Последний сад Англии - Джулия Келли

— Это прекрасно, — воскликнула Бэт, когда они вышли к другому участку, где повсюду, посреди оттаявшей по весне, перепревшей за зиму и еще не убранной листвы, на высоких крепких стеблях гордо держали свои головки алые тюльпаны.

Миссис Саймондс глядела вокруг и было заметно, как напряжение покидало ее:

— Да, это прекрасно, не так ли? Когда жасмин расцветает, здесь стоит божественный аромат. А сейчас я отведу вас в мою любимую часть сада.

Они шли по петлявшей тропке через разные боскеты, покуда не вышли на дорожку, отсыпанную битым щебнем, которая привела к железным воротам. Эти ворота Бэт уже видела, когда в первый раз попала в усадьбу.

— Это — зимний сад, — сказала миссис Саймондс.

Пока она отпирала зимний сад, Бэт исподтишка огляделась, но той игрушки, которую она заметила в прошлый раз, когда была тут, сейчас нигде было не видать.

В кольце стен зимнего сада все звуки, казалось, звучали глуше — и если бы весь мир был одним огромным радиоприемником, здесь он бы умолк, словно кто-то невидимый переместил движок регулятора его громкости вниз. И высаженная вдоль северной стены этого кругового сада рощица деревьев с кроваво-красными стволиками, с молодой, но уже бледной листвой, и чаша бассейна в самом центре сада, полного недвижной водой, — все было тихо здесь.

— Мне нравится тишина, — призналась миссис Саймондс, окидывая взглядом все вокруг.

— Почему вы закрываете его? — спросила Бэт.

— Когда Мюррей ушел на войну, а за садами усадьбы стала ухаживать я, то узнала, что в этом саду имеется несколько скверных растений — они выглядят красиво, но к ним нельзя подпускать ребенка, который все тянет в рот. Я опасалась, что Робин забежит сюда. — Миссис Саймондс замялась. — Хотя, думаю, по-настоящему запирать я стала этот сад после того, как Мюррей погиб. Когда мы с ним только приехали в Хайбери, мы провели тут много дней.

— Этот сад для вас особенный, — произнесла Бэт.

Миссис Саймондс поглядела на ключ, зажатый в руке, и лоб ее прорезали морщины:

— Да. Особый.

Повисла гнетущая тишина, тишина, стеной вставшая между ними, тишина, явственно наполненная воспоминаниями этой молчавшей женщины. Но когда миссис Саймондс подняла взгляд на Бэт, она усилием воли вновь придала своему лицу то самое выражение, которое все окружающие привыкли на нем видеть, — выражение чувства собственного достоинства, равнодушного к мнению других

— Оставляю Вас наедине с вашими рисунками, мисс Педли. Если желаете рисовать в зимнем саду, обращайтесь к миссис Дибли, она даст вам ключ. Ключей два, так что ей следует иметь возможность вернуть его на место, несмотря на то, что у меня имеется другой ключ. вы можете отдать ей ключ, когда закончите делать наброски. А если в сад посмеют проникнуть мальчики, вы уж, пожалуйста, приглядите за ними хорошенько, — сказала миссис Саймондс.

— Вы уверены? — спросила Бэт.

Хозяйка поместья уверенно кивнула и вложила ключ в ладонь лэнд-герл:

— Мисс Педли, у меня такое чувство, что если кто-нибудь и сумеет оценить всю красоту зимнего сада, то это будете вы.

Бэт уже дважды зарисовала и уже дважды успела стереть набросок растения, чьи цветки были очень похожи на капюшон-куколь монашеской рясы. называвшегося, вроде бы «синеглазка». Но она не могла бы сказать этого наверняка, не видя, как цветет это растение. И тут Бэт заслышала детские голоса. Она вскинула голову как раз вовремя: две темноволосые фигурки в синих одеждах мчались наперегонки к воротам зимнего сада. «Он открыт!» — раздался пронзительный вопль.

Пару секунд спустя в тишину сада ворвались двое мальчиков. Бэт тотчас признала в одном из них Бобби, племянника Стеллы, — она запомнила его с того раза, когда ей приказали доставить продукты для господского дома в субботу, а это бывало чрезвычайно редко, вот потому Бобби тогда и был не в школе. А второй мальчик, тоже темненький, но чуть повыше росточком, — это, должно быть Робин Саймондс.

— Привет! — крикнула она, сложив руки на своем альбоме для зарисовок.

Двое мальчишек тут же застыли как вкопанные, словно застигнутые за каким-то озорством.

— Вы кто такая? — спросил Робин.

— Я… — подыскивая слова, Бэт огляделась по сторонам, — …знакомая твоей мамы. А ты кто?

— Я Робин, а он Бобби. Мы — друзья навсегда, — сообщил мальчик.

Бобби улыбнулся во весь рот. Сердце Бэт екнуло. Она вспомнила как же сильно хотелось ей, чтобы у нее был хотя б один друг, тогда, давным-давно, в те одинокие годы после смерти ее родителей. Колин стал для нее спасением: письма от него а также нечастые, случайные встречи с ним в городке были тогда для нее поистине бесценны.

Однако сейчас, когда она получала от него письма с фронта, ей никак не удавалось отделаться от одного, изводившего ее теперь неотвязно чувства — от чувства страха. Бэт боялась, что будет обязана отвечать на все его письма. И опасалась, что ей придется делать все возможное и невозможное, чтобы соответствовать тому, что он напридумывал себе о ней.

Ее захлестнуло чувство вины перед Колином, и, словно бы пытаясь неосознанно стряхнуть с себя эту невидимую сеть, в которой совсем запуталась, она протянула руку для приветственного рукопожатия — сначала одному мальчику, затем другому — и принялась усиленно трясти их ручонки:

— Я Бэт Педли.

— А что ты делаешь? — спросил Бобби, довольнешенький от того, что теперь он торжественно рукопожатый, совсем как большой.

— Я рисую. А что делаете вы?

— Играем в пиратов. Там сокровище зарыто, — сказал Робин.

— Что это я тут слышу? — загремел чей-то голос из-за стены. Уже болтаете с хорошенькими леди? Не слишком ли вы юны для этого?

— О! — Бэт вскочила и принялась выбираться из обмятого гнезда из травы, которое устроила себе, сидя в зарослях, тут же уронила свой альбом для зарисовок коробку с карандашами. Ведь от ворот прямиком к ней шел капитан Гастингс.

— Мы поможем! — закричал Робин, устремляясь вперед.