За гранью вечности - Грета Милан

мне с этим делать?

Да уж, Шелби явно не была пресным сэндвичем с индейкой, нуждающимся в защите. И что же, теперь Кириан проводит с ней время по собственному желанию? Тогда почему пару дней назад Фил сказал мне держаться от него подальше? Какой в этом смысл?

Я посмотрела на него.

Заметив мой подозрительный взгляд, Фил улыбнулся своей фирменной улыбкой. Обычно он прибегал к ней, когда надо было напустить туман или уйти от ответа. Вот почему я не всегда верила ему.

И зачем он вообще рассказывает мне о Шелби? Просто брякнул не подумав или хочет еще больше запутать наши с Кирианом и без того непростые отношения?

А может, и то и другое? В любом случае у меня была гордость. Расспрашивать его на эту тему я не хотела.

Я продолжала ломать голову, а Фил уже притормозил возле моего дома. Невесело попрощавшись с ним, я поплелась к двери.

Мама поджидала меня.

– Привет, милая! Как прошел твой день?

Я сердито фыркнула и пошла к своим зверям. Торн немного поправилась, и я порадовалась за нее от души. Лисята тоже были в порядке и, увидев меня, сразу оживились. Взяв специальную жевательную косточку, я решила поиграть с ними и хоть немного отвлечься. Внезапно все трое замерли и навострили уши, вслушиваясь в лес. Уиллис негромко заскулил.

Я удивленно обернулась в сторону зарослей, но ничего не смогла разглядеть. Закрыв глаза, я сконцентрировалась только на звуках, но кроме привычного шума леса ничего не услышала.

Но все же беспокойство лисят передалось и мне. Казалось, кто-то наблюдает за мной, хотя я и была совсем одна. Я осторожно попятилась.

Интересно, действует ли тот магический заговор на территории вольера с животными? Я решила не рисковать и пошла в дом.

Мама стояла на кухне, краем глаза наблюдая за мной из окна и одновременно пытаясь что-то приготовить.

– Что ты делаешь? – спросила я, заглядывая ей через плечо.

– Я хотела порадовать нас запеканкой из лапши, но что-то… – Мама замолчала и потрогала вилкой подгоревшую массу. Она беспомощно поддела лапшу и рассматривала ее, пытаясь определить степень готовности. Но это не особенно помогло – часть запеканки была еще сырой.

Я прыснула.

– Как ты жила до встречи с папой?

– В нашем кампусе был очень хороший итальянский ресторан, – улыбнувшись, ответила она. – Мы с Валерией всегда ели там. Даже меню знали наизусть.

Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю о своей родной маме.

– А какая она была? – спросила я, старательно глядя в сторону.

Мама ласково улыбнулась.

– Давай закажем пиццу, и я расскажу тебе о Валерии.

Я взглянула на подгоревшую запеканку. Да, я все еще сердилась на маму из-за того, что она собиралась ограничить мою свободу. Но продолжать дуться на нее не могла. Вдруг она сама поймет, что перестаралась с чрезмерной опекой. К тому же мне и правда хотелось побольше узнать о Валерии.

Я кивнула.

– Хорошо, – сказала я и махнула рукой в сторону неудавшейся запеканки. – Я тут все уберу, а ты пока закажи пиццу.

Мама сделала шутливый реверанс.

– Как пожелаете, мэм.

Это было что-то новенькое. Я зажмурилась от удовольствия.

Пока мы ждали курьера с пиццей, позвонил папа. Мама включила камеру, и на экране появился Виктор.

– Нана! – радостно крикнул он, увидев меня, и тут же начал делиться новостями. – А мы летели на самолете.

– Ничего себе! – с воодушевлением воскликнула я. Ужасно захотелось прямо сейчас крепко обнять его.

Виктор болтал без умолку. Про поездку, про еду, про погоду. Про то, где они остановились. И возбужденно размахивал при этом телефоном.

Обстановка их комнаты показалась мне довольно спартанской. Большая кровать, две тумбочки, комод, письменный стол.

Я нахмурилась.

– Как называется это место?

– Отель «Секьюр…» или что-то такое, – ответил Виктор, и я поняла: они сейчас там, где выросли Кириан и Филемон. – Гляди!

Хихикнув, Виктор указал на огромную фреску рядом с дверью. На ней была изображена богиня любви. В интернете я уже видела немало изображений Венеры и поняла, что образ ее менялся в зависимости от идеала красоты той или иной эпохи. Может, поэтому мне никак не удавалось найти в ней черты своей прародительницы – слишком абстрактным персонажем она казалась. Особой связи я не ощущала.

До сегодняшнего дня.

Картина, которую показал мне Виктор, выглядела совсем иначе. Обнаженная Венера выходила из бушующих волн. Ее тело покрывала белоснежная морская пена. Длинные золотистые локоны сияли на солнце и прикрывали грудь. У богини любви были тонкие и правильные черты лица, а голубые глаза смотрели в небо.

– Она похожа на тебя, Нана.

Мурашки пробежали у меня по телу. Виктор был прав. Даже выражение наших лиц совпадало.

– Как твои дела, солнышко? – Это был папа. Он взял у Виктора телефон и сел поближе к камере. – Мама написала, что вам удалось о многом поговорить за эти дни.

Я выразительно посмотрела на маму, но она недоуменно пожала плечами, как бы говоря мне: «Ну а что ты хотела? Он ведь все еще твой отец».

– О чем поговорить? – спросил Виктор и забрался на кровать, чтобы лучше нас видеть.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Да так. Ничего особенного, обезьянка.

При Викторе мы могли говорить лишь на общие темы. Вскоре мы попрощались: пиццу нам уже привезли, а папе нужно было идти на встречу.

– Когда они вернутся? – спросила я, ставя на стол картонные, аппетитно пахнущие коробки.

– Пока не знаю. – Мама открыла верхнюю коробку и передала мне ломтик пиццы с ветчиной. – Зависит от того, когда папа и Квинт найдут в архивах то, что ищут. Большая часть материалов еще не оцифрована, и это может занять немало времени.

– А кто этот Квинт?

Мама открыла коробку с вегетарианской пиццей, которую заказала для себя.

– Самый главный человек в «Секьюритас».

– Он отец Кириана?

Кивнув, она отщипнула от теста кусочек сладкого перца и положила себе в рот.

– Кроме нас с папой, Квинт единственный знал о твоем существовании.

– Как так?

– Когда ты родилась, мы никому об этом не говорили, – сказала мама. – Слишком велик был риск.

Я невольно подумала о юноше из Франции, о котором рассказывал Кириан. Он чувствовал вину, потому что не смог защитить его. Мог ли Кириан предотвратить эту трагедию, если бы никто не знал, где тот находится?

– А у «Секьюритас» тоже бывают промахи? – спросила я, откусывая пиццу.

Мама ошеломленно посмотрела на меня.

– Кто тебе сказал?

Можно было, конечно, сдать Кириана, назвав его. Но совесть не позволила мне, и я лишь небрежно пожала плечами.

– Просто