Деревянные космолеты - Боб Шоу

«Верьте, ребята, верьте как можно дольше», – мысленно обратился к ним Толлер, прислушиваясь к своим чувствам и не находя среди них азарта, всякий раз накануне боя будоражившего нервы. Может быть, все дело в стуже, непривычной для обитателя солнечного мира, – в липкой стуже, пробирающей до костей? Или в дурных предчувствиях? Или в том, что последний мираж вот-вот развеется, и Толлер, готовясь к этому, утратил умение радоваться?

Когда он бог весть в который раз озирал навевающий тоску ландшафт, взгляд остановился на далеком здании – оно гнездилось в тесной балке и в отличие от других дальнемирских сооружений вполне гармонировало с убогой природой. С дороги виднелся лишь черный силуэт в окружении темно-серых пристроек; он был громаден и весь ощетинен трубами, которые выдыхали копоть в угрюмые небеса.

– Сталелитейная фабрика, обеспечивает металлом весь этот край, – объяснила ему Сондевира. – На Верхнем Мире климат позволяет выполнять многие технические операции на открытом воздухе, а здесь требуется укрытие. Несомненно, дальнемирцы и сами когда-нибудь построили бы такие заводы, но симбониты ускорили индустриализацию. Вот тебе еще одно злодейство против природы в целом и населения этой планеты – в частности.

«Но ведь ты симбонитка! – подумал Толлер. – Как ты можешь осуждать сородичей?»

Вопрос неизбежно сулил долгие раздумья, но до поры уступил место целому рою других, не столь философских. До сего момента его ум, не шибко утруждаясь, рисовал картину первобытного мира, безропотно отдающего себя на милость сверхсуществ. А сейчас Толлер вдруг сравнил симбонитов со взводом колкорронских солдат перед тысячей дикарей из племени Геф. Как бы ни было совершенно оружие колкорронцев, в ближнем бою гефы непременно одолевали числом – а потому приходилось использовать иную тактику.

– Скажи, – обратился он к Сондевире, – дальнемирцы что, не оказали пришельцам никакого сопротивления?

– В их истории не было ни одного вторжения, – ответила женщина в белом, не сводя глаз с тускло отсвечивающей дороги. – И потом, откуда они могли узнать о нашествии? Разве ты хоть на йоту поверил Бартану, когда он рассказал, что со мной приключилось? А если б он вдобавок сообщил, что король Чаккел, королева Дасина, их дети и вообще все аристократы Колкоррона – инопланетные захватчики в человеческом обличье? Ты бы поднял его на смех или попытался возглавить восстание?

– Но при чем тут правящие классы? Ты же сказала, что симбоновые споры опускались на эту планету вслепую и не могли выбирать себе носителей.

– Да, но разве не ясно, что в любом обществе симбониты быстро добираются до вершины власти?

Фургон катил по мокрой дороге, а его хозяйка излагала спутникам свой взгляд на последние три века истории Дальнего Мира. Вначале между народными массами и господами, как и в любом примитивном обществе, была бездна взаимного непонимания. Затем дальнемирцы обнаружили, что их повелители, и без того божественные и таинственные, стали проявлять все большую изобретательность и склонность к новизне. Они создали машины, облегчающие труд, например, паровой двигатель. И каждое нововведение укрепляло их позиции.

Они ускоряли темп промышленного развития, но делали это осторожно и терпеливо. Начиная осваивать планету силами всего шести симбонитов, они понимали, как опасно рубить сплеча. Но уходили десятилетия, и все новые кирпичики ложились в фундамент симбонитской культуры, чтобы рано или поздно вознести ее над всем миром. Сверхсущества не боялись раствориться в туземном населении, но все-таки обзавелись убежищами, куда не ступала нога простого дальнемирца и где велись научные исследования, способные не на шутку встревожить автохтонов, если бы сведения о них просочились наружу. В одной из таких надежных твердынь был спроектирован и построен симбонитский космолет.

Внимая Сондевире, Толлер понемногу складывал из разрозненных упоминаний картину ее одинокого прозябания на негостеприимной планете. Туземцы видели в ней уродливую карикатуру на нормального человека, каприз природы, по каким-то непостижимым причинам взятый под защиту и покровительство их господами. Они терпеливо сносили ее присутствие, однако не пытались найти с ней общий язык.

Симбониты, ни в чьем благополучии, кроме собственного, не заинтересованные, считали Сондевиру не слишком тяжкой обузой, миной замедленного действия, которую им удалось обезвредить. Они попробовали установить с ней телепатический контакт, но она нарочно продемонстрировала им те самые особенности человеческой души, которые побудили их воспрепятствовать появлению верхнемирской цивилизации симбонитов: надменность, презрение, ненависть и неумолимую жестокость. С тех пор ее держали под постоянным телепатическим надзором. Вычерпав из ее разума все сведения, которые они сочли полезными, симбониты ждали, когда она умрет. Время было на их стороне. Они были новой расой – а раса как таковая потенциально бессмертна. Сондевира была индивидуумом, уязвимым и недолговечным.

