Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Нынешних «хозяев России», насколько можно понять, практически всецело занимает глубоко второстепенный, хотя, безусловно, также важный (как и вся тактика) вопрос о юридических механизмах передачи власти нынешним президентом самому себе.

Рассматриваемые проекты довольно широко рекламировались, в том числе, по-видимому, и не совсем не причастными к их разработке аналитиками, поэтому мы имеем возможность с вполне приемлемой, по всей вероятности, точностью отслеживать пытливое биение административно-политической мысли.

Прежде всего, по-видимому, возник проект избрания в 2008 году «фиктивного президента», полностью управляемого президентом Путиным и его окружением и при всей полноте власти выполняющего лишь номинальные функции. Предполагалось, что Путин займет позицию главы (а то и владельца) «Газпрома» либо председателя некоего специально созданного (взамен действующего) Государственного совета, позволяющую ему контролировать ситуацию и неформально управлять страной, в том числе и при помощи низведенного до положения марионетки нового президента.

Авторы этой модели копировали ее с китайской ситуации, когда Дэн Сяопин действительно довольно длительное время управлял огромной страной «из-за кулис». Однако при этом они упустили из виду ряд принципиальных отличий России от Китая.

Прежде всего, китайское общество трепетно относится к авторитетным людям и их мнению; россияне же в результате 15 лет реформ, когда они бывали обмануты всеми, не верят ни в бога, ни в черта.

В Китае бюрократия и интеллигенция, пропущенные Мао Цзэдуном через деревню, в целом ответственны перед своим народом и испытывает к нему искреннее глубокое уважение. Это один из залогов эффективности китайского госуправления и глобальной конкурентоспособности Китая в принципе. Современные же руководители России порой производят впечатление людей искренне считающих основным содержанием государственного управления силовой рэкет и воровство.

Существенную роль играет и личностный фактор. Не следует забывать, что к тому времени, когда Дэн Cяопин стал руководить «из-за кулис», он был дважды едва не расстрелян Мао Цзэдуном, он уже был великим реформатором, он командовал армией, причем в крайне сложных обстоятельствах. Дэн Сяопин стал лидером великой страны отнюдь не по принципу «на безрыбье и рак рыба» и к моменту своего ухода «за кулисы» действительно уже был патриархом – и не реформ, как у нас иногда пишут, и не материкового коммунистического Китая, а всей китайской цивилизации! И он действительно создал команду, которая до сих пор успешно правит Китаем.

Понятно, что все сказанное нельзя ни в малейшей мере отнести даже к нынешнему руководителю России, не говоря уже о любовно подобранной им «бригаде».

В результате непроработанный проект «фиктивного» президента умер весьма быстро. Непосредственные причины вполне понятны: с одной стороны, длительный внешний контроль за формально всевластным президентом невозможен в принципе, с другой, в то время, пока он еще существует, он с легкостью перехватывается членами путинской «бригады». Эта легкость не только практически гарантирует жесточайшую борьбу каждого из членов этой «бригады» со всеми остальными, но и делает практически неизбежным устранение из реальной политики, с той или иной степенью деликатности, нынешнего президента, объективно превращаемого данным проектом в основную помеху на пути к власти для каждого из своих ближайших соратников.

Как опытный политик, Путин просто не мог не ощущать, что при любом, самом лояльном, самом верном, самом фиктивном преемнике, находясь на самом защищенном и самом влиятельном посту – от владельца «Газпрома» до премьера или даже Патриарха всея Руси – нельзя исключить, что максимум через месяц после инаугурации этого преемника тот в лучшем случае начнет давать показания.

Любые – какие попросят.

И никакие самые верные соратники, поставленные «смотрящими» за преемником, Путину не помогут и, скорее всего, даже не захотят помогать – просто потому, что действующий президент всегда сможет предложить им больше, чем бывший и будущий. С другой стороны, для них самих нужен как можно более слабый президент, а преемник Путина, по самой логике преемничества, обязательно будет еще слабее его...

