Последняя башня Трои - Захар Оскотский

Елена пожала плечами:

– Я не считаю себя ни преступницей, ни убийцей. Но если бы всё и обстояло так, как ты говоришь, разве тебе от моего обострения было бы хуже?…

И тут нас словно швырнуло друг к другу. Это был настоящий приступ безумия. Стоя посреди комнаты, мы стискивали друг друга в объятиях, целовались, кусались, высасывали друг у друга языки. Я стащил с Елены ее деловой пиджачок, а она успела расстегнуть мои брюки. И в этот момент пронзительно, как пила, заныл вызов шифр-канала.

– Отключи! – задыхаясь, выкрикнула Елена.

– Не могу! – простонал я. – Начальство!

Она первая сообразила, что нужно сделать, и отбежала за компьютер, где ее не мог достать объектив видеосвязи. А я задернул молнию на брюках и дал соединение.

Разъяренный голографический Беннет вывалился из экрана:

– Витали! Погиб сенатор Соединенных Штатов!!

– Уолт, я предупреждал, что так будет.

– Я бы не поверил в то, что это убийство, если бы не знал обеих, они были достойнейшими женщинами! Какое издевательство – представить их наркоманками и лесбиянками! Старая дева Бернарделли вообще не имела никаких страстей, кроме политики и рюмочки, а секретарша была солидной замужней дамой!

– Уолт, – возразил я, – издевательство здесь ни при чем. Убивали не садисты, а прагматики. Им надо было прикончить сразу двоих, да так, чтобы расследование тут же захлебнулось. Вот они и сделали причину смерти абсолютно ясной и максимально скандальной. Кто вообще догадывается, что эти женщины убиты, а не погибли сдуру? Только ты и несколько высших чинов нашей Службы, которым ты всё объяснил? Но вы же не поделитесь своим знанием ни с прессой, ни с полицией. Чтобы не вызвать в обществе потрясение и не ускорить всеобщий взрыв.

Елена, стоявшая позади компьютера, внимательно слушала. Но я же не выдавал никаких секретов.

– Кстати, – спросил я, – как дела с «Суперсоника-ми»? После смерти Бернарделли их отдадут покупателям?

– Да, – понуро сказал Беннет, – скорей всего их теперь не станут задерживать в Штатах.

– Значит, те, кого ты называешь стервятниками, своего добились.

– Вит, – сказал Беннет, – ведь так в старое время действовала мафия: убивала конкурентов, сыщиков, судей. Расчищала себе дорогу.

– Чему ты удивляешься? Хоть в смертном обществе, хоть в бессмертном, убийство – самый надежный способ достижения цели. А побеждает тот, кто наловчился убивать безнаказанно.

Беннет пригорюнился:

– Ты хоть понимаешь, как они это проделывают? Елена, не отрываясь, с насмешливым любопытством

смотрела на меня из-за компьютера.

– Догадываюсь, – сказал я. – И ты догадываешься. Беннет недоверчиво взглянул на меня:

– Скажи честно, Вит, ты действительно считаешь, что эта шайка умнее всех?

– В безумном мире человек умен только в одиночку. Организация умных людей невозможна по определению.

Беннет вздохнул:

– Иногда мне трудно тебя понять.

Он хотел сказать еще что-то. Потом безнадежно махнул рукой и отключился.

Елена кошачьими шажками двинулась ко мне:

– Мало того, что ты столько о нас узнал, ты еще посмел назвать нас безумцами! За такое оскорбление…

– Ты вызовешь команду убийц.

– Нет, – пообещала она, – я сама тебя замучаю. – И снова потянулась к молнии на моих брюках.

Утром, разнеженно гладя меня по щеке, она сказала:

– Можешь не верить, но после той нашей встречи у меня никого не было.

– Почему же, верю. Ты была слишком занята. Шутка ли, перебить столько людей!

Она фыркнула:

– Во-первых, активными операциями занимается другой отдел, хотя я, конечно, участвую в планировании.

– Значит, ты не командуешь по совместительству службой безопасности, как твой покойный коллега из «ДИГО»?

– Разумеется, не командую!

– Ты меня успокаиваешь, – сказал я и подсунул руку под ее крепкие, гладкие ягодицы. – Обнимать пиарщицу всё же приятней, чем капо бригады киллеров. Впрочем, это дело вкуса… Но я тебя перебил. Так что во-вторых?

– А во-вторых, те, кого нам пришлось устранить, – разве это люди?

– Удобная философия, – согласился я. – Правда, не оригинальная.

Но Елену сейчас волновало иное:

– А ты? – проворковала она.

– Что – я?

– Ты понимаешь, о чем я спрашиваю. У тебя за это время была какая-нибудь женщина?

