Откровение в Галисии - Долорес Редондо

немного помолчал, а потом заговорил снисходительным тоном, будто делая одолжение:

— Почти у всех есть мобильники, но мало кто понимает, что на самом деле держит в руках. У Альваро был мобильник последнего поколения. Можно увидеть, с каких номеров ему звонили и на какие звонил он, длительность разговора… В этом нет ничего необычного. А еще у него подключена функция геолокации, и мы можем узнать, где находился Альваро, когда с кем-то разговаривал. Кроме того — и это самая сложная задача, — мы можем определить, кому принадлежат номера тех, с кем он общался.

— И это нам чем-то поможет?

— Мы только начали копаться в телефоне. А вот с автомобилем закончили, поэтому-то я и звонил.

Мануэль молчал.

— Офелия помнит, что, когда она осматривала тело на месте происшествия, в машине был навигатор. А теперь его нет.

— У Альваро действительно был навигатор. По технологии фирмы «Томтом». Муж пользовался им много лет. И хотя комплектация автомобиля предусматривала подобное устройство, Альваро все равно предпочитал свою любимую модель. Он говорил, что навигатор помнит его маршруты и ему можно доверять на сто процентов.

— Ясно. — Гвардеец недовольно щелкнул языком. — Не знаю, в курсе ли вы, но сегодня встроенные навигаторы поставляются с полным комплектом карт и адресов. Если вы удаляете маршрут или сбрасываете устройство на заводские настройки, прежние поездки все равно сохранятся в истории.

— И что?

— Иногда те, кто по каким-то причинам не хочет, чтобы их перемещения могли отследить, предпочитают использовать переносной навигатор. Его можно легко спрятать или уничтожить и при этом не придется выдирать из приборной панели.

— Есть и другой вариант…

На этот раз Ногейра промолчал.

— Возможно, прибор украли. Произошло ДТП, единственный его участник погиб, никто и не вспомнит, был ли в автомобиле навигатор, и не хватится его.

Тон лейтенанта стал резким.

— Не знаю, на что вы намекаете, но мы тысячи раз выезжали на место аварий и весьма дорожим своей репутацией. Мы рискуем жизнью, чтобы помогать другим, а часто остаемся в проигрыше. Я могу ручаться за любого из своих коллег. В нашем регионе среди гвардейцев воров нет.

— Это всего лишь предположение, — упрямо возразил Мануэль.

— Такое невозможно. Хотя навигатор могли просто положить в другую коробку и забыли вам отдать. Обратитесь в участок. Нам нужно знать, где был и куда направлялся Альваро, когда погиб.

— Хорошо, завтра я туда позвоню, — уступил писатель.

— Я подъеду за вами ближе к полуночи. Проститутка, которая нам нужна, работает завтра в ночь.

Мануэль хотел было возразить. Он дал себе клятву, что ни за что на свете в тот бордель больше не поедет. Но понял, что придется это сделать. Не для того, чтобы доказать, что Ногейра ошибается, а потому что видел, что лейтенант хочет докопаться до правды даже больше, чем он сам. Несмотря на различия, в этом они были похожи. Пообщавшись с Лукасом, Ортигоса начал подозревать, что священник рассказал гвардейцу не все. Поэтому нужно продолжать расследование.

Хотелось сбежать от реальности, что Мануэль и сделал. Он писал часа четыре без остановки, и все это время Кофеёк неподвижно лежал у него в ногах. Возможно, забрать пса в гостиницу было не такой уж плохой идеей.

Другая жизнь

Он не двигался. В этот момент ему казалось, что не осталось ни чувств, ни желаний и не имеет значения, что будет происходить дальше, потому что какая-то ужасная и необъяснимая сила отрывает его от реальности. Ортигосу охватила апатия, не оставив места для решимости что-то делать; он просто плыл по течению, принимая долю, уготованную судьбой…

Было уже почти два часа, когда Мануэль встал из-за стола, надел куртку и вывел беспрестанно зевающего песика на прогулку, чтобы тот справил нужду. Вернувшись в комнату, осторожно переложил содержимое карманов в тумбочку и некоторое время стоял, глядя на гардении, словно это могло помочь объяснить сам факт их появления. Медленно закрыл ящик, не сводя глаз с цветов, и вдруг вспомнил о фотографии, которую весь день носил с собой. Он пошарил в кармане и почувствовал, как обтрепанные уголки скользят по подкладке куртки. Уверенный, чистый, одухотворенный и гордый взгляд Альваро гипнотизировал — он казался принцем из сказки. Несколько минут Ортигоса разглядывал снимок, изучая выражения лиц и позы мальчишек. Было очевидно, что двое старших — хорошие друзья, а Сантьяго стремится привлечь внимание к себе.

Писатель открыл ящик, собираясь положить туда фотографию, но, увидев гардении, решил оставить снимок в кармане. Он погасил свет и лег в постель, оставив включенным телевизор, но убрав звук. На секунду засомневался, не помешает ли это псу, но тут же почувствовал себя глупцом. Кофеёк внимательно наблюдал за своим новым хозяином, лежа на одеяле и положив голову на передние лапы. Ортигоса нежно посмотрел на него. Ему было жаль собачку, но он так пока и не понял, готов ли взять ее к себе. Под взглядом этих влажных глаз было неспокойно. Мануэль не мог привыкнуть, что рядом живое существо, которое постоянно за ним наблюдает. У Ортигосы никогда не было домашних питомцев. В детстве это было попросту невозможно, а когда писатель подрос, то не чувствовал особого желания завести кого-нибудь и ухаживать за ним. Он любил животных, но так, как любят музыку или скульптуру, — без желания обладать. Закрыл глаза и тут же почувствовал, как пес запрыгнул на кровать. Мануэль вздрогнул и сел. Кофеёк стоял в изножье. Некоторое время человек и собака молча смотрели друг на друга, не двигаясь, задавая вопросы и ожидая ответов.

— Что ж, раз с меня взяли дополнительную плату, думаю, ты можешь спать на кровати, — сказал Ортигоса.

Песик свернулся клубком у него в ногах, а писатель снова лег; на губах его играла улыбка. Через пару минут он выключил телевизор.

Впервые с тех пор, как Мануэль прибыл в Галисию, его не разбудил ночью детский плач.

Нелегкий труд

Здание винодельни было сооружено на склоне. С дороги постройка выглядела ухоженной, но все же производила впечатление небольшой, возведенной с претензией на оригинальность виллы, ставшей плодом труда какого-то амбициозного архитектора и играющей роль зимней резиденции не очень общительного писателя.

Перед входом в здание стояли огромные весы для взвешивания винограда, и становилось ясно, что помещение нежилое. Перед двустворчатой дверью, через которую внутрь попадали ящики с сырьем, была сооружена рампа, а также четыре ступени — из-за крутого склона. Фасад также украшало огромное окно, еще больше усиливая сходство постройки с сельским домом. По обеим сторонам двери на стенах красовались кованые фонари,