Позолоченное великолепие - Розалинда Лейкер

Это был заказ, масштабы которого поразили его.

— Изабелла, это честь для меня.

Она улыбнулась, видя, как он радуется.

— В качестве первого шага я просила тебя принести рисунки мебели для столовой. Мы по очереди обсудим каждую комнату и ее обстановку. Я устала от густых цветов, которые уже так долго остаются модными. Мне хочется, чтобы стены, обивка и занавески были светлыми и радовали глаз. Чтобы казалось, что дом залит солнечным светом даже в самые серые и туманные зимние дни.

Он ко всему подходил с практической стороны дела и облек в слова вопрос, который давно не давал ему покоя.

— У тебя нет детей, которым в таком доме обязательно понадобятся свои комнаты?

Она посмотрела на чашку с блюдцем, которые держала в руке.

— Нет. Для меня это большое горе и страшный удар для Натаниела, у которого от первой жены тоже не было детей.

— Сара говорила, что его первую супругу так и не предали земле, — тихо сказал он. — Это правда?

Она кивнула, с шумом отложила чашку с блюдцем и вскочила.

— Разве это не чудовищно! Разве пристойно, чтобы останки этой бедняжки все еще находились в доме! — Изабелла протянула руки к огню, горевшему в камине, будто от одной мысли о покойной жене Натаниела ей стало холодно. — Однажды я уже договорилась о том, чтобы тайно похоронить ее, однако Натаниел узнал об этом и помешал мне.

Томас встал с дивана и подошел к ней.

— Почему ты так и не бросила его?

Она посмотрела на него ясными глазами.

— По какой причине? Потому что он такой человек? Никто из нас не может ничего поделать со своим характером. Я искренне верю, что он не виноват в том, что не забывает нанесенные ему обиды и хочет мстить за них. Я вышла за него замуж по собственной доброй воле.

— Если судить по тому, что мне сказала Сара, то я в это не верю.

Изабелла не собирался отказываться от своих слов.

— Я сама приняла такое решение. Разве будет справедливо, если я погублю политическую карьеру Натаниела, поспешно бросив его только потому, что брак не получился таким, каким я представляла его с самого начала?

— Изабелла, а как же любовь?

Она посмотрела на огонь.

— Любовь? — насмешливо переспросила она. — Любовь — приятное слово, которым злоупотребляют, преследуя разные цели. Я слышу, как в обществе это слово произносят столь беспечно, будто оно не важнее высказывания о погоде. Любовь мне обещают те, кто хочет увести меня у Натаниела, но лишь увлечение, а не любовь приводят мужчину и женщину к короткой и страстной близости безо всякого доверия и верности. В этом и заключается ее волшебство и боль. — Изабелла подняла голову. — В моей жизни не нашлось места для любви. Я глубоко сожалею о том, что Сара не родила ребенка и не оставила его в имении Тренчей. Я бы воспитала его. Это заполнило бы пробелы в моей жизни, они есть, я это не отрицаю. — Она быстро повернулась к нему и храбро улыбнулась. — Однако хватит говорить о серьезных делах. Мне еще надо посмотреть рисунки, которые ты принес. Пожалуйста, покажи их. — Когда Томас заколебался, думая, что это мгновение совсем не подходит для столь мирских дел, она снова подбодрила его: — Давай же, дорогой друг. Ты пробудишь во мне новый интерес к обстановке первого дома, который я по-настоящему смогу назвать своим. Что может быть лучше этого?

Он разложил рисунки на приставном столе, чтобы Изабелла могла лучше рассмотреть и оценить их. Ей особенно понравился стиль парных столов с откидной доской из тропических сортов дерева, что позволит раздвинуть стол на необходимую длину. Они обсуждали фасон кресел, когда услышали, как в дом кто-то вошел. Изабелла коснулась руки Томаса.

— Это Натаниел! Что привело его из парламента в этот час? Надо узнать.

