Битва за водку - Сергей Троицкий

Не знаю, сколько я выкурил сигарет, сколько прошло таймов, 40 минут или час, но каждая секунда для меня обернулась вечностью. Часы на Смоленке я, наверное, продырявил насквозь. И тут кто-то потрепал меня по плечу. Она вернулась! Тётка-волшебница торжественно передала мне загранпаспорт со свежей чекухой. Я её дико обнял, вручил кассету «Садизм», прыгнул к таксёру, и был таков.

Я успел чётко, за полтора часа до отлёта последнего рейса в Германию, то есть в 16.30. Еб*ло шереметьевского таможенника не поддавалось описанию. Когда он снова увидел меня, но уже с мидовской чикухой, то весь почернел и позеленел от злости. Для пущего садизма в прозрачную обложку ксивы я вставил 50-долларовую купюру. Он чуть не разрыдался!

И вот я в охренительном настроении на территории Duty Free Zone! Покупаю литровый батл Havana Club Anejo Blanco и экспортный вариант Russian Vodka, чистейшей как слеза. Сажусь в самолёт, фигарю из горла Havana и курю Marlboro. Как же охе*енно, что на заграничных рейсах везде можно курить!!!

Я подумал о том, как дико мне повезло. Именно повезло! Представьте себе на миг, тётка-волшебница в момент звонка была бы в туалете или там на совещании. И всё, пипец! Адовый геморрой!

Везение и стечение обстоятельств – это случайность или божий промысел?! Казалось бы? Сколько раз я всё делал чётко и правильно, но тут на ровном месте сдувалось колесо, начинал лить дождь, застревал лифт или ответственный сотрудник вдруг неожиданно умирал. Иной раз афёра разрабатывалась на ходу, вместо дождя светило солнце, а покойник, благодаря Люциферу, воскресал из ада. И всё получалось на ровном месте. Вот и понимай как знаешь!

Привед, Германия!

«…Берлин нас встретил спокойствием Запада. На площадке среди прочих был одесский еврей, который пижонисто выставлял треники и золотую цепочку на шее, но потом говорил приехавшим: «Нас здесь и за людей не считают». Уве приехал через час, за это время мы обошли местность и поняли, что Берлин – это тот же совок, только прибранный. Вот приехал Уве.

Здрасте. Мы ему: «Веди в ресторан! Это русский обычай такой». Первый глоток иноземного пойла удивил чистотой вкуса. Уве подарил нам буклет о предстоящем фестивале, там вторым номером после местной знаменитости Hammerfest стояли мы.

После ресторана Уве посадил нас в три мощные Volvo и погнал через пол-Германии в родной городок Влото. Мы стали снимать на видео первые впечатления Борова, размышления Горлопана, пейзажи. Уве включает местное УКВ-радио. Музычка идёт на удивление, как с нашей семёрки: штатовский горланный рок. Вдруг по радио объявляют, что на шоссе пробка. И точно, через минуту врезаемся в череду машин. Пока пробка, я подбираю жёлуди. Они, как в детстве, со шляпками и ножками, крепкие и сдвоенные. Клёво. Уве рассказывает анекдот про их чукчу – фриландца. Мы едем мимо городка Влото. Он кажется игрушкой в натуральную величину. Потом мы к этому привыкли, и уже наши московские улицы по возвращении казались словно с обложки «Садизма».

Осмотрели поле фестиваля. Сели в автобус – наш типа «штаб». Нам принесли обед. Всё вкусно. Хлеб с зёрнышками вокруг и внутри, причём зёрнышки все разного сорта. Рис с грибами и подливой. Рома и Боров просят рис чистый, даже без соли. Теперь они вегетарианцы. Боров сосредоточен. Остальные просто устали. Уве всё понял. Он идёт и возвращается с парой хитроватых потёртых немцев в «задрипанной» тачке 1982 года.

Мы запихиваемся в тачку. Въезжаем в их дом. Это старый и мрачный, как в фильме «Экзорцист», дом-замок. Внутри кто-то ноет, как ребёнок или баба в оргазме. Это оказывается большая чёрная псина Ксения. Ей уже 15 лет, у неё грустный взгляд и хромая нога. Псина ноет всё время, и если не спит, то немного говорит по-человечески.

Нам показали спальню на втором этаже. Это комната примерно 25 метров, рядом ещё две по десять, также ещё одна большая 35 м. Она обставлена в духе постмодернизма, старинные кресла, табакерки и трубки, перемешанные с современными плетёными столами и стульями, метровыми колонками и супердорогой аппаратурой. На первом этаже большая ванная, две комнаты, гигантская гостевая со всеми прибамбасами типа бильярда, кожаных кресел, полутораметрового телевизора, 200-ваттных колонок в человеческий рост и дорогой аппаратуры. Кухня выходила на прекрасную лужайку, которая, в свою очередь, вела в две стороны – к хрустальному озеру и стометровому полю, засеянному индийской коноплёй. Боров с Ромой достают свои акустические инструменты, местный чувак Роки (он в хипповой коммуне) садится за кастрюлю, перевёрнутую вверх дном. Хозяин флэта раздаёт травки на самокрутки… Тушится верхний свет… и понеслась манюнька.

