Поднимается ветер… - Татьяна Апраксина

— Родственники, — улыбнулся герцог.

Секретарь покосился на тихоню, сидевшую в повозке плечом к плечу с Альдингом. За всю дорогу она проронила едва ли больше двух десятков слов в адрес герцога и Саннио, а вот с последним из Литто они, похоже, подружились. Девочка — или девушка? — Саннио никак не мог определиться, — часами сидела рядом с ним, а иногда подолгу перешептывалась. Парочка северных молчунов быстро нашла друг друга и тихо, но упрямо отказала в своем обществе Бориану, который был все так же несносен. Рыжий Саура вел себя, как умел, но, нарвавшись на упрямый отпор, удивился и обиделся. Когда он попытался подергать Керо за косы, Альдинг ударил его в нос так, что кровь шла до вечера, и пришлось останавливаться, чтобы положить рыжему на лицо мокрую тряпку. Саннио отчитал заступника, но в основном за то, что тот, едва встав на ноги, рискует вновь оказаться больным. Кулаки у Бориана были тяжелые, и, если бы Саннио вовремя не вмешался, не обошлось бы без потасовки. В глубине души секретарь ссору одобрял. К четырнадцати годам пора понимать, что девочек не дергают за косички, не отбирают у них башмаки, чтобы забросить их на дерево и хохотать.

— В столице им будет не до чувств, — пообещал герцог.

— Чувства? — Саннио выплюнул травинку и изумленно воззрился на герцога. — Я бы назвал это иначе…

— Полноте, да посмотрите на Бори повнимательнее, это же первая любовь во всей красе. Он пытается обратить на себя внимание, отчаянно ревнует к Литто, пытается показать себя с лучшей стороны… Секретарь глубоко задумался над тем, что если под лучшей стороной понимается башмак на дереве, то какова же худшая сторона первой любви? Сам он пока не представлял, что это за чувство, за всю жизнь ему не встретилось ни одной женщины или девицы, к которой можно было его испытать, но он сильно сомневался, что, будучи влюблен, попытается толкнуть объект страсти в лужу. Вообще, рыжий казался ему каким-то умственно недоразвитым; все, что он делал, больше подходило мальчику года на три-четыре младше. Этим соображением он поделился с герцогом.

— Саннио, если бы вы пережили то же, что этот парень, вы могли бы начать лепетать и писать в штаны, — резко ответил герцог. — Оставьте его в покое, мне он тоже не слишком симпатичен, но после удара остается синяк, и нелепо обвинять в этом того, кого ударили. После такой неожиданно суровой отповеди секретарь старался быть с рыжим поласковее, но добился только того, что Бориан окончательно распустился, и вновь пришлось навешать ему оплеух. Гоэллон на это только вздохнул и пожал плечами.

— Ни снисходительность, ни жалость ему не нужны. Просто не обращайте внимания на все его странности, к середине зимы он будет держаться не хуже Литто. По правде говоря, Саннио не понял, для чего нужно было отбирать у родственников девочку, которую и так спасли бы, увезя в соседнюю страну, где нередко скрывались бунтовщики и мятежники. Спросить об этом он не мог, чувствуя, что этот вопрос окажется за той чертой, которую секретарь переступать не смел. Планы герцога Гоэллона, связанные с детьми Старших Родов, секретаря никак не касались; вот «дядюшка Руи» и не говорил об этом ни слова.

— Вы не боитесь, что кто-то решит отбить наших спутников?

— В этой части — уже нет, опасаться нам стоит только грабителей и не в меру любопытных офицеров Мерреса, впрочем, до переправы через Эллау осталось всего-то три дня. Первую половину путешествия омрачило лишь одно отвратное происшествие. Широкая дорога шла через не слишком-то густой ельник. Трупы вдоль дорог больше не встречались, и Саннио без опаски глядел по сторонам, не опасаясь натолкнуться взглядом на очередную тошнотворную картину. В какой-то момент он обратил внимание на то, что уже не слышит птичьих голосов. Герцог тоже насторожился, повел носом, секретарь тоже принюхался, но не различил никакого запаха.

— Разбойники? — спросил он.

— Нет, — качнул головой Гоэллон. — Давайте спешимся… Бориан, покараульте, оставляю вас за старшего. Польщенный доверием рыжий кивнул и развернул коня поперек дороги, вытащив из ножен короткий литский меч, купленный по дешевке в придорожной кузнице. В Сауре повсюду торговали оружием, и стоило оно едва ли в четверть цены, даже вполне приличное, как меч Бориана. Не такое уж это было грозное оружие, но Саура чувствовал себя с ним настоящим мужчиной. Герцог двинулся напролом через мелкий подлесок, не обращая внимания на колючие ветки. Он склонил голову вперед, по-прежнему принюхиваясь, и стал похож на гончую, с которыми охотились здесь, на севере — поджарую, с хищной узкой мордой и длинными лохматыми ушами. Саннио едва поспевал за ним, считая шаги. Они отошли от дороги на пять сотен шагов и оказались на небольшой поляне, плотно окруженной высокими елями с седыми, словно припорошенными снегом, ветвями.

Гоэллон замер, глядя под одну из сосен. Саннио встал рядом с ним, посмотрел туда же и вздрогнул. К стволу примерно на уровне пояса секретаря были прибиты две собаки: охотничья и дворовая, покрупнее. Торчал выструганный из дерева кол. Оба животных были нанизаны на него, еще светлое и покрытое каплями смолы дерево пробило обоим горла. В этом было что-то нестерпимо неправильное, недопустимое и несправедливое. У Саннио выступили на глазах слезы, но он не мог поднять руку, чтобы вытереть их.

— Так-так-так, — отбил пальцами дробь по рукаву кафтана Гоэллон. Герцог подошел к мертвым собакам, стащил с руки перчатку и, не касаясь шерсти, повел ладонью над телом охотничьей. На лице его застыло незнакомое Саннио доселе выражение — смесь азарта, крайнего отвращения и ярости. Прищуренные глаза казались почти белыми.

— Подойдите, Саннио, я хочу, чтобы вы это видели. Секретарь покорно подошел.

— Посмотрите, вам ничего не кажется странным? Юноша старательно вгляделся в омерзительное зрелище, но ничего особенного не заметил. Какой-то гадкий человек одним ударом убил двух собак. Удивительно, что это ему удалось, едва ли бедные псины покорно дожидались своей участи, должно быть, их чем-то опоили. Хотя если это сделал хозяин… собака — удивительное животное, случается, что она лижет руки тому, кто ее душит.

— Что ж вы так ненаблюдательны, мой юный друг, — вздохнул Гоэллон. — Посмотрите, сейчас середина дня, тепло, но шерсть покрыта инеем, и он не тает. Приблизьте ладонь, тыльной стороной. Чувствуете, как от них тянет холодом? Я подумал бы, что кто-то хранил тела на леднике и совсем недавно прикрепил их тут, но нет — вот, видите, кровь на земле. Крови было много, большая часть впиталась, но пятна прекрасно заметны. Из трупов кровь не течет. Эти животные были живы, когда их прибили к дереву, а тело собаки теплее человеческого. Еще насекомые — посмотрите, на них нет ни мух, ни муравьев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});