Однако этот топорный и заведомо безнадежный проект стал своего рода прототипом для значительно более красивой и реалистичной (если к тяжелому аппаратному бреду можно применить это слово) идеи «временного президента».

Смысл ее изысканно прост: на президентских выборах побеждает один из соратников Путина, полностью контролируемый им и остальными соратниками, и через очень короткое время (от недели до двух месяцев) по тому или иному замечательному предлогу (вплоть до неуверенности в своих силах, хотя базовым вариантом, скорее всего, было состояние здоровья) он подает в отставку. Путин, передвинутый «временным президентом» на пост премьера, в полном соответствии с Конституцией участвует в новых президентских выборах и, разумеется, побеждает в суровой и тяжкой борьбе с охранниками, общественницами и дрожащими тенями своих политических оппонентов.

Главная слабость этого сценария заключалась, как и в прошлом случае, в исключительной противоречивости объективных требований к личности «временного президента». С одной стороны, он, безусловно, должен что-то собой представлять, чтобы его победа на президентских выборах 2008 года не выглядела сфальсифицированной слишком уж откровенно и чтобы во время исполнения своих обязанностей, каким бы коротким оно ни было, он был бы в состоянии справляться хотя бы с их минимумом. С другой стороны, став полностью (как предполагается) легитимным президентом ценой достаточно серьезных личных усилий, он должен тем не менее практически добровольно отказаться сначала от какого-либо использования своей власти, а затем и от нее самой (именно благодаря этому на политическом жаргоне «временный президент» стал именоваться «овощем»).

Эти взаимоисключающие и при этом объективные требования отсеяли практически всех потенциальных претендентов, которые представляли собой либо явных ничтожеств, либо психологически неустойчивых или просто самостоятельных людей, способных после получения власти оставить ее себе, либо и тех и других одновременно. Единственным исключением был, насколько можно понять, спикер Госдумы Грызлов, невероятно глубоко и искренне преданный лично президенту Путину. Однако именно эта преданность делала его невосприимчивым к воздействию других членов путинской «бригады», многим из которых, по всей видимости, хотелось кардинально расширить свое личное влияние благодаря объективной слабости «временного президента». И, вероятно, поскольку его назначение (разумеется, под видом избрания) не сулило никаких персональных выгод другим представителям правящей бюрократии, проект «временного президента» также был отложен в долгий ящик.

Таким образом, процедура передачи власти самому себе при помощи использования «промежуточного руководителя» срывается из-за объективного отсутствия такого руководителя. Однако слабость человеческого фактора была преодолена в проекте «срыва президентских выборов»[53] – вместе с самим этим фактором, при помощи своего рода автоматизации политического процесса.

Действительно, систематические усилия по построению «управляемой демократии» не прошли даром: обеспечение необходимой явки избирателей на выборы, даже президентские и даже с использованием всей мощи административного ресурса, становится все более сложной задачей. В 2008 году простой отказ от использования административного пресса для того, чтобы «загонять на выборы» непосредственно зависимое от властей население, практически гарантирует их срыв из-за низкой явки избирателей. Это позволит Путину, не нарушая Конституции, выдвинуться и победить на следующих выборах, заодно создав достаточно убедительный и действенный пропагандистский миф о том, что россияне ходят на президентские выборы лишь для того, чтобы отдать свои голоса «дорогому Владимиру Владимировичу».

С точки зрения обыденного здравого смысла схема кажется безупречной, но дьявол, как обычно, кроется в мелочах.

Действительно: почти всякий взрослый человек твердо знает, что чудеса случаются.

И нынешние руководители России, хотя бы на примере «оранжевой революции» на Украине, не менее твердо знают, что даже наилучшим образом спланированные и просто обреченные на успех политические операции могут закончиться крахом.

Поэтому их пугают все сколь-нибудь сложные, пусть даже и тщательно выверенные, схемы. «Все, что сложнее прямого удара ломом, кажется им непонятным, запутанным и в итоге нереализуемым», – сказал один из аналитиков и, возможно, оказался ближе к истине, чем предполагал сам.