Последняя башня Трои - Захар Оскотский

Ярость Беннета утихла. Он замялся:

– Конечно, Вит, по-своему ты прав. Ты рассуждаешь как русский, как гражданин своей страны…

– Вы не доверяете нашим властям? Беннет вздохнул:

– Я не хочу задеть твой патриотизм, но сам подумай: как можно им доверять? Чтоб получить разрешение на такой аэродром, стервятники должны были подкупить ваших министров. А чтобы сохранить его строительство в тайне – подкупить чиновников всех рангов, от Москвы до местных поселков, да еще полицию и прессу.

Мне стало обидно:

– Не только в России всё продается и покупается, иначе стервятники не точили бы клювы на наши будущие трупы.

– Наша Служба неподкупна, Вит! – с пафосом возразил Беннет. – Не забывай, мы действуем в интересах всего человечества, а они выше национальных! И поэтому… – тут он сбавил тон и опять замялся: – поэтому мы не заинтересованы в том, чтобы всякие технические ноу-хау, которые, видимо, есть у стервятников, оказались у российских властей прежде, чем сделаются достоянием всего мирового сообщества.

– Теперь понятно, – проворчал я.

– Витали, – нахмурился Беннет, – меня беспокоит твое настроение. Может быть, ты переутомился? Или тебя угнетает страх? Ты сам говорил, что стервятники жестоки.

– Не думаю, чтобы с их стороны мне грозила опасность.

– Потому что ты ублажаешь эту чертову бабу?

– Уолт! Мне надоели твои скабрезности!

– Ну, конечно, – сказал Беннет, – любовь придумали русские. Чтобы мужчины могли не платить женщинам, и наоборот. Шучу, шучу!

И он отключился.

16

Розовый Слон, советник юстиции господин Хоботов, погиб на следующее утро. Я ждал очередной автомобильной катастрофы, но произошло самоубийство. Бедняга выбросился из окна своего кабинета на десятом этаже Управления по борьбе с экономической преступностью. Видеокамера, стоявшая над подъездом, случайно запечатлела его в последнее мгновение жизни, в нескольких метрах над землей. Дневные выпуски петроградских новостей прокрутили потрясающую запись: господин советник в полной форме, только без фуражки, летел вдоль стены со счастливой улыбкой на лице и взмахивал руками, точно птица крыльями. Сам момент удара из гуманных соображений не показывали, милосердно затеняя нижнюю часть кадра. Но по тому, как вздрагивало изображение улицы в верхней части, можно было догадаться, с какой силой шмякнулась о брусчатку мостовой эта стапятидесятикилограммовая туша.

От рыдающей вдовы корреспонденты не добились ничего вразумительного. Она твердила только, что муж уходил на работу в прекрасном настроении. «Не было ли у него каких-нибудь проблем?» – допытывались журналисты. «Где провести рождественский отпу-уск!» – отвечала несчастная женщина, захлебываясь слезами и явно еще не до конца осознавая случившееся.

Кабинет самоубийцы был заперт изнутри, дверь пришлось взламывать. Никакой предсмертной записки советник Хоботов не оставил. Его рабочий стол был тщательно убран, на видном месте лежал единственный компакт-диск, тот, на который в Пидьме он скопировал документацию фирмы «РЭМИ». Когда содержание диска проверили, оказалось, что рабочая информация с него стерта полностью, а взамен записаны самые тошнотворные порнофильмы, какие только можно найти в Интернете. И все эти операции с диском, несомненно, проделал сам господин советник перед тем, как с блаженной улыбкой выпорхнуть из окна.

Вердикт следствия и прессы был единодушным: внезапное помешательство. Журналисты, врачи, знакомые мне полицейские чины из Петропола, сменяя друг друга на экране, сокрушались: даже генная медицина не дает гарантий от таких прискорбных случаев. Дело прямо-таки с неприличной быстротой загоняли в наезженную колею, объявляя очередного погибшего сумасшедшим.

А Елена всё не звонила и не звонила. Мой запой кончился. Я был трезв как стеклышко и зол как черт. Меня так и подмывало в отместку ей вызвать к себе одну из старых подружек и без всяких претензий на тонкие чувства разрядиться до опустошения. Хоть самому себе доказать, что на Елене, этой высокомерной дряни, свет клином для меня не сошелся.

