса? Кстати, где он? Я хотела прибраться.

- Лучше ужин готовь, женщина, - усмехнулся Малич. – Я сейчас буду. У Жени был, уже подхожу.

И через несколько минут он прижимал к себе Стешу, покрывая поцелуями ее лицо и засыпая вопросами:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Как день? Что там у вас случилось, что отпустили раньше? А можно так всегда будет?

- Всегда – не получится. Всегда – это слишком серьезная категория для легкомысленной особы вроде меня, - прошептала она, вцепившись пальцами в его рубашку несколько крепче, чем того требовало простое объятие в конце дня, и Андрей не мог этого не заметить. – Жарко́е будешь? Я мясо жарю.

- Буду, - кивнул он и, чуть отпрянув, посмотрел ей в лицо. – Все нормально?

- Естественно!  Пойдем. Хочешь сюрприз посмотреть?

- Конечно!

Впрочем, не полюбоваться этим сюрпризом у него шансов не было, пусть и считается зачастую, что мужчины невнимательны к внешним деталям – интерьеров, например. Гнусный поклеп!

Сложно игнорировать взрыв красок на собственной кухне, на которой годами мало что менялось в смысле цветовой гаммы и предпочитаемых – не им, а когда-то давно Томой – вариантов оформления стен. Нет, ремонты, конечно, делались. Но как-то... с учетом привычного.

А сейчас, едва ступил на порог, он обнаружил, что окно занавешено яркими шторами с большущими подсолнухами. И на стене появились сразу две похожие картины с аналогичным рисунком. Посреди всего этого стояла, подбоченившись, Стефания и солнечно улыбалась, будто бы рассчитывала, что этим собьет его с толку.  И если она всерьез на это рассчитывала, то ей это совсем не удалось. Андрей, слегка зажмурившись от удвоенной яркости солнечного света, бившего сейчас сквозь новые занавески, со смехом сказал:

- Я понял. На премьеру твоего «Трамвая» приду с букетом подсолнухов.

- А я всегда хотела такие шторы, - улыбнулась она в ответ. – Именно на кухню. Как-то нигде никогда не складывалось. Пусть у тебя будут. Если ты не совсем против.

- С чего мне быть против?

- Твоя же кухня! Может, тебе не нравится – имеешь право.

- Лишь бы тебе нравилось, а то еще сбежишь на другую кухню.

- По собственной воле – ни за что. Просто у меня никогда своего не было, - она зависла, глядя на эти шторы, и на мгновение в ее лице что-то изменилось. Будто бы на солнце набежали тучи. Но надо отдать Стефании Яновне должное – она быстро справилась с собой и очень скоро оказалась у плиты, на которой шипела сковородка.

- Я решила, что мясо долго, потому пока яичница, хорошо?

- Замечательно! – кивнул Андрей, отодвигая на задний план намерения поговорить о банкире и узнать что-то стоящее. Как с ней такой говорить? – Сейчас я умоюсь и салат сварганю.

- Я сама! – запротестовала она и метнулась к холодильнику.

В этом тоже стоило отдать ей должное. Склонность сидеть на диетах не убила в ней кулинара. Может быть, не блестящего, но далеко не самого худшего. Это Андрей несколько неожиданно для себя обнаружил буквально в первые дни после того, как привел ее к себе. Стефания оказалась неплохой хозяйкой. Бродила с веником по квартире, смеясь, что это метла-недомерок, как раз ей по росту. Перебрала его шкаф, наглаживая одежду и развешивая на вешалках. Вкусно готовила, как если бы всю жизнь только этим и занималась.

«Я все забыла. Пришлось вспоминать», - с шутливым ворчанием отвечала она еще только вчера.

А сегодня – вот. Шторы, которые ей, оказывается, раньше негде было вешать.

Нет, Андрей никогда не жалел котят с перебитыми лапками, да она и сама, наверное, обиделась бы на подобную характеристику. Но все же... какой-то надрыв в ней чувствовался. Давно.

И еще яичница с полным фиаско подгорела. А пока нареза́ла овощи, поранила палец.

- Стешка! – подскочил он к ней, выйдя из ванной ровно в момент, когда она выронила нож и тот шмякнулся о доску: - Ну ты что?! Я же говорил, сделаю!

А что она? Стояла у стола и, подняв руку к глазам, смотрела на боевую рану.

Из ее пальца с неглубоким, но эффектным порезом прямо на столешницу капали красные капли, но Стефания не спешила что-то предпринимать. Андрей ухватил ее запястье, поднес к лицу и поморщился. Кровотечение следовало остановить. Наверняка же больно. В этом месте всегда больно, но едва он собрался это озвучить, Стеша его перебила, не давая ничего сказать, будто бы иначе он заговорит о чем-то, что может принести ей еще бо́льшую боль.