Галактика 1995 № 1 - Виктор Потапов

К закату в ложбине осталась одна мелочь, не способная оказать сопротивление гигантам-убийцам. Ее окружили плотным кольцом и перебили на месте с невероятной быстротой.

Вот и еще одно кладбище.

«Наважденье!» — подумал я и тряхнул головой. Передо мной вновь были только кости. Никогда прежде меня не посещали такие виденья, яркие и последовательные, как кинофильм. Как-будто рассказ Богуша стал ключом к тайнам времени.

Подумать-то подумал, но не убедил себя. Впечатление, произведенное этим ужасным сном наяву, оказалось сильнее доводов разума.

«А остальные?» — спросил я себя.

Неужели все сидели по своим углам и млели от страха, заслышав в ночи чью-то тяжелую поступь? Может быть где-то собирались ватагами — кто рогатый, кто зубастый, кто просто гора мяса — и поджидали серо-голубых убийц. Ведь терять им было нечего. Поджидали и давили, резали, топтали, грызли душегубов. И так до тех пор, пока не остановилась проклятая машина, которая не остановилась у нас…

Золотой медведь

Настало лето. Отцвели в лесах ландыши, в палисадниках и садах — черемуха, утратила майскую яркость и свежеть листва. С юга часто налетали грозы, поливали землю теплым благодатным дождем. По вечерам обильная роса падала на траву и над рекой поднимались парные туманы.

Вот и сегодня еще один июньский вечер потухал, готовясь уступить место перемигивающейся редкими звездами ночи. Воздух был теплым и влажным. На село из лесу налетел ветер, пронесся, кружа мусор и пыль, и стих на лугах. Словно кто-то невидимый заполнил все пространство, каждый закоулок, щель, вызнал то, что хотел, и скрылся.

Невидимка раздул волосы стоявшей в дверном проеме Марии и заставил очнуться от невеселых раздумий. Подняв голову, молодая женщина огляделась. Слева в конце улицы над крыльцом магазина горела, чуть покачиваясь в сетчатом стакане, лампа.

«Уже девять», — подумала Мария. Лидка-продавщица всегда зажигала свет над входом ровно в девять.

Мария глубоко вздохнула и, замкнув дверь, свернула на улицу, ведущую к клубу. В тени высоких тополей и ветвистых лип копился вечерний сумрак. Навстречу медленно, опираясь на клюку, брел старик Зиновий.

— Здравствуйте, дедушка, — Мария остановилась перед ним и откинула за ухо прядь волос. — Как ваше здоровье?

— Здравствуй, красавица! — ответил старик и улыбнулся. Его глаза с тяжелыми морщинистыми веками превратились в узкие щелочки. — Спасибо. После того лекарства, что ты привезла, совсем перестал кашлять, и грудь больше не болит. А то, как покурю, к утру мочи нет, кашель замучивает, ну прямо всю грудь рвет, поживу еще. Может, на Золотого медведя еще разок доведется взглянуть.

— Какого медведя?! — удивилась Мария.

— О! — Зиновий вскинул седую, как лунь, голову. — Давай вон присядем, а то ноги не держат, я тебе расскажу.

Старик зашаркал к лежавшему возле забора толстому ошкуренному бревну. Опустившись на него, он поставил клюку между ног, положил поверх руки и оперся на них подбородком. Мария села рядом.

— Старики хозяином звали… Давно было. Почитай лет на десять моложе тебя выглядел. Аккурат гульба была. На поляне — возле реки. Он и явился… Бабы испугались — визжат, кричат. Кто бежать бросился, кто камнем в землю врос, кто за ружьишком кинулся. Да не тут-то было. Он только глазами сверкнул — а глаза зеленые, как фонари горят — всех к месту точно и приклеило. Ни рукой, ни ногой не пошевельнуть.

— Глядим, стоит зверь большой, сам весь темный, почти черный, шерсть длинная, волной. И главное дело: когти золотые, а во лбу рог! Золотой тоже, витой весь!

— Мордой поворочал, оглядел всех и прямиком к Настасье…

— А кто это? — спросила Мария, пододвигаясь к старику.

— Красавица у нас первая была на деревне.

— Подошел, поклонился и рогом плеча коснулся. Рявкнул, топнул, а из-под лапы что-то ей под ноги упало. Повернулся и к лесу. Тут чувствуем — все, отпустило, слава тебе Господи. Зашевелились люди, а что делать, не знают.

— А Настасья ту вещицу подняла. Глядит, а это кошель, полный ассигнациев! Сколько было, не знаю, и никто не знает. Сразу-то не сочла, а ночью ее барин наш вместе с деньгами и умыкнул…

Зиновий достал трубку, кожаный кисет и стал набивать ее.

— Ну а дальше?! Дальше, дедушка?! — нетерпеливо потеребила его за рукав Мария.

Старик хитро прищурился.

— Сейчас. Не торопи. Закурю вот и дальше будет.

Он попыхтел, раскуривая трубку, и продолжил рассказ.

— Что дальше… Дальше, как бывает: деньги отнял, Настасью у себя жить оставил. Знал, подлюка, что в народе поверье есть: будто у бабы, которой медведь свое почтение окажет, дитя должно народиться необыкновенное — великий человек. А метит он только самых красивых и чистых девок. Вот барин и захотел спытать, правда ли. Только никто у него не родился. На третью ночь сбежала Настасья. Потом замуж вышла за Ваньку Кузнецова из Никольского, у них вот то дитя и родилось — сын. Красным командиром был. Потом в Сибирь уехал города строить. Большим человеком стал. Памятник, говорят, ему поставили где-то… — Старик прищурился вдаль, потом качнул головой. — Нет, не вспомню где. А барин вскоре помер от дурной болезни. Народ говорил: медведь наказал.

— И ты видел его, дедушка, на самом деле? — с мягкой улыбкой спросила Мария и погладила Зиновия по высохшей руке, как бы прося извинение за свое недоверие.

— Видел, — качнул головой старик.

— Ведь сейчас ракеты в космос летают, люди на Луне были, человеку чужое сердце пришили…

— Ну и пусть себе. ЕМУ это не мешает. Он в лесу живет. В мире много места. А ты иди, иди, дочка. Сегодня в аккурат его день. Володька твой тебя уж обыскался.

— Но почему же, дедушка, о нем никто ничего не знает?

— А мало ли, о чем люди не знают и знать не хотят! А почему у свиньи морда ниже плеч?! Потому что она в земле роется, а в небо не глядит! Поняла?!

Мария кивнула, глядя в потемневшую дорожную пыль, горькие складочки легли вокруг ее рта и глаз.

— Иди, иди. В жизни с человеком всякое случается. Главное, чтобы он в душе чист остался. — Старик поднялся и побрел прочь.

Мария, опустив голову, сложив руки меж колен, осталась сидеть на месте. Зиновиева сказка задела что-то в душе, заставила вспоминать.

Она шла по коридору. Теперь она, наконец, была одна. Впервые с восьми часов утра. Ее не дергали за рукава, не кричали раздраженно: девушка, девушка. Не ощупывали взглядами мужчины. Она была одна — бледная, усталая. Ступени гулко отзывались под каблуками. Поднявшись на свой третий этаж «хрущобы», Мария, задыхаясь, прислонилась к двери. Оставалось совсем немного, и тогда все. Все до завтрашней смены. Мария достала ключ, сунула его в скважину замка, повернула, толкнула дверь, вошла. Ключ сразу в сумку, чтобы не забыть. Захлопнула дверь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});