Говорить мы сразу почти бросили, и так всё ясно. Мы люди Земли. Это собака Ксения. Её не любит Лысый. Рома с Боровом уставились друг на друга и, не глядя, частят аккорды на мандолине и шестиструнке, вырисовывается нечто из Led Zeppelin. Балдёж. А ты говоришь металл.

Я впервые курю наркотики, всё равно ведь обкурят. Странно, никакого першения, хотя никогда не курил. Все коммуняки врут про наркоту, всю жизнь врали. Химия вредно, а трава никогда. Дальше мы ставим компакт немецкой группы «Амон Дюл», Ящер снимает под этот саунд Рому в найденном здесь цилиндре и Борова с мандолиной и свечами, этот сюжет войдёт в наш фильм, он грандиозен.

(Из статьи репортёра В. Елбаева для журнала «Железный марш»)Сахарный кокаин

Как только я приземлился в Берлине, сразу начались очередные приключения. В моём гастрольном рюкзаке всегда были два блока сигарет, чай, кофе и сахарный песок. Во времена развала СССР эти товары были в дефиците даже в Москве. На гастролях в каком-нибудь уреловском городе мы не хотели остаться без курева и чая, что часто случалось с другими беспечными артистами. Иногда мы им меняли наши заначки на бухло, причём по спекулятивному курсу, как индейцам.

Когда я открыл рюкзак, немецкий таможенник дико заорал и вытащил из него кулёк сахара и зелёного крупнолистового чая.

– Кокаин! Кокаин! Марихуана! Ганжа!

На секунду я пришёл в ужас. Стал перебирать варианты: а вдруг в шереметьевской камере хранения мне подбросили кокса? а вдруг это кокс и трава, которые мне подарил питерский фанат «КМ»? Вернее, когда я был в угаре после концерта, он просто сунул их в рюкзак, чтобы я утром порадовался, а я забыл их выложить?!

Поначалу я дико растерялся, но тут же чуть не умер от ржачки! Вспомнил, что это мой сахарок! Таможенник даже и представить не мог, что немецкий или французский рокер станет таскать с собой развесной листовой чай и сахарный песок. Меня тут же арестовали и в сопровождении собаки повели в специальное помещение. Краем уха я слышал реплики из толпы:

– Смотри, металлист Паук наркоторговлей промышляет! Пытался провезти крупную партию героина!

– Так ему и надо! Он своими голыми тёлками заеб*л уже! «МК» невозможно читать!

Когда мы вошли в специальное помещение, я им сказал раз двадцать:

– Гер полицмейстер! Итиз ТИ энд ШУГА!

Но они не хотели мне верить и переговаривались между собой:

– Смотри, как гонит этот русский! Сахар и чай!!! Придумал бы что-нибудь более смешное!

– Ага! В тюрьме у него будет достаточно времени, чтобы придумать целую «Божественную комедию»!

Но комедия началась прямо щас!

Пришёл зловещий полицейский по типу коменданта лагеря Освенцим, все вытянулись по струнке. Он источал гнев. Казалось, он отдаст приказ – и автоматчики в касках вермахта тут же расстреляют меня. Однако не тут-то было! Через миг в помещение зашёл человек по типу доктора Менгеле. Комендант Освенцима, не проронив ни слова, указал тому на кульки.

Я решил взять инициативу в свои руки:

– Гер комендант! Не теряйте свое драгоценное время! Это всего лишь сахар и индийский чай! Ну, знаете, со слоном такой. Пачка порвалась, и я его пересыпал в кулёк, а Костыль полирнул своим чаем, зелёным из Китая!

Доктор достал хирургические инструменты, осторожно проделал дырочку, отсыпал чайку и сахарку.

– О! Чайна! Из Китая? Никогда не пробовал! – с усмешкой пробормотал Менгеле и начал зырить через лупу, бурча про себя: – Наркомафия на выдумки хитра! Смотрите, это, по всей видимости, героин, переплавленный в кристаллы, а листья марихуаны, должно быть, покрасили марганцовкой.

Он бросил чай в какую-то колбу с химикатами, сахар насыпал в чайную ложку и стал поджаривать зажигалкой. Вмиг вся комната наполнилась мерзким запахом палёного сахара! Меня пробило на ржачку, даже доктор заулыбался.

Комендант Освенцима с каменным лицом развернулся на каблуках, хлопнул дверью и тут же исчез. Таможенники заботливо упаковали мои вещи. Они так всё чётко сложили, что даже появилось лишнее место. Куда я и засунул Havana Club.

Вот что значит немецкая аккуратность во всём, даже лишнее место получилось! Когда я выходил, услышал их очередные реплики: