Хребет Мира - Андрей Ветер

— Зачем? Здесь чужая земля. Здесь опасно оставаться.

— У нас много людей пострадало. Нужен отдых. Да и желтоволосая женщина ослабла, она не сможет ехать дальше…

Отряд перебрался к ближайшему ручью, где индейцы под прикрытием высоких скалистых берегов соорудили шалаши. Ночью взошла луна, и свет её был на редкость ярким, освещая землю так, словно не ночь стояла, а мутный день. В странном молочном воздухе Горный Ворон разглядел таинственные тени, вызвавшие в нём внезапную тоску и тревогу. Мрачный сосновый лес хмурился на противоположном берегу реки. Издалека донёсся заунывный вой нескольких волков. Звери набрели на трупы Отрезателей Голов и зазывали собратьев на пиршество.

Два дня простояли Черноногие на берегу ручья, затем соорудили волокуши для двух сильно пострадавших воинов и для Эмили и снова отправились в путь.

* * *

Мужская фигура осторожно вышла из-за смолистых сосновых стволов и протянула руки в сторону, где должно было подняться солнце.

— Я жду тебя, Отец нашего тепла, — произнёс индеец без всякой торжественности.

Много лет назад, когда он вернулся из похода, не приведя ни одной вражеской лошади, ему дали кличку Безлошадный. С тех пор прошло много лет, он превратился в опытного бойца, не раз приводил целые табуны, совершал множество подвигов на военной тропе, но все продолжали называть его Безлошадным, потому что он настаивал на этом.

— Зачем тебе имя, которое не говорит о тебе ничего? — спрашивали друзья.

— Оно говорит о моём прошлом. Оно говорит о том, кем я был. Я пришёл в этот мир без лошадей и другого добра. Таким я и остаюсь сегодня.

— Но ты богат. У тебя хороший табун. Ты живёшь в красивой палатке. Ты пользуешься уважением своего народа.

— Всё это останется здесь, когда я уйду в Мир Теней. Я уйду таким, каков я есть. Без лошадей, жён, оружия…

Он был прямым потомком Старого Волка, который лет сто назад возглавил одну из родовых групп. С тех пор их общину все называли Старым Волком.

Сейчас он ехал навстречу отряду Горного Ворона, чтобы сообщить о несчастье, обрушившемся на клан Старого Волка. Два дня назад на деревню напали индейцы племени Кри. Так как треть мужчин была в походе и на охоте, нападавшим без труда удалось угнать огромный табун Черноногих, убить пятерых воинов и похитить десять женщин. Едва закончился бой, Безлошадный помчался в ту сторону, куда уехал Горный Ворон со своими воинами. На груди и бедре дикаря запеклась кровь. Он спешил, но сейчас что-то заставило его задержаться.

Скала, где стоял Безлошадный, мелко потрескалась по всей поверхности и была сплошь покрыта белыми пупырышками. Она оборвалась у самых ног индейца. Дальше начиналось пространство. Бесконечное. Стремительное до головокружения. Ослепительное. Пронизанное сияющими лучами утреннего солнца.

Безлошадный невольно отступил на шаг от пропасти, услышав странный звук, закачавшийся в голове, волнами ударивший в уши и рассыпавшийся искрящимися частицами по всему существу. Яркий звук. Звук без звука. Звук, осязаемый кожей.

Индеец подождал, привыкая, и сел у самого края скалы. Тяжёлая рубаха из телячьей кожи опустилась складками у его скрещённых ног. Фигура Безлошадного застыла. Яркий гребень из крашеного конского волоса едва покачивался на голове Безлошадного, подобно сказочному цветку.

На несколько мгновений индеец закрыл глаза, затем вновь поднял веки, чтобы растворить взор в глубине плывущего пространства. Всплеснувшийся в эту минуту ветер плавно поднял длинные чёрные волосы Безлошадного и подвесил их в воздухе, придав им облик водорослей в качающихся волнах. Безлошадный глубоко вздохнул. Он не мог понять, что привело его на ту скалу. Какое-то смутное беспокойство, тревога.

Он выпустил воздух, следя за тем, как он скользит по полости рта. Дыхание — это маленький ветер. Нужно поймать этот ветер и погрузиться в него, тогда ветер отнёс бы на своих крыльях туда, где лежит ответ на вопрос, где можно увидеть причину тревоги Безлошадного.

Он закрыл глаза. Увидеть. Увидеть. Глаза не должны мешать смотреть. Увидеть. Понять. Он снова медленно втянул воздух. На мгновение он ощутил связь этой жизненной струи с пространством, которое охватывало его. Пространство. Оно раскинулось вокруг. А он — в нём. Глоток воздуха, который он сделал, это не глоток, не кусочек воздуха, а сплошной поток из бесконечного, его невозможно ограничить вдохом, он постоянен и непрекращаем. Не воздух в человеке, а человек в воздухе. Как чашка в море — она наполнена водой, но сама находится в той же воде.

Индеец выпустил воздух, выпустил медленно, незаметно для себя, и так же медленно вдохнул его, затем ещё раз и ещё. Движения лёгких становились эластичнее, всё больше сливались с колебаниями всего существа, с колебаниями пространства. Тело словно растворялось в вибрациях воздуха.

Он приоткрыл глаза и увидел свои руки. Тёмная кожа различалась невероятно отчётливо. Казалось, что каждая пора разрасталась, достигая размеров человека, затем становилась ещё больше. Через мгновение Безлошадный вдруг ясно понял, что проник внутрь самого себя, и увидел, что он вовсе не знакомый себе человек из племени Черноногих по кличке Безлошадный, а он — воздух. Он — воздух, он — ветер. Он мог быть повсюду и везде.

Краски сменяли друг друга, перерождаясь из формы в форму, открывая всё новые и новые каналы. Плавно протекали тени, очерчивая круглые стенки бесконечных тоннелей материи. Они наплывали, становились видимыми волокна, из которых они состоят. Волокна разрастались сплошной стеной живых стеблей, проявлялись их поры, убегающие спиралевидными проходами в мерцающие дали. Струясь по ним, Безлошадный вдруг попал в тёплый свет, который ослепил всё вокруг и растворил все возможные формы и контуры.

Казалось, всё движение прекратилось, так как нельзя было определить, оставалось ли что-либо, относительно чего двигаться. Он был нигде. Он завис в чём-то несуществующем. Но всё-таки в чём-то. Как только пропало ощущение движения, стали проявляться далёкие слабые тени. У них не было ни верха, ни низа. Они лишь едва наметились и неторопливо приближались. Приближались, значит, двигались. Или он сам двигался. Или всё двигалось.

Наконец Безлошадный различил какие-то знакомые черты.

Едва он осознал это, картина стала отчетлива и понятна. Он завис перед самим собой, сидевшим на скале.

Появление самого себя оказалось столь внезапным, что индеец растерялся. Ему захотелось потрепать сидящего Безлошадного по плечу, чтобы тот раскрыл глаза и увидел его — себя. Позади него стало подниматься золотое сияние. Оно выглядело большим, почти беспредельным, но при этом ясно угадывалось, что у него были конкретные формы и размеры. Выкатившись из-за плеча Безлошадного, сияние приняло человеческие очертания и сделалось женщиной. Волосы её были необычного жёлтого цвета и рассыпались по ветру, попадая в глаза шагавшим вокруг неё индейцам. Женщина была обнажена, и Безлошадный хорошо разглядел все детали её красивого тела.