Время прощать - Джон Гришэм

– В какую машину?

– В его «кадиллак».

– Кто вел?

– Я. Мистер Хаббард спросил, водила ли я когда-нибудь «кадиллак». Я сказала – нет. Когда-то раньше я говорила что-то насчет того, какая это хорошая машина, и теперь он спросил, не хотела бы я повести ее. Я сразу ответила: нет, не хотела бы, но он дал мне ключи. И я повезла его в контору, ужасно нервничая.

– Значит, это вы привезли его в контору? – повторил Зейтлер.

Адвокаты лихорадочно застрочили в своих блокнотах. В самом, пожалуй, знаменитом в истории штата деле по опротестованию завещания бенефициар, не являющийся кровным родственником завещателя, отвез умирающего в адвокатскую контору, чтобы тот подписал завещание, согласно которому вся семья лишалась наследства в пользу бенефициара, водителя. Верховный суд признал завещание недействительным по причине недолжного влияния, оказанного на завещателя, этот вывод был сделан на основании того факта, что «неожиданный бенефициар» оказался, таким образом, причастен к составлению нового завещания. После того процесса уже тридцатилетней давности вопрос «Кто был за рулем?» стал не таким уж неожиданным со стороны адвокатов, когда речь шла о внезапно появившемся завещании.

– Да, я, – подтвердила Летти.

Джейк увидел, как на лицах девяти адвокатов расцвело именно то выражение, какое он ожидал. Для них это было подарком, для него – лишним препятствием, которое предстояло снести.

Зейтлер аккуратно сложил бумаги.

– Как долго вы пробыли в его конторе? – поинтересовался он.

– Я не смотрела на часы, но думаю, часа два.

– Кто еще там был?

– Никого. Он сказал, что обычно служащие не работают по субботам, во всяком случае, в этом офисе.

– Понятно.

Целый час Зейтлер подробно расспрашивал Летти про то утро. Попросил ее нарисовать схему расположения помещений, в которых она делала уборку, и указать, где находился в это время мистер Хаббард. Летти пояснила, что он не выходил из своего кабинета, и дверь была закрыта.

Нет, она в кабинет не входила и там не убирала. Она не знает, над чем он там работал и вообще чем занимался. Он приехал и уехал со своим всегдашним портфелем, но она понятия не имеет, что в нем находилось. На вид мистер Хаббард был в совершенно ясном уме и мог бы вести машину, если бы захотел, а насчет болеутоляющих лекарств ей ничего не известно. Да, он был физически слаб, но на той неделе каждый день ездил в контору. Если с кем-то там встречался, она про это ничего не знает. Да, она привезла его в «кадиллаке» обратно, после чего отправилась домой, куда приехала после полудня.

– И он ни разу не упомянул, что писал там свое последнее завещание?

– Возражение, – вклинился Джейк. – Свидетельница дважды ответила на этот вопрос.

– Хорошо-хорошо, я просто хотел убедиться.

– Это занесено в протокол.

– Разумеется.

Заработав столь важное очко, Зейтлер не хотел оставлять эту тему. Он установил, что «кадиллак» Летти водила единственный раз, в тот самый день; что она редко видела в доме упаковки лекарств или флаконы с пилюлями и подозревала, что он держит медикаменты в портфеле; что обычно он не пил спиртного, но иногда ставил в холодильник несколько банок пива и что в его спальне стоял письменный стол, но он почти никогда не работал дома.

К полудню вторника Летти едва не падала в обморок. Они с Порцией долго сидели за ленчем в конторе Джейка, потом Летти немного вздремнула здесь же, на диване.

Пытка показаниями продолжилась в среду, но на этот раз «пытающим» был Джейк. Он расспрашивал Гершела Хаббардда в течение нескольких часов. Утреннее заседание тянулось с отупляющей бессмысленностью. Много времени не потребовалось для выяснения, что Гершел очень немногого добился в жизни, взлетов в его карьере было, мягко выражаясь, мало. Развод стал самым волнующим событием в его жизни.

Такие темы, как образование, послужной список, деловая активность, бывшие дома и квартиры, любовные отношения, друзья, интересы, любимые занятия, религиозные убеждения и политические пристрастия, составляли глубокую периферию его существования и были поразительно скучны. Некоторые адвокаты клевали носами. Порция на третий день своей юридической практики отчаянно боролась со сном.

После ленча участники слушаний неохотно вернулись в зал суда. Джейку удалось немного оживить атмосферу, когда он начал расспрашивать Гершела о том, сколько раз он встречался с отцом за последние несколько лет. Гершел пытался создать впечатление, будто они были близки со стариком, но затруднялся вспомнить хоть что-нибудь о своих визитах к нему.