– Куда там! Я тоже горел на работе. Следил за вашими подвигами.

Она опять начала ко мне ласкаться, но я был уже выдавлен до последней капли, и ей пришлось отступить.

– В следующий раз, – пообещал я, – приму стимуляторы.

– Зачем? Я не хочу ничего искусственного! У нас и так всё было чудесно.

– Ты смогла бы кончить еще несколько раз. Она нахмурилась:

– А вот такая грубость мне уже неприятна. Ты чем-то недоволен?

– Меня не устраивают отношения на манер связи римской матроны с рабом или русской барыни с крепостным слугой.

Как ни была Елена слаба в истории, она меня поняла:

– Тебе хочется равноправия? Но разве у нас не равноправие в постели? Каждый выполняет все желания другого.

Я молчал.

Елена приподнялась на локте, включила висевшую над диваном лампу, всмотрелась мне в лицо. Ее темные брови напряженно изломились, расширившиеся глаза казались серыми:

– Нам было так хорошо! – воскликнула она. – Зачем ты всё портишь?!

Впервые я увидел эту гордячку растерянной, зависимой. И, конечно, тут же размяк от нежности. Размяк настолько, что совершил недопустимое – задохнувшимся от волнения голосом спросил:

– Когда мы теперь увидимся?

Это была ошибка. Правда, Елена в порыве благодарности прижалась к моему плечу, но когда вслед за тем она поднялась с постели, в голосе ее зазвучали обычные нотки:

– В ближайшие дни я буду занята! Может быть, в Новый год.

– До Нового года еще больше двух недель.

Она наклонилась надо мной, голая, с трогательно взъерошенной прической и легонько щелкнула меня по лбу:

– Терпи, терпи! И веди себя хорошо, не вздумай мне в отместку притащить сюда какую-нибудь утешительницу! Если будешь хорошим мальчиком, не просто увидимся, а встретим Новый год вместе! – Склонилась еще ниже и, касаясь грудью моей груди, прошептала: – Встретим здесь, я не хочу ни в ресторан, ни в гостиницу. В твоей конурке есть какая-то романтика…

17

И я стал ждать Нового года. События развивались своим чередом, а меня на время словно выбросило из их потока. Я оказался сам по себе, сторонним наблюдателем. Даже Беннет не врывался ко мне звонками и молча проглатывал в Нью-Йорке мои короткие текстовые отчеты.

На петроградском областном канале в разделе «Новости бизнеса», между сюжетом о цветоводческих хозяйствах и репортажем с молочных ферм, промелькнуло сообщение об аэродроме в Пидьме. Громадное летное поле показывали всего несколько секунд и с такой точки, что его размеры могли показаться весьма скромными. На бетонных плитах стояли два обычных грузопассажирских вертолета и старенький транспортный «Ил» с кривыми сабельными лопастями воздушных винтов. Циклопическая горка, разумеется, в кадр не попала. Ведущий бодрым

голосом поведал об успехах российской промышленности вообще и фирмы «РЭМИ» в частности. «Для ускорения производственного цикла, – заявил он, – перевозку руды и поставки готовой продукции потребителям фирма сможет выполнять и воздушным путем».

Всё ясно. По действующему закону, без сообщения в государственных СМИ нельзя начинать эксплуатацию любой транспортной системы. А теперь аэродром легализован.

Сквозь верхнюю палату нашего парламента – Совет Единства – автоматически, по результатам голосования в Думе, прошел милютинский законопроект о свободной деятельности частных российских компаний в космосе. Для превращения его в закон осталось только получить подпись президента Евстафьева.

В петроградском порту декабрьской темной ночью возник пожар. Запылал склад, где хранилась продукция фирмы «РЭМИ», подготовленная для отправки зарубежным заказчикам, – двести тонн неодима и церия в слитках. Пламя разбушевалось так, что в порт пришлось стянуть десятки пожарных машин.

В выпусках новостей и в городских газетах пошла перепалка. Журналисты кричали о том, что в портовом хозяйстве не следят за исправностью электрических кабелей и нарушают правила хранения грузов: под стеной склада свалили бочки с какой-то горючей органикой. Портовики пытались что-то объяснить. На кого-то наложили штраф, кому-то грозили судом. В шуме и гаме не слышно было только голоса пострадавшей стороны: фирма «РЭМИ» хранила невозмутимое молчание.

Я не сомневался, что пожар заказан корпорацией «ДИ-ГО», а то и просто организован ее штатными бандитами. Похоже, дигойцы были глупы, как классические мафиози. Они видели в конкурентах из «РЭМИ» свое подобие, были убеждены, что и тем ничего не нужно, кроме прибыли, и действовали ветхозаветными гангстерскими методами.