Наши параллели (СИ) - "Alexa Smith"

На следующий день в городе был устроен рыцарский турнир в честь возвращения короля и удачного похода. Мы с Раймондом въезжаем в центр событий, восседая на двух серых лошадях, а за нами тянется огромная конница, держа в руках королевские знамения. Я крепче сжала поводья, останавливая лошадь. Судя по всему, каждый феодал стремился затмить своим богатством и роскошью другого. Вокруг турнирного поля устраивались целые поселения из шатров различных размеров. Мы останавливаемся у самого большого шатра красно-золотого цвета. Спешившись, я отдаю свою лошадь слуге, и следую за Раймондом в шатёр. Туда-сюда шныряют слуги, опуская головы вниз, дабы не смотреть на в глаза. В самом центре стоят два трона. Но Раймонд не собирается просиживать здесь всё время, поэтому мы переодеваемся. На мне длинное светло-синее шёлковое платье, а красный бархатный камзол короля усыпан драгоценными камнями. Раздвигается занавес, и в шатёр заходит Бедфорд со своей свитой.

Мы следуем за ним на улицу. Арена для турнира ограждалась прочной деревянной оградой, с одной стороны которой и находились зрительские трибуны, но мы направляемся в королевские ложи. Однако Раймонд уходит в другую сторону, а на мой вопрос куда он, король лишь одаривает меня хитрой улыбкой. Я в сопровождении стражи последовала в королевские ложи, откуда в последствии наблюдала за рыцарским турниром. Рядом танцевали шуты, показывали своё мастерство жонглёры, а по другую сторону от них располагался главный судья с помощниками, у которых в руках были высокие белые шесты, позволяющие распознать их. Всадники в доспехах на лошадях, облачённых в дорогие попоны, на которых были вышиты из знамения, разъезжали туда-сюда, мелькая передо мной. После окончания мессы участники турнира выстроились в колону из двух всадников в ряд. Когда их определили в пары, то один из всадников направился в мою сторону. Сложно было узнать кто это, ведь лицо закрывало забрало шлема, но через небольшие отверстия я замечаю знакомый блеск серых глаз.

— Ваше Величество? — ахаю я, когда мужчина тормозит своего коня прямо перед трибуной.

— Не окажете ли вы мне такую честь, миледи? — спрашивает тот, и я вспоминаю то, что много раз читала о рыцарских турнирах.

Я легко срываю розовую ленту, которая украшала рукава моего платья и бережно повязываю её на копьё Раймонда, как знак моей благосклонности. В одной левой руке Раймонд держит поводья, а во второй специальное копьё, снабжённое железным наконечником в виде коронки и щит. По снаряжению я поняла, что Раймонд задумал участвовать в жюсте. Целью этого поединка являлось выбить из седла противника, не упав самому, либо переломить своё копьё о щит противника. Мне совсем не нравилось всё это, ведь на подобных поединках люди получали сильнейшие травмы.

Раздался звук, обозначающий начало поединка. Первые два всадника на большой скорости неслись друг на друга, их разъединяла лишь тонкая верёвка, натянутая горизонтально от начала поля до конца, а на ей висели яркого цвета тканевые треугольники с вышивкой. У мужчины, ехавшего справа было бело-синее копьё, а в его противника — бело-жёлтое. Они так стремительно приближались, направляя друг в друга остроконечные копья. Все вокруг меня веселились, наблюдая за этим, а по моему тело пробегали мурашки. Какой раз убеждаюсь, что люди в это время были довольно жестокими. Пока я обводила взглядом площадь, послышался звук ломающегося деревянного копья. Я резко возвращаю внимание к противникам и вижу страшную картину: бело-синее копьё вонзилось в шлем другого всадника, и тот повалился на землю без особых признаков жизни. Толпа взревела, а ликующий победитель сделал пару кругов галопом по полю, а потом освободил место для других.

Следующего всадника с розовой лентой на копье я узнаю моментально. Раймонд пускает коня в галоп, и к нему стремительно приближается противник с красным копьём. Я затыкаю рот бокалом вина, чтобы не выкрикнуть благой мат. Я понимаю, что Раймонд король и не нуждается в моём одобрении, но он мог бы мне хотя бы сказать, что собирается участвовать! Я же волнуюсь. А теперь у меня сердце скачет, будто заведённое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Король с силой бьёт противника по щиту. Мужчина теряет равновесие и соскальзывает из седла, а потом и вовсе валиться на сырую землю, истоптанную лошадьми. Трибуны вновь аплодируют, выкрикивая поздравления, а я спокойно выдыхаю, судорожно выпивая целый золотой бокал красного вина многолетней выдержки.

