Лина и Сергей Прокофьевы. История любви - Саймон Моррисон

Поскольку Лина не слишком доверяла статьям, напечатанным в газетах, она надеялась, что, вернувшись в Москву по окончании турне, муж составит собственное мнение о сложившейся ситуации. Однако, волнуясь, она предупреждала, чтобы он был «чуть более осторожным», и добавляла по-английски: «Наверное, тебе лучше уничтожить это письмо»[297]. И опять она оказалась права. У Лины была сильно развита интуиция, и она была невысокого мнения о людях, руководивших культурной жизнью, и не она одна. Ее друг, русский эмигрант, издатель Петр Сувчинский, ясно сформулировал свое отношение ко всему советскому, посоветовав ей пересмотреть решение об окончательном переезде в Советский Союз. «Не гоняйся за мебелью», – говорил он, когда Лина принялась лихорадочно бегать по магазинам[298]. Проблема заключалась в том, что Прокофьевы пытались решать жизненно важные вопросы по телефону и с помощью писем, вместо того чтобы обсудить все лицом к лицу.

Игнорируя предчувствия, Лина позволила советским агентам убедить себя, что кризис не затронет их ни в малейшей степени. Это просто вопрос сложной внутренней политики. Вечер, проведенный с Потемкиными, советским послом в Париже и его очаровательной женой, подействовал на нее умиротворяюще. Лина уехала с чувством, что, несмотря на чуть омрачившийся горизонт, впереди их ждет светлое будущее. Она даже вообразила, что скандал ничем не грозит Сергею, а, наоборот, даст ему шанс достичь карьерных высот. Теперь пришла ее очередь высказывать бредовые идеи. «Мне кажется, что в этой драме ты можешь сыграть очень важную роль, но, конечно, с большим тактом и не создавая ненужных врагов»[299]. Но Лина по собственному опыту знала, что при феноменальных музыкальных способностях ее муж страдает полным отсутствием такта.

События развивались с огромной быстротой. Истекал срок Лининого carte d’identite, закончился срок действия договора аренды квартиры в доме номер 5 по улице Валентина Гаюи (rue Valentin Hauy), и требовалось решить, где будут учиться Святослав и Олег. Останется ли Святослав на все лето в Париже или поедет весной в Москву? И что делать с неожиданным предложением Сержа Моро принять участие в двух передачах на парижском Radio Cite? Кроме всего прочего, ей предлагали исполнить «Гадкого утенка». Если согласиться, то необходимо позаниматься с Альберти де Горостьяго, но как это сделать? И когда? У ее матери не прекращалась истерика, и дома у Лины не было ни минуты покоя. Чтобы хоть немного развеяться, она ходила с сыновьями в кино. В день рождения Святослава они посмотрели фильм «Дэвид Копперфильд» (оригинальное название The Personal History, Adventures, Experience, and Observation of David Copperf eld the Younger). Но история мальчика-сироты напугала Олега, и он, закрыв глаза, все спрашивал мать, когда закончится фильм[300].

Не в силах справиться с переживаниями, Лина обратилась за духовным наставлением к Аммонсу. А затем начала собирать вещи, составляя бесконечные списки дизайнерской одежды и косметики, которые хотела взять с собой в Москву, и мебели, которую Сергей должен был приобрести в Москве или во время гастролей. Надо было купить ткань на занавески, но она не знала, сколько окон в квартире и какая у них ширина и высота, ведь дом еще не был достроен.

Тем не менее она пыталась подготовить все заранее, надеясь, что хлопоты помогут отвлечься от тревог. Лина отправила мать с сыновьями на фильм L’Expedition Byrd au Pole Sud («Экспедиция Берда на Южный полюс») и принялась разбирать стопки книг и бумаг в гостиной, столовой и спальне, в «любовном углу», как она называла это место в квартире на улице Валентина Гаюи[301]. Лина никак не могла решить, оставить в Париже или отправить в Москву французские романы Сидони Габриель Колетт, Клода Фаррера и других писателей; английские детективы; старые детские учебники; карты городов и путеводители; открытки и фотографии и так далее, и так далее. Лина не смогла, как планировала, разобрать ящики в столе мужа, поскольку он забыл оставить ей ключ. «Сколько вечерних платьев я могу взять с собой?» – несколько раз спрашивала она Сергея по-английски[302].

Лина хотела отправить в Москву диван, но сначала решила сменить обивку. Таким образом, налицо было противоречие между деликатными запросами элегантной парижанки и гораздо более непритязательной жизнью, которая ее ожидала. Лине требовалось десять метров ткани style rustique – в деревенском стиле. Если выяснится, что смена обивки обойдется слишком дорого, придется купить новый диван. Впрочем, на самом деле Лину беспокоил вовсе не диван. Просто, занимаясь этой пустяковой проблемой, Лина сосредоточила на ней все свои подавленные тревоги.

Во время турне по Восточной Европе Сергей совершенно не интересовался домашними проблемами и отмахивался от важных вопросов, связанных с переездом. Лина скучала по Сергею, нуждалась в его помощи, советах, да просто в том, чтобы муж был рядом. «Обидно, что я не думала об этом, когда ты был здесь. Насколько проще было бы спрашивать тебя, когда ты был рядом – но совсем не было времени. Обидно, что у меня нет никого, чтобы помочь в некоторых вопросах. Здесь, конечно, есть Meme (бабушка). Я не обращаю внимания на ее ворчание, но иногда она почти сводит меня с ума – приходится запасаться терпением»[303].

Затем, мимоходом упомянув совет Аммонса не поддаваться мрачному настроению, Лина добавила, что «каждый день какие-нибудь новости с детьми: то у них глисты, то истерики, то слабое зрение, то еще что-нибудь, так что не поддаваться очень трудно…»[304]. Сергей посоветовал Лине жить сегодняшним днем – цени каждый час, написал он, но она не могла не думать о будущем, особенно теперь, когда от нее зависела вся семья. Лина наносила визиты, завязывала дружеские отношения, наслаждалась вниманием, которому удостоилась благодаря мужу. Но раньше ей приходилось быть только гостьей, а не жительницей Советского Союза. Лина понимала, что одно дело быть зрительницей и совсем другое – находиться на сцене.

Перед смертью Хуана от удара весной 1935 года Ольга строила планы поехать в Советский Союз, навестить дочь и внуков и разыскать дальних родственников в других городах России и Украины. В течение многих месяцев Хуан был прикован к постели, частично парализован и беспомощен, как ребенок; его смерть не была неожиданной. Лине не упоминает о ней, рассказывая о событиях 1935 года, – впрочем, она вообще не любила говорить об этом периоде в своей жизни. Сергей считал, что Ольге будет «намного интереснее» приехать в Москву, чем вернуться к друзьям в Нью-Йорк или остаться в Париже[305]. На самом деле он исходил из личных интересов: детям в Москве нужна была нянька, особенно если Лина хотела заявить о себе как о певице. Он обещал, что устроит жене выступления через радиокомитет. Но идею с приездом Ольги не удалось осуществить. У нее был испанский паспорт, а Испания не установила дипломатические отношения с СССР.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});