Посредник - Андрей Мартьянов

Храмовники строили грамотно, при самой ничтожной угрозе перерубается канат, захлопывающий железную подъемную решетку между низким входом в здание и привратным помещением, двери запираются на тяжелые засовы, а дальше сиди себе у бойниц да постреливай из арбалета – площадь перед Тамплем открыта, бей в любом направлении.

Вызвав негодование епископа Адемара, Иван выгнал из командорства всех ангулемцев и две трети прислуги, а кладовые опечатал – до времени, пока не прибудут королевские легисты и чиновники казначейства для описи имущества. Впускать можно только братьев-доминиканцев и францисканцев из Sanctum Officium: арестованных рыцарей заперли в подвале, переводить их в тюрьму Сен-Николя никто не собирался, так надежнее.

Оставили трех поваров, конюха с мальчишкой-помощником, кузнеца да сарацина-кордовца с отрезанным языком – доставлять еду заключенным и новым господам, таскать белье прачкам в город и помогать по мелочи. Сарацин оказался человеком исполнительным и не вредоносным, он прекрасно осознавал свое положение раба, смысла бунтовать не видел и смене хозяев ничуть не удивился, принял как должное. Латынь понимал и даже мог нацарапать несколько слов на клочке пергамента при необходимости. Звали его Самир.

– Извини, дела службы, – как только лотарингские сержанты впустили шевалье де Партене и его помощника в шато де Тампль де Ла Рошель и снова перекрыли вход, Иван потянул Славика за рукав. – Видишь, во дворе господа с ангулемскими гербами скучают? Значит, инквизиторы еще тут. Вкалывают как проклятые. Схожу вниз, вдруг чего нового разузнали? Ты забеги на кухню, скажи, чтобы ужин в верхние покои принесли, а не в трапезную. С ног валюсь, пожевать горячего и сразу спать…

Обычно «отряд короля», возглавляемый шевалье Жаном де Партене, трапезничал совместно – с обязательной молитвой перед едой. Иван уверял, будто общий стол сплачивает, сейчас ни в коем случае нельзя показывать лотарингцам свои превосходство и исключительность: относись к ним как к братьям по оружию, кушай из одного котла. Действенный суворовский метод. Но время к закату, можно пренебречь обычаем.

Славик прогулялся к кухне, оценил готовые блюда – постный день, рыба. Копченый тунец с пшеном, еще пироги с грибами и капустой. Пшеничные лепешки, мед, сливовое варенье. От запахов в желудке урчит. Сказал, чтобы Самир забрал горшки и принес наверх, в командорские покои.

Да, сударь. Как угодно, сударь.

Поднялся по лестнице. Жили медиаторы в кельях рядом с кабинетом командора Пуату – сухие комнаты метров по пятнадцать квадратных, окно-бойница смотрит на юг, оттого ветер с океана в помещения не проникает. Широкие ложа, тюфяки приятно пахнут свежей соломой, одеяла теплые. Неприятно одно: знать, что бывший владелец твоей кровати сейчас может висеть на инквизиторской дыбе двумя этажами ниже.

Зайдя к себе, Славик расшнуровал жиппон на груди, стянул его через голову, бросил на сундук. Не холодно, пусть и октябрь. Затеплил пяток свечей, скоро стемнеет. Вытащил из-под подушки латинское Евангелие: перед сном надо попрактиковаться в чтении.

Рядом, за деревянной перегородкой, грохнуло, что-то уронили. Ваня пришел?

Славик вывернул в коридор, потянул за бронзовую ручку соседней двери.

– Самир? Что ты здесь делаешь?

Сарацин выпрямился. Знаками показал – ничего особенного, господин. Разбираю хозяйские вещи, вот, видите мешок? Одежду нельзя хранить в кожаном мешке, сопреет. Разложу, как правильно, по сундукам.

Точно: прискакав в Ла Рошель, по-военному чистоплотный Ваня настолько увлекся, что о личной гигиене забыл напрочь. Славик позавчера позвал его в баню командорства, растопленную специально для новых господ, но Иван сразу рухнул на постель не снимая одежды, сказал, что танки грязи не боятся, и мгновенно вырубился.

