Во мраке, переходившем в серебро - Kaтя Коробко

смог позвонить. Даже не хочет вознаграждения, порядочность — самая главная награда. Я ликую и возвращаюсь домой с сюрпризом для Лоры. Приятная неожиданность дает ощущение падения над землей.

На работе у меня большие изменения. Кроме покупки новых радиографических сенсоров, мы также сделали обновление программного обеспечения и перешли на электронные пациентские карточки.

Прошел целый день тренинга на эту тему. После шести часов разговоров на тему компьютера голова у меня распухла. Выходим в двадцать первое столетие. Сложно представить, что я буду всё в вносить в компьютер, а не писать от руки. Мои руки зажимаются со временем, и почерк становится становится всё врачебнее и врачебнее. Иногда самой сложно расшифровывать свои каракули. Теперь всё будет напечатано аккуратненькими электронными буковками.

Дома с Васей у нас относительный мир. Он не хочет ругаться и обещает мне, как всегда, все сокровища мира и послушание. Приходит домой поздновато, домашнее задание помельче выполняет. С крупными проектами или с долгами у него проблемы. Учительница, которая помогает с домашним заданием, как бы занимается с ним этим вопросом. То, что он утром не просыпается и не включает камеру в классе, превращается в прогулы. Не знаю, чем это чревато для него и меня. Все ответственные за Васю люди провели с ним свои необходимые беседы про суицид, и вопрос теперь как бы закрыт. Таблетки пьет с перебоями, но больше пьет, чем не пьет.

С мамой справиться не могу. Она пытается доказать всем, что она главная, и в этой борьбе за власть она ни перед чем не останавливается. Пафос и агрессивная самоуверенность советской училки раздражают всех и подливают масла в огонь всевозможных конфликтов. Дети шарахаются от нее и просто сбегают, чем дают ей еще больше поводов к обвинениям. Она считает, что я подстрекаю детей против нее, так как не соглашаюсь с ее мнением.

Готовлюсь к собранию в школе. Связываюсь с комитетом родителей детей со специальными нуждами нашей школы, и председатель-женщина обещает мне свое участие. Будут также менеджер Ника Эйми и сам Ник. От школы будет директор, начальник отдела спецобразования, Васины учителя, папа, я и Карен, Кори из ДДС. Набирается больше двенадцати участников. Мне не жалко, если не будут меня топить. Самая большая проблема с этими встречами — отец Васи, Питер. В присутствии публики искушение для возвышения себя и унижения меня очень велико — он сводит счеты.

Приходит день собрания в школе. Я отменяю на этот час пациентов. В зуме вижу большое количество незнакомых лиц. После короткого ознакомительного вступления, когда все называют свои имена и постановку вопроса, первенство переходит к Питеру, который может перекричать всех. Он разговаривает энергично, эмоционально и без умолку. За час он с подробностями рассказывает всем о своем прекрасном сыне и еще с большими подробностями о распрекрасном и великом себе, обличая меня, как корень зла. Время заканчивается. Директор школы в заключение торопливо подводит итог, что, в свою очередь, прекрасная школа предлагает очную программу для Васи и ему всего-то надо явиться. И палец опять указывает на меня, ведь это я не обеспечиваю доставку Васи в школу. Карен предложила снять эту ответственность с меня — чтоб представитель школы утром обеспечивал доставку Васи в школу. Если начнет самоубиваться, то пусть будут свидетели. Школа работает только с тем, что происходит на их территории. Об терапевтических школах я не договорила, меня перебили и закидали тирадами о том, как у нас всё хорошо.

Чувствую себя оплеванной, но хоть есть небольшое обещание со стороны школы. Конечно, всё это может стимулировать Васю к новому припадку, но я буду не одна. Исходя из его диагноза, вспышки безумия и ярости, как эпилептоидные припадки, случившись, сбрасывают энергию. Он становится спокоен, и жизнь опять продолжается. Вася не помнит совсем или частично то, что было во время припадка. Люди, которые видят его в активной фазе, считают, что он очень бодрый, веселый и способный мальчик. И это правда. Но есть и те моменты, когда он превращается в ужасное чудовище, разрушающее всё на своем пути.

Следующий день — вторник. Программы для специальных детей работают по вторникам и четвергам. В семь утра к нам в дом стучатся два человека со школы — Джейсон и еще один школьный координатор. Я пускаю их в дом, они идут будить Васю. Вася лежит и отбивается, как лев. Его не смущает присутствие двух взрослых людей в его спальне. Вставать и одеваться отказывается. Они настаивают и не уходят. За время пререканий уходит школьный автобус. Джейсон предлагает мне самой отвезти Васю, так как есть распоряжение директора, чтобы он явился на эту программу. Вася загадочно и злобно соглашается сесть в мою машину и обещает показать им кузькину мать в школе, раз так просят. Я везу его, делать нечего, немного времени перед работой у меня есть.

Довезла его до школы. Он выходит из машины, встречается с Джейсоном, которому заявляет, что выпьет пятновыводитель, если его заставят идти в школу. Оказывается, Вася откопал спрятанный мною пятновыводитель и сунул его в рюкзак перед выходом из дома. Джейсон намек понял. Он ушел делать телефонный звонок в центр помощи, который предлагали в больнице, он связан с департаментом детей и семей. Теперь у них есть официальная запись о том, что он угрожает суицидом. В приемный покой я ехать не хочу, мне нужно на работу. Если Васю не загонят в школу, суицид отменяется. Джейсон не одобряет моего рвения попасть на работу, я действую не по протоколу. Вася обещает, что будет заниматься онлайн, если его оставят в покое дома. Я везу его домой, сама еду на работу. Мне страшно. За последние пару недель было столько сигналов в службы, что я начинаю бояться: школа может подать заявление в суд на Васю и меня как некомпетентного родителя. Я дала им много поводов.

Из двух зол выбирают меньшее. Решаю, что мне нужно податься в суд первой, будет хоть какое-то преимущество перед школой. Отправляю заявление, которое мне выдала дама из суда, и оставляю сообщение юристу, которого мне обещали. Психиатр и педиатр в один голос советуют мне отдаться государству, так как лечения нет, есть только дисциплинарные меры. Школа по закону обязана его научить, но не признает его проблем. Мне это не подходит, но других советов не дают. Другие варианты — только за большие деньги. Суд назначает слушание через две недели.

Я созваниваюсь с юристом Сэрой, она бывшая учительница. В отличие от типичных обтекаемых