Посредник - Андрей Мартьянов

Впереди, в одной миле от стен Парижа, на фоне темно-синего звездного свода возвышались две башни, два вытянутых к небу пятна непроглядной черноты – башня Тампль и башня Цезаря. На стенах, окружавших замок Ордена, мерцают желтые точки факелов.

Полночь еще не отбили, значит, со стороны Монмартра прямо сейчас к Новому Тамплю подходят лотарингцы герцога Тибо.

Капкан захлопывается.

* * *

– Именем короля! – К надвратной башне крепости храмовников выехали двое, Ги де Ногарэ и королевский казначей Рено де Руа. Канцлер в очередной раз доказал, что страх для него – пустое слово. Если подозрения верны и братья Ордена знают, отчего вдруг посреди ночи у стен Тампля появились десятки вооруженных людей, у кого-нибудь из рыцарей или сержантов могут не выдержать нервы и Ногарэ получит арбалетный болт. Терять им нечего. – Повелитель наш Филипп желают незамедлительно войти в пределы командорства!

Король с телохранителями пока находились в удалении, свита опасалась возможного залпа стрел. Факельщиков сосредоточили на правом фланге, вокруг гонфалоньеров со знаменами – пусть в замке видят штандарты с золотыми лилиями Капетингов, знак того, что Филипп Красивый присутствует лично.

Переговоры со стражей крепости были на удивление краткими – парижский приор Храма, вызванный начальником ночной стражи, учтиво поинтересовался, с какой целью его величество настаивает на столь спешном визите. Ногарэ, сдержавшись от грубости («Кто ты таков, чтобы спрашивать отчета с короля?»), прокричал в ответ – по неотложным делам казны.

Звучало правдоподобно – казна королевства давно хранилась в Тампле и государь мог потребовать вернуть деньги в любое время, всякое может случиться. Приор, помедлив, распорядился открыть ворота. Отказать королю – это, знаете ли, вершина неуважения и попрание всех мыслимых правил этикета!

Дальнейшие действия прибывших вместе с Филиппом людей оказались для стражи Тампля донельзя неприятным сюрпризом. По крайней мере дня низшего, не посвященного в секреты капитула состава – точно. Командир каждого отряда, будь то рыцари свиты, бургундцы, пехота с гербами графа де Мец или герцога Шампань, в точности знал, какое из зданий Нового Тампля ему надлежит захватить, нещадно подавляя любые попытки сопротивления. Инквизиция и епископ де Вэр требовали избегать кровопролития (не по-христиански это, да и нельзя позволить обвиняемым ускользнуть от правосудия, пусть даже и в могилу), но отвечавший за взятие крепости канцлер остался непреклонен – не захотят по-хорошему, будет по-плохому.

Надвратное укрепление лотарингцы заняли молниеносно, заставив сержантов и брата-приора бросить мечи. Поднялись наверх, рассыпались по периметру стен. Великолепно, первый этап завершен без единой жертвы, шум не подняли.

Одна загвоздка: городок Тампля обширен, кроме двух главных донжонов здесь множество прочих строений: спальные корпуса с кельями рыцарей-монахов, трапезные братьев и мирян, странноприимный дом для паломников, кухни, конюшни, лазарет, в котором трудятся не только храмовники, но и рыцари ордена святого Иоанна Крестителя, трогать которых нельзя категорически – не хватало только и с госпитальерами рассориться!

План Ногарэ был прост: пока не рассвело, необходимо овладеть лишь значимыми в военном отношении постройками и оружейни. После восхода солнца слуги короля прочешут Тампль до самого последнего проулка, от подвалов до коньков крыш. За любые попытки мародерства или грабежа – смерть на месте, теперь это неприкосновенное имущество его величества Филиппа!

Потенциальную опасность представляют обученные обращению с оружием рыцари, но позднее время играет на руку государю и Гийому Ногарэ – монастырский устав предписывает братьям отойти ко сну после вечерни. Не обязательно, что тамплиеры соблюдают правило строго, но бдительность сейчас все одно притуплена… А потому первым делом надо обыскать жилые палаты, арестовать всех, не дожидаясь, когда поднимется общая тревога. Рыцарей капитула оставить здесь – храмовники не поскупились на постройку собственной тюрьмы, – прочих отправить в Шатле и замок Лувр.

– Сир, я бы не стал торопиться, – предостерег направившего лошадь к башне Тампль Филиппа коннетабль де Шатийон. – Позвольте сначала нам…

– Не позволю, – бросил в ответ король. – Бояться должны нас, а не наоборот.

Ворота донжона, ведущие в нижнюю залу, заперты не были – зачем? Охрана отсутствует. Покои магистра на втором этаже.