Сапоги с него пришлось стаскивать, а портянки сразу выкинуть. Ох, забывает кто-то об обязательных инструкциях о личной безопасности, где красочно расписаны последствия кожных инфекций!

Самир все сделал правильно, в соответствии с привычками: любой рыцарь Храма по приезду в командорство побрезговал бы самостоятельно распаковать свой багаж, для этого есть слуги и рабы. Сарацин аккуратно извлек запасной плащ, походный колет темного грубого сукна, шерстяные шоссы и прочие носильные вещи – приходилось брать с собой по два комплекта, на случай дождей.

Разложил возле жаровни: вещи влажные.

Внимание Славика привлек затянутый в холстину предмет, оставленный Самиром на лавке. Ткань расползлась, уголок взблеснул золотистым. Это что такое?

Взял в руки, размотал ткань, схваченную кожаными ремешками.

Господи Боже.

Библия. Том в крашенной цветом запекшейся крови деревянной обложке с накладками золотом и вкраплениями яшмы с рубинами. Святое Писание из личной часовни магистра Тампля Жака де Моле. Точно, на последних листах пометки арабской вязью.

Книгу взял себе Герард Кларенский. В пятницу, тринадцатого числа 1307 года.

– Ничего хорошего сказать не… – полуоткрытая дверь распахнулась во всю ширь. Иван. – Та-ак. Самир, иди на кухню.

Сарацин вопросительно наклонил голову.

– Иди, я сказал. Прочь отсюда.

Ничего не понявший раб поклонился восточным манером, коснувшись ладонью лба и груди. Почувствовав неладное, удалился быстрым шагом.

– Отдай, – Иван забрал у Славика книгу. Положил том на сундук. Прошелся по келье от двери к окну и обратно. Замер. Секунду спустя развернулся на каблуке. Голубые глаза холодные-холодные, две ледышки. – Скажи на милость, зачем ты сюда полез? Начал копаться в чужих вещах?

– Это не я… Тут Самир возился, я услышал, зашел…

– Зашел, – Иван, чье лицо во гневе снова начало превращаться в уродливую морду безумного демона, шагнул вперед. Славик на шаг отступил. – Ты ведь умный, у тебя дар. Ты все понял?

– Что?! Да уймись! Что такого случилось?! Ненавижу, когда ты такой! Успокойся, я сказал!

Иван вытащил из ножен дагу, покрутил в пальцах – будто фокусник. Лезвие превратилось в смазанную тень. Молниеносное движение рукой, и узкий клинок с броска вошел в зазор между камнями на стене сразу за головой Славика.

– Не ори на меня, – Ваня поморщился, будто сбрасывая одурь. Вновь стал самим собой, усилием стряхнув обличье человека-чудовища. – Пожалуйста. Договорились?

– Д-договорились, – заикнулся Славик. – Библия магистра, Герард… Что, по-твоему, я должен был подумать?

– То, что подумал. Третья сила – это я.

– Чего?!.

– Рано или поздно ты бы все равно догадался. Да я и хотел, чтобы ты догадался! Всё к тому вёл. Знаешь, две минуты назад я принимал самое сложное в жизни решение – убить тебя или нет. Не убил.

Иван выдернул из стены дагу. На оконечье клинка ни зазубрики. Швырнул в ножны, металл ударил о металл.

– Надо поговорить. Давай устроим сегодня настоящую тамплиерскую пьянку? Нажремся в хлам? Надоело быть одному. Совсем одному, подмастерья не считаются.

– Погоди-погоди, что ты сказал? Ты – Третья сила? Спятил?

– Ничуть. Я настолько нормален, что сам иногда удивляюсь. Ты, наверное, единственный, кто поймет.

– А как же Жоффр? И остальные? Медиаторы в исторической реальности? Гуго де Кастро? Сент-Арай? Брат Лаврентий?

– Никак. Или я… Точнее мы, или они. Не веришь?

Конец части второй

Примечания

1

Реальный документ из архива АБТУ РККА (ныне хранится в РГВА, фонд Главного автобронетанкового управления). Изменена только дата – в действительности этот случай произошел 11 января 1940 года.

2

Боги древнефинской мифологии, отождествляемые с Солнцем, Луной и созвездием Большая Медведица соответственно.