Глава 26.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Скоро лето. А если бы точнее конец мая. Вчера мы устроили застолье, которое незаметно для всех затянулось на несколько часов, в плоть до самой ночи. Такие посиделки в кругу семьи всегда придавали мне сил, помогали на время забыть о проблемах. Далеко за полночь, как только мои родители завалились спать у себя в комнате, а Эмбер — на диване, я вдруг внезапно осознала, что я совсем не знаю человека, которого я считаю одним из самых близких, не знаю о нём ничего. Всякий раз, когда мы говорим с мушкетёром, то разговор затрагивает только проблемы второй параллели. Всё что я знаю о Тео, так это только его фамилию и то, что пару лет назад у него была невеста.

После душа мне холодно из-за кондиционера, висящего в над самом потолком, но я не выключаю его, а забираюсь под большое тёплое одеяло. Я прекрасно понимаю, что у нас с Тео разные часовые пояса, но время различается всего-то на два часа. Точно не могу определить, что мною движет сегодня — не желание заканчивать вечеринку или несколько бокалов шампанского в моём организме, но я всё-таки звоню Тео среди ночи, глубоко в душе питая надежду, что трубку он не возьмёт.

— Грейс? — спустя пару нудных гудков раздаётся знакомый бархатный голос, к моему удивлению совсем не сонный. — Ты чего это не спишь?

— Вспомнила, что однажды, ты обещал мне рассказать кое-что. — на самом деле я и сама припомнить не могу, что именно хотел сказать мне Тео много месяцев назад, но в памяти точно застыло то, что он чего-то мне не договаривал всё это время.

— Интересно что же. — усмехается шатен, но я пропускаю мимо ушей его издевательский тон.

— Не помню. — честно признаюсь я, перекатываясь в кровати на другой бок.

— Тебе не спится? — спрашивает мушкетёр, и я согласно мычу. — Тогда я задаю тебе один вопрос, а ты мне отвечаешь максимально честно, а потом наоборот. Идёт?

Я задумчиво гляжу куда-то вдаль. Перед глазами проносится всё то, что я пережила благодаря поддержки Тео. Начиная с моего попадания во вторую параллель, ведь тогда мне казалось, что я сумасшедшая — заканчивая сегодняшним днём. Я помнила, как чужие руки топили меня, пока я мыла голову, помню это жжение лёгких, когда там вместо воздуха собирается вода. До сих поря боюсь воду, стараясь избегать её в больших количествах. Твёрдо отказываюсь идти в бассейн или на пляж, и даже никогда не набираю ванну, предпочитая душ. Казнь Марии оставила неизгладимое кровавое пятно в моей памяти — она была первой, чью смерть я лицезрела. Добровольная ссылка с ребёнком на руках тоже потрепала мои подростковые нервишки. Полная комната трупов, убитых самыми разными способами — от простого удара ножом до удушья. Отрубленная голова доброго и честного Джорджа Кинсли. Сомкнутые на моей тонкой шее пальцы, а потом каждый день видела в зеркале синяки на этих местах. Помню казнь Роберта Линна, которой поспособствовали мы с Тео, хотя это он сам навёл на себя беду.

— Что произошло в тот день, пять лет назад, когда ты попал во вторую параллель? — я задаю первый вопрос.

Я отлично помню, что это была автокатастрофа. Но Тео не стал трепать об этом тогда, ведь мы были толком не знакомы. Теперь же всё иначе. Я верю в это. Мне нужно было знать всё с самого начала.

— Разве я не говорил, что доверять кому-то руль — моё проклятье? — горько усмехается мушкетёр после минуты молчания. — Что тогда, что в момент, когда я впал в кому, я не был за рулём своей же машины. Оба раза я передавал эту ответственность кому-то другому, и всякий раз по счетам платили мои друзья, я — никогда. Хотя, возможно, вот оно — моё наказание. Осознавать, что в их смертях виноват я и больше никто. Оба раза в машине умирали все до единого, кроме меня. Больше всего в жизни боюсь опять кого-то потерять. — в какой-то момент он замолкает, а потом задаёт вопрос, чтобы я не смогла пожалеть его. — Как ты держишься после всего пережитого?