Стычка произошла перед дверьми, ведущими в спальню де Моле, – против ожиданий, сон главы храмовников оберегали два рыцаря. Увидев толпу вооруженных до зубов незнакомцев, взбегавших по широкой лестнице, они взялись за клинки, пускай и понимали, что обречены. Первого тамплиера ранили в руку, другого скрутили.

– Семеро на одного, это в самый раз, – фыркнул Иван. Как и было предписано преподобным, они со Славиком не отставали от охваченного азартом охотника брата Герарда. – Честно драться невыгодно, можно и проиграть… Что-то уж больно легко у нас все получается, не находишь?

– Не говори гоп, – поморщился Славик. Толчея на лестнице и мрачные рожи королевских латников вгоняли его в уныние. Никак не получалось ощутить себя участником далеко не рядового исторического события; неужели все поворотные моменты истории сопровождаются сутолокой, тихими ругательствами, запахом лука и перегара? Тоже мне, цвет французского рыцарства! – О полном успехе пока говорить рано…

Филипп, видимо, и сам не ожидал застать магистра в одном исподнем – Жак де Моле, вот диво, спокойно почивал в угловой комнате башни! Монашеской аскезой тут и не пахло – медвежьи шкуры на полу, подсвечники чистого серебра, пушистые сарацинские ковры, дорогие итальянские кувшины (явно не с водой!), курильницы для благовоний. Ничуть не скромнее, чем прежний кабинет короля во дворце Консьержери! Однако король – владыка мирской, а не предстоятель монашеского ордена, в самом названии которого святым Бернаром Клервосским утверждено слово «бедный»! Бедные рыцари Храма Соломонова, бедные… Незачем тамплиерам пуховые перины, бархат и золотые кубки!

Ногарэ вошел в пышные покои первым. Сразу за ним Филипп, герцог де Бургонь, казначей де Руа. Остановились у порога, пропуская вперед Герарда Кларенского.

Навстречу, с обширного ложа поднялся бородатый старик. Из всего облачения только нижние штаны и белая рубаха до колен.

– Что?.. Что вам здесь нужно?

– Мессир Жак де Моле, – тяжело сказал канцлер. Эту фразу он вытвердил наизусть загодя, не без удовольствия стократ повторяя ее про себя. И вот час пробил: – Я, хранитель печати королевства Французского, представляющий светскую власть, по требованию Священного Трибунала ныне обязан взять тебя под стражу вплоть до решения Sanctum Officium об освобождении или же преданию духовному суду по имеющимся обвинениям…

– Обвинениям? – повторил магистр. – Обвинить меня как лицо духовное и иерарха Церкви, приравненного к архиепископу, вправе лишь Святейший Папа. Объяснитесь.

…– Главная обязанность Трибунала инквизиции состоит в том, чтобы защищать дело и честь Бога против хулителей, чистоту Святой католической религии против всякого зловония ереси, против всех, кто сеет схизму, будь то в учении или в лицах и делах ее. Нам подобает всегда бодрствовать на страже неприкосновенности Церкви и прав Святого апостолического престола, – в свою очередь выступил брат Герард, произнеся обязательную каноническую формулу. Всё должно выглядеть законно, в полном соответствии с церковным правом. Иначе придирки на процессе неизбежны. – Властью всемогущего Бога Отца и Сына и Святого Духа и властью нашего сана мы смиренно просили короля Франции оказать вспомоществование Трибуналу в расследовании твоих, магистр де Моле, прегрешений, приписываемых многочисленными свидетелями такожде и иным братьям-рыцарям Ордена Храма…

Филипп не стал дослушивать – ему было достаточно лично удостовериться в том, что соперник повержен и соприсутствовать при падении человека, равного в могуществе, а то и превосходящего таковым, иных королей христианской Европы.

Сквозь толпу протолкался Гуго де Кастро, подбежал к Ногарэ, тихонько сообщил, что тюрьма в подвалах башни Тампль перешла в руки службы прево, но, оказывается, подземелье многоуровневое – несколько храмовников заперлись в нижнем помещении и открывать не желают, уговоры на них не действуют.

Что делать, ваша светлость?

– Идемте, мессир сержант…

Вскоре Филипп с приближенными оккупировали зал капитула Ордена, организовав штаб, куда стекалась вся информация о происходящем. Занять кресло магистра его величество отказался, не то по брезгливости, не то из суеверия – если де Моле предался дьяволу, лучше будет поостеречься. Сам арестованный временно оставался в верхних покоях: ему позволили одеться и заперли в комнатке для прислуги, выставив у дверей караул.