Силиконовые горы - Маша Царева

Плакать захотелось еще сильнее. Впервые в ее одурманенное обезболивающим сознание робко постучалась неоформившаяся еще мысль: а может быть, она сделала ошибку? Ксения прогнала мысль прочь.

– Ну что же вы так? – расстроилась Лола. – Хотите я вам чаю зеленого заварю? Вы и сами не заметите, как время пройдет! Зато ножки какие будут, красота! Один миллиметр в день – это же страшно много! Да если бы я на такое решилась, я бы потом зажила.

Ксения посмотрела в ее доброе взволнованное лицо и вяло кивнула.

– Ладно, принесите чаю.

Впереди был целый год – добровольно выброшенный из бытовой круговерти, сложный, несущий надежду, приправленную жгучим соусом боли.

Когда Лола вышла из палаты, Ксения все-таки всплакнула – лаконично и почти бесслезно.

* * *

Через неделю ей разрешили ходить. Наталья принесла костыли, взамен больничных, – естественно, даже в таком, требующем чувства такта вопросе, она не смогла обойтись без кокетливо-креативного подхода. Костыли выглядели на миллион долларов – блестящая титановая гладь была украшена фальшивыми драгоценными камнями, на коже вытеснены Ксюшины инициалы.

– Я выбрала синюю гамму, – озабоченно сдвинула брови Наталья, – и крокодиловую кожу. Ничего? Мне пытались навязать прозрачные. Но они как-то ненадежно выглядели.

Ксения повертела костыль в руках – стеклянные «камушки» искрили сотнями бешеных солнечных зайчиков.

– Боже, что это? Ты собираешься выпустить меня на арену цирка?

– Тебе не понравилось? – расстроилась Наташа.

– Нет, это красиво… Но я даже не знаю… Черт, где такие продаются?

– Нигде, мне на заказ сделали. Хотела сделать тебе приятное. Чтобы даже в таком положении ты оставалась красавицей.

– Это будет трудно, – улыбнулась Ксюша, – только на чистку зубов я трачу полтора часа. Я никогда и не подумала бы, что на костылях передвигаться так сложно. Самое главное – руки постоянно ими заняты.

– Ничего, привыкнешь, – неуверенно приободрила Наташа, – а можно… взглянуть?

Она кивнула на Ксюшины ноги, укрытые полами длиннющего безразмерного махрового халата, в который та предусмотрительно замоталась, чтобы не пугать впечатлительных подруг.

– Это не очень приятное зрелище. Ноги распухли, ранки болят. Я взяла из дома свои самые большие кроссовки, но выяснилось, что не помещаюсь даже в них. Ноги отекли. Только резиновые тапки и могу носить.

– Ты забыла, с кем разговариваешь? – обиделась Наташа. – Думаешь, грудь очень сексуально после операции выглядит? Я однажды показала одной подруге, так ее вырвало.

Поколебавшись, Ксения согласилась:

– Ну ладно, – с этими словами она медленно откинула полу халата, не отрывая взгляда от Наташкиного лица.

Увидев изуродованную ногу, проткнутую спицами, опухшую, блестящую от мази, в фиолетовых синяках, та охнула и зажала рот ладошкой – то ли неприятное удивление хотела скрыть, то ли побороть рвотный позыв.

– О, мой бог!

– Не ожидала? – мрачно усмехнулась Ксения. – Я ведь тебя предупреждала.

– И что… Она так всегда будет выглядеть?

– Самое трудное позади, – сказала Ксения, которой и самой хотелось бы в это верить, – остался только механический кропотливый труд. Четыре раза в день я буду подкручивать винтики. Два раза в день – самостоятельно обрабатывать ранки. И раз в неделю показываться врачу. А через полгода… Вуаля!

Наталья поежилась.

– Знаешь, Ксюха, я всегда думала, что это у меня не все дома. Даже мама моя, которая все перепробовала, говорит, что я стала совсем ку-ку. Помешалась на пластике то есть. Но теперь я вижу, что существуют и более запущенные варианты.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Всего лишь то, что считаю тебя не-нор-маль-ной! Crazy!

Лирическое отступление № 5ИСТОРИЯ ОБ УХОДЯЩЕМ ВРЕМЕНИ, ИЛИ КАК ОДНА БЛОНДИНКА – БАЦ! – И ПОВЗРОСЛЕЛА

Она была Блондинкой с большой буквы.

С милыми ямочками на щеках, локтях и над аппетитными круглыми ягодицами. С преобладанием кокетливого розового цвета в гардеробе. С озорными кудряшками, смехом-колокольчиком и длинными ресницами. Даже звали ее по-блондиночьи: Маруся.

Обычно молодые девушки вроде нее пребывают в обманчиво вечном состоянии беззаботного самолюбования. Эйфорическом эгоизме. Нарциссизме настолько искреннем, что это скорее умиляет, чем раздражает. А вот Маруся себя, как ни странно, недолюбливала. Лет в тринадцать пробудились первые комплексы да так и остались при ней верными подружками. И каждый акт самосозерцания превращался в добровольную маленькую трагедию.

Ну почему у нее такой нос? Не нос, а руль корабельный. И в кого ее губы так тонки, ведь среди ее предков земноводных вроде бы не наблюдалось. А глаза круглые, как у филина. Ну, кому такое нелепое создание нужно? Кого угораздит в Марусю влюбиться?

На самом деле, еще как в нее влюблялись. Миловидная Блондинка всегда находилась в прицеле чьего-нибудь пристального внимания. Но Маруся эти доказательства своей неправоты с мазохистским упрямством игнорировала.

– Дура ты, Машка, – говорила Галя, лучшая подруга, когда им было по восемнадцать лет, – тебе природа такой подарок преподнесла, а ты рожу кривишь.

– Тебе легко говорить, – мрачно вздыхала Маруся, – вокруг тебя все так и вьются. А я… Да что уж там.

– Может быть, и вьются, но ты посмотри на меня и на себя. Да во мне лишнего весу десяток килограммов.

Галя была крупной еврейской девушкой с блестящими карими глазами чуть навыкате, намечающимся двойным подбородком, пышным, спелым телом и жесткими черными волосами на руках. Никто не решился бы назвать ее привлекательной. Но было в Гале что-то поважнее изящной фигуры и правильного расположения черт. Некая внутренняя сексуальность, мерцающим свечным отсветом изливающаяся из ее влажных глаз. Физические недостатки Галя умела преподнести как изюминку, поднимающую ее на еще более высокий пьедестал.

Марусе было восемнадцать, когда в голове ее внезапной фотовспышной мелькнуло единственно верное решение: пластическая операция.

В самом деле, зачем ей мучиться, жаться по углам, втихаря завидовать топ-модели Хайли Клум и звезде курса зеленоглазой Альбине из параллельной группы? Зачем ей это, когда весь мир с современнейшими медицинскими технологиями распластан у ее стройных ног?

Она в любой момент может стать другой. Такой, какой захочет сама.

Как снежная королева Николь Кидман. Или румяная булочка Мерилин Монро.

С тех пор Блондинка жила под знаменем великой цели: накопить деньги на серию пластических операций, которые изменят ее жизнь.

– Какой тупизм, какая чудовищная глупость! – ужасалась Галя, когда Маруся поделилась с ней далеко идущими планами. – Тебе надо не нос исправлять, а мозги. Сумасшедшая!