Завет тьмы (СИ) - Новиков Сергей

— Ублюдок… — оскалился офицер по имени Баладар. — Всегда знал, что занерианнцы — те еще трусы.

— В сражении все средства хороши. — парировал Зильф, совершив новый взмах своим мечом-хлыстом. — Да и какая разница, каким оружием я сражаюсь, если ваши жизни скоро оборвутся…

Два офицера в очередной раз сумели избежать опасной атаки меча-хлыста Зильфа, но это было лишь начало. Извивающееся опасное оружие, подобно разъяренной змее, каждый раз обрушивалось на них под самыми разными углами, порою даже атакую их из слепых зон. А Зильф, словно умелый дирижер, ловкими и, казало бы, даже легкими взмахами руки обрушал на противников все новые и новые удары.

— В последний раз предлагаю вам сдаться. — решил закинуть удочку Зильф. Учитывая то, сколько они продержались под его натиском, он был уверен, что сил у них практически не осталось. Да и глядя на них — израненных, тяжело дышавших и едва стаявших на ногах — можно было сказать, что они держаться из последних сил. — Другого шанса у вас не будет.

— Пошел ты… — едва выдавил из себя темноволосый офицер, даже сплюнув в его сторону крупный сгусток крови. — Я лучше сдохну, чем сдамся!

— Что ж, — пожал плечам Зильф, словно ему ничего другого и не оставалось. — раз такого ваше желание…

Быстро отведя руку, в которой находилась рукоять меча-хлыста, в сторону, Зильф совершил стремительный взмах. Длинный и извивающийся хвост его оружия звонко щелкнул, отдавая металлическим эхом по всему полю, а затем стремительно направился в сторону темноволосого офицера.

Тот в свою очередь уже намеривался отразить эту атаку, встав в оборонительную стойку, но хлыст неожиданно изменил траекторию прямо перед офицером, словно врезался в невидимую стену. В какой-то момент наблюдающим даже показалось, что оружие будто бы ожило; оно, на мгновение замерев перед темноволосым офицером, стремительно обогнуло его по дуге и оказалось прямо у него за спиной. Но, так и не атаковав того, хвост меча-хлыста просто полетел куда-то в сторону, словно этот человек никак не заинтересовал его.

— И это все, на что ты способен? — с вызовом крикнул темноволосый офицер. Казалось, что прошлая атака ничуть его не напугала.

— Знаешь, я бы не был так уверен… — едва сдерживая злорадствующую ухмылку, Зильф указал на другого офицера, который в тот момент неожиданно притих.

И стоило только офицеру по имени Баладар взглянуть туда, как он замер, словно какое-то изваяние. Прямо перед ним находился его товарищ, все тело которого было несколько раз пробито хлыстом. Но мало того, это оружие, подобно живому существу, медленно двигалось внутри тела коричневолосого офицера, принося тому невероятную боль.

— Сагдар… — едва выдавил из себя офицер по имени Баладар.

— Тцс, тцс, тцс. — покачал пальцем Зильф, тем самым привлекая к себе внимание темноволосого офицера. — Еще шаг — и он труп. И чтобы я не казался тебе голословным…

Меч-хлыст в теле коричневолосого офицера снова зашевелился, от чего тот едва сдержал болезненный крик.

— Ублюдок… — процедил сквозь зубы офицер по имени Баладар.

— Плевать. — ответил ему Зильф. — Главное — результат, а какими способами он достигнут никого уже не будет волно…

— Ты в этом уверен? — прозвучал еще один, более грозный и тяжелый голос, от которого все нутро Зильфа содрогнулось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

До встречи с занерианнским офицером Зильфом…

Земля перед Итаром была завалена многочисленными трупами солдат. Даже просто ступая по ней, у него складывалось такое ощущение, будто он шагал по вязкому и хлюпающему болоту; столь сильно она была пропитана кровью и внутренностями убитых. Пожалуй, не было бы преувеличением даже сказать, что поле боя в какой-то момент и вовсе превратилось в одну общую могилу, где былая принадлежность к какой-либо стороне более не имела значения.

Впрочем, это не мешало Итару уверенно двигаться вперед, при этом добавляя к погибшим все новых и новых «товарищей».