Она оставила его одного в гостиной. Томас невольно услышал разговор между мужем и женой. Натаниел говорил, что плохо чувствует себя. Изабелла просила мужа немедленно подняться к себе, пока она пошлет за врачом, но он не послушался ее, сказав, что отдохнет у камина и костоправ сможет осмотреть его там. Томас выпрямил плечи, когда Натаниел вошел в гостиную, тяжело опираясь о руку слуги. Изабелла положила еще одну подушку на кресло с подголовником, стоявшим у камина. Кожа на лице Натаниела под фиолетовыми жилками была серой, но он тут же насторожился и нахмурился, увидев незнакомца.

— Кто у нас тут?

Изабелла тут же ответила ему:

— Это мистер Чиппендейл, краснодеревщик, о котором я тебе говорила.

Соблюдая условности, Томас поклонился. Натаниел кивнул, позволил слуге подвести свое грузное тело к креслу и тяжело опустился в него. Изабелла принесла скамеечку для ног и уложила его ноги на нее. Затем она повернулась к Томасу. Тот уже догадался, что ему пора уходить.

— Благодарю вас за то, что пришли, мистер Чиппендейл. Вы не забудете принести другие рисунки мебели?

— Нет, мадам. Я с удовольствием принесу их.

Изабелла не смотрела ему вслед, а принялась ухаживать за мужем. Натаниелу принесли свежий чай, пока он ждал врача. Изабелла держала чашку, ибо его руки тряслись, будто он был парализован. Вскоре прибыл доктор Ступе и настоял на том, чтобы уложить больного в постель и пустить у него кровь. Уже потом, стоя за дверью спальни, врач сообщил Изабелле, что Натаниел слишком много работает — об этом она уже знала — и что он должен отдохнуть хотя бы неделю.

— Он каждый день принимает снадобье, которое я рекомендовал ему несколько месяцев назад? — поинтересовался доктор Ступе.

— Да, раз в неделю дочь мистера Редшоу, аптекаря, приносит его нам.

— Хорошо. Я дам мистеру Редшоу указание приготовить особый порошок, который снимет неприятное ощущение в груди пациента.

Изабелла вернулась к постели Натаниела и увидела, что тот уснул. Она поправила простыню под его головой, снова спустилась вниз в гостиную, где на столе все еще лежали рисунки Томаса. Изабелла коснулась их кончиками пальцев, ее тело напряглось от чувств, которые она сдерживала. Ей и в голову не приходило, что почти семь лет спустя снова испытает необычный прилив радости, видя его. Ей казалось, что все чувства угасли в сумбуре повседневной жизни, когда возникали иные проблемы, в развлекающих бурных светских мероприятиях, которые случались в имении Тренчей, хотя и на более умеренном уровне, когда ходила на них с Натаниелем во время длительных парламентских каникул.

Но все закончилось в то мгновение, когда она увидела эти черные глаза в зеркале над камином. Она удивилась не меньше Томаса, но по другой причине. Как же она допустила, чтобы его образ почти стерся в ее памяти? Разве можно было вообразить, что Изабелла снова встретит Томаса и в ней не проснется страстное желание, которое сказалось на ее чувствах сильнее, чем того хотелось? Когда она, стоя у камина, ответила на его вопрос о любви, то не покривила душой, сказав, что в ее жизни любви больше не будет. Только отрицая любовь, она могла смириться со своим браком. Как-то года через два после свадьбы она поверила, что Натаниел любит ее так, как можно полюбить другое существо, но Изабелла не смогла дать ему наследника, и он стал столь же нетерпим к ней, как к любому другому, кто не подчинялся его воле. С прошлой болезни, ослабившей его физически, Изабелла не сомневалась, что Натаниел оставил бы ее в имении Тренчей вместе с останками бедной Генриетты, если бы не было потребности в том, чтобы она ослепляла своим блеском Лондон на банкетах, балах-маскарадах и других светских мероприятиях, которые она так часто устраивала в доме на площади Сохо. Он с огромной радостью принимал членов королевской семьи и других выдающихся личностей, а она служила лишь полезным придатком для осуществления его парламентских целей — завоевать власть и положение в обществе. Только подавив все чувства, она могла терпеть человека, за которого вышла замуж. Как же ей вынести такое существование, если Томас вмиг разрушил все ее оборонительные сооружения?