Откровение в Галисии - Долорес Редондо

на собаку, потому что добавил: — И песика бери с собой.

Они направились к машине, но Москера вдруг остановился.

— Погоди-ка, какой у тебя размер обуви?

— Сорок третий, — ответил удивленный Ортигоса.

Даниэль пошел в конюшню и вернулся с парой резиновых сапог и серой курткой с меховым капюшоном, напоминающей одежду эскимосов. Все это было погружено на заднее сиденье внедорожника вместе с Кофейком, которого пришлось подсадить, так как сам он забраться в машину не мог.

Они двинулись в сторону Лалина. Рот управляющего не закрывался. «Ниссан» свернул с шоссе, и дорога стала очень извилистой. Автомобиль опасно кренился и так резко поворачивал, что оставлял следы на крутых склонах холмов, окаймлявших реку Миньо. Внизу раскинулись сотни террас, огороженных стенками из необработанного галисийского камня, напоминая лестницу, ведущую на верх холма. На каждой из ее ступенек на шпалерах рос виноград. Вручную сложенные каменные стены виднелись повсюду, не давая почве сползать вниз. На их сером фоне выделялись узловатые жилы лоз. Их венчали шапки блестящих зеленых листьев, но кое-где проглядывали красные пятна, свидетельствующие о том, что пришло время собирать урожай. Темные матовые грозди напоминали драгоценные камни, покрытые инеем, что на данной широте было невозможно, и наполовину скрывались в пышной листве. Автомобиль выехал на берег реки и двинулся по прямой дороге, которую, похоже, пришлось отвоевывать у горного склона.

Даниэль миновал небольшую парковку на откосе, где в ряд выстроилось несколько машин, и остановился перед зданием с собственной пристанью. Они вышли из внедорожника, и Мануэль увидел, как Кофеёк без колебаний направился впереди них по молу, в дальнем конце которого была пришвартована лодка, и забрался на нос.

Москера завел мотор. Округу огласил шум работающего двигателя, а в воздухе запахло бензином. Даниэль направил катер вниз по течению, проплыл под арками Балесарского моста и миновал широкие причалы, вдоль которых швартовались прогулочные катера с рядами предназначенных для туристов скамеек на палубах. Кофеёк устроился на носу, боязливо выглядывал оттуда, словно живое фигурное украшение, и осматривал расстилающиеся перед катером водные просторы.

— И куда же мы направляемся? — спросил Мануэль. Его удивление росло. — Я думал, ты хочешь показать нам виноградники. — И писатель махнул в сторону берега.

— Именно туда мы и направляемся, — весело ответил Даниэль.

— На лодке?

— Конечно. Это Рибейра Сакра, и именно этот регион дал название одноименному вину. До многих местных виноградников не добраться иначе как по реке. Большинство наших владений здесь, и лучшая продукция тоже поступает именно отсюда. — В голосе управляющего звучала гордость.

— А я думал, что название как-то связано с большим количеством романских церквей в регионе[17].

— Это само собой, но особенно он славится уникальным способом выращивания винограда: на террасах из аспидного сланца и гранита. Так повелось еще со времен римлян и задолго до того, как здесь начали появляться монастыри. Говорят, что монахи оказались в этой местности, чтобы не попасть в деревушку О Себрейро[18] среди зимы. Но куда важнее то, что они так здесь и остались. И привлекла их не возможность развития романской архитектуры, а то же, что и римлян, — вино, — смеясь, ответил Даниэль.

Мануэль окинул взглядом холмы, ища какие-нибудь пути или тропы, которые вели бы к террасам.

— И кроме как на лодке, сюда никак не попасть?

— К нашей винодельне можно добраться по берегу. — Москера указал на дорогу, такую узкую, что, казалось, автомобиль не сможет по ней проехать. — Но есть такие места, единственный путь к которым ведет по реке. А склоны там настолько крутые, что работники собирают виноград, спускаясь сверху на веревках.

На правом берегу показалась небольшая бухта, где укрылась заброшенная деревушка. Видны были крыши домов, пострадавшие от воды пустые провалы дверей, окна без следов стекол. Даниэль словно прочитал мысли Ортигосы.

— Как странно видеть эти постройки, правда?

— Интересно, почему их не снесли?

— Полагаю, здесь совершенно другое отношение к таким вещам. Семь деревень, таких же больших, как Балесар, ушли под воду, и только после этого власти построили плотину. Когда я плыву вниз по течению, не могу отделаться от мысли, что подо мной крыши домов, часовни и церкви, древние кладбища и школы, виноградники и оливковые рощи, — задумчиво поведал Москера. — Ты не поверишь, поначалу я возненавидел это место. Прежде я работал на крупной винодельне в центре Испании, там все по-другому: полная механизация процесса, акцент на перевыполнение плана… Помнится, у меня были собственные представления о том, что и как нужно делать. — Даниэль улыбнулся, вспоминая о прошлых заблуждениях. — Старого маркиза производство вина не интересовало. Но три года назад Альваро начал масштабный проект, и теперь многие компании в нашей отрасли ориентируются на его опыт.

— Это он тебя нанял?

Москера кивнул, не отвлекаясь от управления катером.

— Альваро ничего не знал о производстве вина, но обладал врожденным чутьем и понимал, что представляет собой этот регион.

Мануэль скептически отнесся к этому замечанию, но промолчал.

— Теперь я уже знаю, что никуда отсюда не уеду. Но когда Альваро меня нанял, я совершенно не был в этом уверен. Ты будешь смеяться, но этот регион казался мне враждебным, старомодным и диким.

Писатель кивнул. У него возникло чувство, что управляющий читает его мысли, но Ортигоса снова ничего не сказал.

— Если б Альваро позволил, я бы сразу же все здесь поменял. Слава богу, этого не случилось. У него была четкая концепция: современная, но с опорой на историю. Это отражено и в названии нашего вина, и в связанном с ним образе героического народа. — Москера многозначительно посмотрел на Мануэля, но его ожидания не оправдались.

— Прости, Даниэль, я не совсем понимаю, о чем ты, — уклончиво ответил Ортигоса.

Это не охладило пыл управляющего винодельней.

— Производители вин этого региона восхваляют римское влияние или монахов, называя свою продукцию в честь местных обителей. Но Альваро сразу ясно дал понять, что хочет воздать должное усилиям работников, которые здесь трудятся, и их любви к своему делу.

— «Славные подвиги», — прошептал Мануэль, подаваясь вперед. — Сродни невыполнимым поручениям, которые выпали на долю Геракла…

Москера гордо кивнул и продолжил:

— «Славные подвиги» — это компания, которую Альваро создал для экспорта продукции. А наше вино называется «Героика» — в честь тех усилий, которые людям приходилось прикладывать веками, и в честь винограда, который растет в столь сложных условиях[19]. Честно говоря, я полагаю, что лучшего варианта и не придумаешь.

Писатель молча слушал Даниэля, разглядывая прекрасный пейзаж, но в душе у него было полное смятение. Ортигоса был потрясен. С одной стороны, в этих поступках он узнавал Альваро —