Любой занерианнский солдат, что осмеливался напасть на него по глупости или в порыве храбрости, или просто случайно попадался ему на глаза умирал быстро и без мучений. Многие из них даже не успевали толком среагировать на молниеносные удары золотисто-сверкающего клинка, который разил столь быстро, что оставлял за собою длинные и кровавые ленты. И лишь спустя секунды, когда превосходящее по силе существо проходило мимо их, они с ужасом понимали, что же случилось на самом деле. Но было уже поздно. Обреченным на смерть только и оставалось, что наблюдали за тем, как их закованные в тяжелые доспехи тела медленно разваливались на части, окропляя свежей кровью и без того багровую землю.

Даже окружающая Итара аура, что некогда была безмятежной и спокойной, сильно изменилась: стала тяжелой, давящей, холодной. И любой, кто смог хоть немного ощутить ее влияние на собственной шкуре, быстро осознавал, что прямо перед ними находилось истинное, непостижимое божество, о которых говорилось лишь в сказках и легендах.

И прямо сейчас это божество было в ярости.

Да, Итар прекрасно понимал, что рано или поздно ему предстоит столкнуться как с занерианнцами, так и с родными братьями. Подобного исхода было не избежать, если он хотел занять престол Империи. Но он не думал, что все это произойдет так скоро… Что жизни многих солдат, что были под его началом, верили в него и следовали за ним, в один миг превратятся в горькие воспоминания тех, кто будет ждать их дома.

И, казалось бы, зачем ему вообще волноваться об этих людях? Все они — очередная ступенька на его пути становлению Императором. Их смерти незначительны, а погибших с легкостью можно заменить другими солдатами.

Но даже так, он намеривался всеми силами попытаться сохранить как можно больше жизней. Вернуть ждущим семьям мужей и сыновей; спасти совсем еще юных и неопытных парней, что даже жизни толком не вкусили. Пускай он и использовал их, Итар хотел должным образом отплатить каждому из них за все те страдания, боль и отчаяние, что они испытали. Ведь кто бы что не говорил, а войны выигрывают отнюдь не мудрые полководцы, а обычные солдаты, которые жертвуют собственной жизнь ради победы.

В очередной раз отнимая чью-то жизнь, не взирая на собственные раны, боль и усталость, Итар шел в самую гущу сражения. Ради тех, кто отступал к стенам Дальги; ради тех, чьи жизни весели на волоске; ради тех, кого еще можно было спасти. И конечно же, ради тех немногочисленных друзей, что он обрел за свою несчастную и трудную жизнь.

Возможно, сами они не считали его другом, да и их постоянные «господин» ясно давало понять, кто он для них. Лишь Рандалл — чей разгульный образ жизни вряд ли вызывал зависть — был честен с собой и говорил то, что думал. Остальные же сохраняли дистанцию и не пресекали черту «господин-слуга».

И ведь, по правде говоря, Итар никогда не считал себя достойным такого отношения. Даже если взглянуть в прошлое, у него не было каких-либо выдающихся достижений, которые могли принести ему должную славу и известность. Скорее, среди всех четырех наследников, он был известен как никудышный принц, чье позорное поражение стало первым грязным пятном на всей истории Азардалиарской Империи за многие тысячелетия.

Разве достоин тот, кто опозорил собственную семью и род такого отношения?

Но те, кто шел за ним и верил в него, считали иначе. В их глазах он был тем самым долгожданным правителем, который должен был изменить их жизнь к лучшему. Ведь жизнь при почившем Императоре Дариалоре была отнюдь не радужной и хорошей, как говорилось в слухах. Скорее, она походила на обычное рабство, которое ловко обернули пеленою лжи и обмана. Пожалуй, лишь знатные рода Вавилона могли с широкой улыбкой сказать, что их жизнь при почившем Императоре была сладкой и мягкой, как урсиерское вино. Обычному же люду приходилось куда тяжелее.

Поэтому, когда Император Дариалор почил, многие недовольные жители Империи решили действовать. Кто-то бежал в леса, где затем сбивался с подобными «товарищами» в группы; кто-то наоборот — в крупные города, где было больше шансов затеряться среди других людей; а кто-то решался присоединиться к армиям наследников, недовольный собственной судьбой и жизнью. В большинстве своем, таким людям было нечего терять, ведь все, что можно было забрать у них уже отняли. Родных и близких, друзей и товарищей, дом и имущество. И в конце концов свободу.