Сердце ледяного мира - Яна Шепот

на Мириам.

— Доченька, не хочу тебя расстраивать, но мы должны попрощаться с Аргоном. И лучше сделать это, пока водоворот событий не утянул нас на дно.

От её слов у Мириам закружилась голова, а ноги будто превратились в тонкие свечки. Задрожали и подогнулись. Мама вовремя подхватила её под локоть.

— Ты как?

— Нормально, — пискнула Мириам, стараясь отдышаться.

Как же она рада, что мама сама предложила спровадить Аргона. Больше не нужно об этом думать самой и бояться, как бы это предложение не показалось странным.

Мама, видимо, неправильно истолковала её чувства, потому что произнесла утешающим голосом:

— На такой шаг сложно решиться, но необходимо. Мы и так сделали для Аргона всё, что могли. Приютили, обогрели, выходили. Больше мы ему ничем не можем помочь, — мама замолчала ненадолго, а затем почесала верхнюю губу, сделала глубокий вдох и продолжила: — Когда-нибудь нам пришлось бы с ним попрощаться. Не сегодня, так через несколько дней. Не может же он вечно жить у нас.

— Я понимаю, — Мириам решила подыграть и шмыгнула носом, словно сдерживала слезы.

Мама взяла её за руку и крепко сжала ладонь.

— Он взрослый мальчик. Справится. Тем более он уже полностью выздоровел. Всё будет хорошо. Не переживай.

— Я буду молиться за него.

— Боги услышат тебя, и помогут Аргону.

Глава 23: Дурные вести

Ивор долго не мог заснуть: всё думал о разговоре с Раддами. Прокручивал его сотни раз, придираясь к каждой фразе. Слишком рано он перешёл к просьбе денег и свадьбе Алин с Якобом. Нужно было ещё поиграть словами, эмоциями.

Неужели он надеялся, что Оскар не раскусит его игру? Может, с другим войтом всё бы получилось, но Радд требовал более тонкого подхода. Ивор почувствовал себя невероятно глупым. Как же он мог так опростоволоситься?! Эти мысли разгоняли сон похлеще любого бодрящего напитка. Ивор вылез из постели и подошёл к окну.

В ночной темноте чёрными тенями вырисовывались деревья. Они напоминали застывшие кошмары. Казалось, моргнёшь, и карликовая сосна превратится в растрёпанную кикимору, что с гоготом будет плясать на лужайке. Ивор вспомнил, как в детстве подобными страшилками его пугала мама. Она любила ему рассказывать разные ужасы. То про нечистиков, притворяющихся деревьями или камнями, то про злой дух Мороза, который замораживает насмерть заблудившихся в лесу, то про Мару, что сводит с ума людей, которых встречает ночью на своём пути. Зачем она так делала, Ивор не понимал. Он был послушным мальчиком, не сбегал после темноты на танцы, не пробирался в комнаты девушек, как другие мальчишки. Ивор всегда смеялся над её рассказами, считая их всего лишь сказками. И никогда не представлял, что кикимора обернулась деревом. По крайне мере, до сегодняшнего вечера. Что ж его сейчас так пробрало?

Ивор тряхнул головой, отгоняя глупые мысли, и вдруг разозлился.

Зря Оскар не согласился на его предложения! Ему, видите ли, не хочется рисковать своим положением и делами, но разве он не понимает, что меч Пророка висит над его головой ниже, чем он думает? За год, два Лим усилит и укрепит свою власть и начнёт расправляться с неугодными. И тогда Радды потеряют не только свои мануфактуры, но и жизни! Неужели они этого не понимают?! Ивор ударил ладонью по стене. Звук получился резким и звонким. Да, всем хочется жить в мирное время, но не замечать очевидных вещей — это глупо! Сейчас самое время дать бой этой религиозной заразе, пока она не разрослась и не набралась сил.

Небесные полосы разгорались, будто по ним пустили свет. Так же в Иворе разгоралась решительность. Он нахмурился и сжал пальцы в кулак. Пока есть время, он докажет Оскару, что в стороне отсидеться не получится!

Постепенно злость уходила, подобно грозовым тучам, что, отгрохотав, вновь превращаются в пушистые облака. Ивор вернулся в постель и уснул. Ему снилась погоня, всадники в чёрных плащах и со знаком Око на забралах. Ему снились Радды, одетые в изорванные крестьянские платья. Они прятались в землянке в лесу, и Оскар корил себя за то, что тогда, несколько лет назад, проявил слабость, не дал бой Пророку и его религии, а позволил ей разрастить, набраться сил.

«Я тебе говорила, что нужно было слушаться Блома, — злобно шипела Магда, прижимая к себе двойняшек. — Но ты решил не спешить. Подождать. Ну что, дождался?»

Сон, такой яркий и красочный, понемногу бледнел и заполнялся пением птиц, ароматами пирогов и теплом на правом веке, от которого становилось щекотно, будто ползала муха. Ивор попытался смахнуть её, но лишь ударил себя по носу и проснулся. Который час? В комнате было светло, как днём. За дверьми раздавались тихие шаги и негромкие голоса прислуги. Неужели он проспал завтрак? От ужаса зашевелились волосы. Как некрасиво! Ивор влез в тапочки, накинул халат и спустился в обеденную. Семейство Раддов сидело за столом, который ломился от еды. Оскар читал новостной лист, Якоб доедал кулебяку. Его сёстры пили чай, а мама объясняла им, как это должны делать леди.

— Не обхватывайте чашку двумя руками, так пьют крестьянки! Неужели вы так ничему и не научились на уроках этикета?

Когда Ивор вошёл, Радды уставились на него со смесью удивления и злости.

— Вы опоздали к завтраку! — отчитал его Оскар, будто маленького ребенка. — Я отправлял служанку, чтобы Вас разбудить, но ей это не удалось.

Магда осмотрела его, словно товар на рынке.

— Вы ещё и явились в таком недостойном виде. Даже не расчесались и не умылись!

При этих словах близняшки захихикали.

— Как может наш великий род породниться с простолюдином, который не знает манер? — подал голос Якоб.

От этих слов Ивор дёрнулся и окончательно проснулся. Он сел в кровати и ошалело осмотрелся. Который час? Неужели он на самом деле опоздал? К счастью, в комнате было темно. Лишь свет от небесных линий расчертил пол и стены, создавая впечатление, будто сотни тропинок разбегаются и переплетаются между собой. За окном небо напоминало гигантский свежий синяк. До утра — ещё пару часов.

Ивор упал обратно на подушку и закрыл глаза, но долго не получалось уснуть, а, когда по телу начала разливаться приятная тяжесть, испугался, что может на самом деле проспать завтрак и приказал себе вставать.

Он умылся, тщательно расчесался, собрал волосы в хвост и завязал его шёлковой лентой так, как делал это ещё в те времена, когда служил у князя писарем. Надел жёлтый жупан, подпоясался синим кушаком, а поверх накинул ярко-красный контуш. А затем долго стоял перед зеркалом, осматривая себя