– Вот он! Да не один! – воскликнул Врэйкер, снова приподняв парусиновый полог и глянув наружу. Чуть ли не все пассажиры фургона оживленно загомонили, придвигаясь к нему.

– Эй, не забывайте: нас никто не должен видеть. – Толлер приподнял ткань над бортом повозки и в образовавшуюся щель увидел деревню, примечательную своей абсолютной неприметностью. Тут и там на глаза попадались ремесленники – каменщики, плотники, кузнецы, – одинаково узнаваемые во всех мирах. Подобную деревню – как и хутора, встречавшиеся астронавтам раньше, – в умеренных широтах Мира можно было найти где угодно, но жители этой выглядели поистине чудно. Дальнемирец напоминал человека, но был значительно ниже ростом и обладал совершенно иными пропорциями тела; многослойное одеяние с капюшоном, предназначенное, видимо, для защиты от дождя, не могло скрыть чудовищной вогнутости позвоночника, который заставлял своего хозяина ходить с выпяченным животом и задранным подбородком. Ноги были чересчур коротки и толсты, но все же не такие обрубки, как руки, которые торчали из плеч вверх и в стороны, и там, где у обычных людей локти, заканчивались кистями, имевшими всего-навсего по пять пальцев. Под капюшонами трудно было разглядеть лица, но они, по всей видимости, были бледными и безволосыми, и черты их почти полностью терялись под жировыми складками.

– Симпатичные малютки, – насмешливо произнес Бартан. – Это и есть наш противник?

– Не будь таким самонадеянным, – сказала Сондевира, оглядываясь через плечо. – Они очень сильны и, по-моему, не слишком боятся боли. К тому же они фанатично преданны своим хозяевам.

Дальнемирцы, идущие, судя по всему, на работу, с интересом поглядывали на фургон, а их спрятанные под капюшонами глаза играли белыми и янтарными переливами.

– Они тебя заметили? – спросил Толлер.

– Может быть, но ведь им до меня нет дела, разве что фургон пробуждает в их серых умах любопытство. Механические повозки здесь все еще редкость. Мое положение можно назвать привилегированным.

– Расскажи об их армии. Как она организована? И чем вооружена?

– Толлер Маракайн, у дальнемирцев нет армии в твоем понимании этого слова. Мировому государству уже больше ста лет, и благодаря симбонитам междоусобицы давно изжиты. Но есть огромная организация с названием, которое проще всего перевести как «гражданская служба». Она беспрекословно берется за любые задачи, такие, например, как борьба с наводнениями, вырубка леса, строительство дорог…

– Значит, они не обучены воевать?

– Отсутствие боевых навыков восполняется численностью, – ответила Сондевира. – Повторяю, они очень сильны физически, хотя изящной их осанку не назовешь.

Илвен Завотл отвлекся от мысленного созерцания огня, испепеляющего внутренности.

– Они не похожи на нас, и все-таки… как бы это выразить… я вижу больше сходства, чем различия.

– Наше солнце – вблизи центра галактики, где звезды расположены очень тесно. Вероятно, в этой части космоса все ныне обитаемые планеты были миллионы лет назад одновременно засеяны жизнью. Путешествуя по мирам, можно встретить на многих из них родственников человека.

– А что такое галактика? – спросил Завотл, положив начало целому граду вопросов. Астронавты жадно впитывали даровые знания, доставшиеся Сондевире от симбонитов и от природной человеческой проницательности, выросшей сверх вообразимого. Услышав, что каждый из сотен туманных водоворотов, видимых на ночном небе, состоит, возможно, из миллионов и миллионов звезд, Толлер испытал головокружительный восторг с примесью горького сожаления. Вспомнилось, каким глупцом он себя выставил, бросив вызов неведомому космосу, а еще по сердцу разлилась скорбь, что рядом нет Лейна: кто, как не он, заслужил место на этом пиршестве разума?

Шипя и пыхтя, самодвижущийся экипаж пронизывал село за селом, как игла пронизывает бусины, и внезапно Толлер заметил, что среди пассажиров фургона только Бартан Драмме не вожделеет драгоценного общения с Сондевирой. Вопреки обыкновению он казался унылым и апатичным, даже не потрудился пересесть, чтобы из прорехи в тенте не капало за шиворот, и нянчил на коленях, как младенца, прихваченный с небесного корабля бурдюк бренди. «Может, его гнетут мысли о предстоящем бое? – подумал Толлер. – Или о том, что женщина, которую он взял в жены на Верхнем Мире, и это создание с талантами богини, – абсолютно разные существа? Может, он наконец понял, что прошлого не вернуть?»