– Если они так часто разговаривали по телефону, как утверждает свидетель, каково было содержание этих разговоров? – спросил Джейк. – Имеются ли у свидетеля письма, открытки от Сета?

Гершел утверждал, что они есть, но не был уверен, что смог бы их представить. Его адвокаты велели ему отвечать как можно неопределеннее, и в этом он весьма преуспел.

Что касается Летти Лэнг, Гершел настаивал, будто встречался с ней довольно часто во время своих многочисленных визитов к обожаемому отцу. С его точки зрения, она очень нравилась Сету. Он вынужден был признать, что никогда не видел, чтобы они хоть как-то прикасались друг к другу, но якобы заметил что-то в их взглядах. Что именно? Этого он сказать не мог, просто что-то между ними было. Она всегда подслушивала, спрятавшись неподалеку. И по мере того как болезнь отца усугублялась, он становился все более зависим от нее, они все больше сближались.

– Есть ли у вас подозрения об их интимной близости?

– Это может сказать только сама Летти, – ответил Гершел, всем своим видом давая понять, что это очевидно.

Порция кипела, оглядывая присутствующих и понимая, что все они, кроме Джейка, верят, будто ее мать спала с немощным умирающим белым стариком, чтобы заполучить его деньги. Но, как подобает профессионалу, она низко опускала голову, сохраняя каменное выражение лица и исписывая в блокноте страницу за страницей заметками, которые никогда никому не понадобятся.

Семи часов опроса хватило, чтобы показать: Гершел Хаббард неинтересен как личность, он имел натянутые и отнюдь не близкие отношения с отцом. По-прежнему жил вместе с матерью, не мог оправиться от скандального развода и в свои сорок шесть лет едва сводил концы с концами. В наследстве отчаянно нуждался.

Так же, как и Рамона. Та начала давать показания в четверг в 9 утра. К тому времени все адвокаты были раздражены и сыты по горло этим делом. То, что дача показаний длилась пять дней подряд, было редким, но отнюдь не удивительным явлением.

Во время перерыва Уэйд Ланье рассказал историю о том, как в Новом Орлеане двенадцать свидетелей давали показания по делу о разливе нефти в течение десяти дней. Все они были из Венесуэлы, почти никто не говорил по-английски, а переводчики не владели языком в должной мере. Адвокаты каждый вечер тяжко напивались, во время утренних заседаний страдали от чудовищного похмелья, и двое после окончания этого испытания попали в больницу.

Никто не знал историй больше, чем Уэйд Ланье. Он был самым старшим из адвокатов и провел в залах суда три десятка лет. Чем больше наблюдал и слушал его Джейк, тем большим уважением к нему проникался, понимая, что перед лицом присяжных он будет сильным и опасным противником.

Рамона оказалась такой же невыносимо скучной, как ее брат. Из их показаний стало ясно, что Сет Хаббард не был заботливым отцом и в детстве рассматривал детей как досадную помеху. Задним числом, учитывая, какие деньги на кону, они героически пытались приукрасить тогдашние отношения с отцом, представить дело так, будто все они дружная и счастливая семья, но Сета просто невозможно было «придумать заново».

Джейк потыкал там-сям, расставил кое-где ловушки, но проделал все это с улыбкой, стараясь не обидеть Рамону. Поскольку они с Гершелом проводили слишком мало времени с отцом, их показания на процессе не могли стать решающими. Они не были рядом с ним накануне его смерти, поэтому не могли ничего сказать о его психическом состоянии. И у них не имелось личных свидетельств его предполагаемой близости с Летти.

А ведь это было еще только предварительное снятие показаний. Джейк, как и остальные адвокаты, понимал: скорее всего Летти, Гершела, Рамону и Йена Дэфо придется допрашивать еще. Когда факты прояснятся и предмет обсуждения определится четче, у адвокатов появятся новые вопросы.

23

Поспешно покидая суд в четверг ближе к вечеру, Джейк столкнулся со Стиллменом Рашем, который, схватив его за руку, предложил зайти куда-нибудь выпить по-быстрому. Это было странно, потому что, кроме дела Хаббарда, их ничто не связывало.

– Конечно, – ответил он тем не менее, – почему бы нет?

Стиллмен явно хотел поговорить о чем-то важном, иначе не стал бы тратить время на такую мелюзгу, как Джейк.

Они встретились в баре в цокольном этаже старинного дома, стоящего неподалеку от здания суда, на площади. Снаружи было уже темно, опускался туман. Начинался промозглый вечер, идеально подходящий для выпивки.