Однако события не позволяли отвлекаться. Они мчались вперед, и я был вынужден исполнять служебный долг – следить, оценивать, посылать в Нью-Йорк сообщения. В петроградских новостях промелькнул новый персонаж: начальник улетевшего в лучший мир советника Хоботова старший советник юстиции Вячеслав Видман, большеголовый, лысый, бородатый. Вообще мода на лысины и бороды в духе позапрошлого века время от времени возникает среди российских чиновников. Наверное, господин Видман полагал, что такая внешность придает ему административное величие. Но сейчас вид у него был ошарашенный, а это никак не вязалось со здоровенной глянцевой плешиной да с клочковатыми зарослями на

щеках. Его спрашивали о гибели Розового Слона. Он отвечал странными словами:

– Такое у нас в управлении никому не улыбнулось… И мне не улыбнулось…

Я понимал его потрясение. Операция по уничтожению фирмы «РЭМИ» была четко спланирована и разыгрывалась как по нотам. Сначала создали информационный фон, подготовили общественное мнение, потом вырвали у жертвы всю внутреннюю документацию, которую только и осталось обыграть как надо, чтоб нанести завершающий удар. И тут, неожиданно, главный исполнитель превращается в отбивную котлету, а заветный компакт-диск вместо договоров и счетов крупным планом выдает на экран сцены анального секса. Что делать? Ведь заказчик ждет результата и осечки не простит!

А в следующем выпуске, так же мельком, показали Елену. Елену! Она сидела за столом в своем кабинете (вместо седобородого Циолковского со стены смотрел официальный лик президента Евстафьева), была строга и деловита. Даже не верилось, что всего несколько дней назад она лежала в моей постели, выгибалась, стонала и впивалась мне в плечи поцелуями-укусами.

– Фирма «РЭМИ», – сухо говорила Елена, – абсолютно законопослушна. Все обвинения против нее – плод больной фантазии несчастного следователя, который закончил полным безумием. Какие после этого еще нужны аргументы, чтобы прекратить дело? Однако его пытаются продолжить. Старший советник Видман требует переслать ему электронной почтой документацию, уничтоженную Хоботовым в последнем припадке. Что ж, мы ничего не скрываем. Но, как гласит параграф шесть раздела четыре закона Российской Конфедерации о борьбе с экономической преступностью, копирование служебной документации проверяемой компании должно производиться на месте, в ее офисах. Поэтому тот, кто хочет получить наши договоры и счета, должен лично прибыть в Пидьму.

Несколько следующих дней прошли без событий. Елена мне по-прежнему не звонила. Выпуски новостей были пусты. Единственный раз, коротко, показали похороны

советника Хоботова (гроб при прощании был закрыт), и все упоминания о его гибели на всех каналах разом оборвались. Я уже ездил, как в прежнее время, ночевать в гостиницу, а в квартирку-офис прибывал к положенным девяти часам. Казалось, вернулся привычный для бессмертного общества застой. Но теперь я знал цену этому обманчивому спокойствию. Я чувствовал – нервами, кожей, – как нарастает в воздухе напряжение, и ждал, когда грянет очередной удар грома.

Он грянул звонком шифрканала:

– Витали! – закричал Беннет. – Ты знаешь, что учудили стервятники? В ваших российских новостях этого не было? Они покупают у «Боинга» два «Скаймастера-Су-персоника»!

Я на секунду опешил, оценивая новость. А когда всё понял, смог только воскликнуть:

– Гениально!

– Ты не знаешь подробностей! – Беннет кипел. – «Су-персоников» во всем мире не больше трех десятков. Их не выпускают серийно, строят по спецзаказам, они же опаснее обычных лайнеров, а цена в несколько раз выше. Так вот, эти два заказала бразильская государственная авиакомпания. А когда «Суперсоники» были готовы, чертовы мулаты от них отказались и уступили фирме «РЭМИ», стервятникам! Те возместили бразильцам аванс, доплатили «Боингу» остаток и готовятся перегнать самолеты в Россию! На свой шикарный аэродром!

– Гениально, – повторил я, думая о технической стороне дела. Тысячетонный «Скаймастер-Суперсоник», летающий с тройной скоростью звука на двадцатикилометровой высоте, с его герметичными кабинами, авионикой, теплозащитой – готовый космический корабль. Нужно только заменить на нем воздушно-реактивные двигатели… На что? Энергетическая революция обошла космонавтику стороной. Нынешние термоядерные реакторы – величиной с многоэтажный дом – годятся только для электростанций. Создать малогабаритный и безопасный летающий реактор пока не удалось, и во всем мире, как век назад, всё еще используют ракеты на химическом

топливе. Но, может быть, умельцы из «РЭМИ» и здесь обогнали официальную науку?

– Ты понимаешь, что это значит? – допытывался Беннет.