Силиконовые горы - Маша Царева

– Ты под чем? – сообразила Наташка. – Кокс? Герыч?

– Да иди ты! – совершенно нормальным голосом ответила Ксюша, скривив бледные губы в жалком подобии улыбки. – Все со мной в порядке, не обращайте внимания. Просто… – ее нижняя губа задрожала, как у обиженного ребенка.

– Просто ты собираешься есть самый калорийный в мире торт, хотя обычно ужинала листиком салата, – задумчиво протянула я. – Что бы это значило? С тобой не подписали контракт?

– Не знаю, – прошелестела Ксюша, – я третий день дома не ночую.

– Да ты что?! – ахнула Наташа. – Ты рассталась с Дареном?

Ксения отрицательно помотала головой.

– Тогда что?

– Я боюсь туда возвращаться, – всхлипнула она, – он возлагал на меня такие надежды… У нас был такой план… А я все испортила! Он предупреждал, что нельзя никому рассказывать об операции.

– А ты рассказала? Журналистам? – догадалась я.

– Не я… Понятия не имела, откуда они узнали. А потом посмотрела, кто написал первую статью. Алиса, помнишь Любу из соседней палаты?

– Гуманоида? – меня передернуло. – Боюсь, такое не забывается. А что?

– Не знаю, зачем ей это понадобилось, – вздохнула Ксения, – может быть, из зависти, может, от отчаяния. А может быть, хотела банально заработать на сочном материале. Короче, смотрите сами.

И она выложила на стол стопку газетных вырезок. Сплетни гуляют по Москве со скоростью цепной реакции, на ходу обрастая самыми невероятными подробностями. Стоило одной журналистке вывести на чистую воду восходящую звезду мировых подиумов Ксению Пароходову, как по «желтым» газетам и расплодившимся глянцевым журналам пронесся слушок – все модели делают «это». На какое-то время пластическая хирургия в богемной среде стала модной темой, а сама Ксения – персонажем, с которым желал побеседовать каждый уважающий себя репортер.

– Я всегда мечтала о славе, но не о такой, – сказала она, пока мы, сблизив головы, читали, – и все это именно сейчас… На следующей неделе мы собирались идти в посольство за визой!

– Разве эти дурацкие газетенки могут что-то изменить? – удивилась Наташа. – Ты звезда, а про всех звезд пишут гадости. Это аксиома. Закон джунглей – кто-то должен на тебе паразитировать.

– Во-первых, я не звезда. Я только планирую ею стать. Планировала, – последнее слово она произнесла почти шепотом.

– Знаешь что, – я скомкала газеты и запихнула их в свою сумку, – во-первых, не надо тебе над этими бреднями медитировать. А во-вторых, ты должна немедленно связаться с Дареном, что-нибудь ему соврать и спокойно уехать в Америку. Тебя ждут такие дела, а ты тут чахнешь над тортиком.

– Но как я могу…

– Элементарно. Если хочешь, мы поедем с тобой, для моральной поддержки. Прямо сейчас!

* * *

Какая деградация – две дорого одетых девушки сидят на бортике полусгнившей детской песочницы, пьют дешевый коньяк из горлышка бутылки, бережно передавая ее друг другу, и закусывают тульским пряником – одним на двоих.

– Если бы меня видели родители, – рассмеялась Наташка, – сидим, как какие-нибудь бомжихи.

– Рада была бы разделить твое веселье, – вздохнула я, – но советую не забывать, зачем мы здесь.

Мы ждали Ксению. Она поднялась в квартиру минут пятнадцать назад – мы видели, как в окнах ее кухни зажегся свет. А дальше – ничего. Хоть бы просигналила как-нибудь, хоть бы отправила эсэмэску или выглянула в окно…

– Ругаются, наверное, – пожала плечами Наташка, – ох, и попадет же ей.

– Сама хороша. К таким мужчинам, как этот ее Даррен, нельзя не прийти ночевать. Я его ни разу не видела, но, судя по Ксюхиным рассказам, тот еще тип.

– Ага, – Наташка заправски вытерла нос рукавом дорогущей курки от Вивьен Вествуд, – слушай, я здесь пневмонию подхвачу. Она что, с ума сошла, так нас морозить?

– Подожди, появится.

Не успела я это сказать, как из подъезда выплыла Ксения, – вид у нее был растерянный, плечи поникла. Ветровку она оставила дома. На ней была тонкая футболка с вишенкой на груди.

Цыплячьи бледные плечики на сильном ветру – это жалкое зрелище заставило мое тело покрыться неприятной коркой ледяных мурашек. А Ксения, казалось, холода не замечала.

– Что случилось? – хором поинтересовались мы.

Она села рядом с нами – правильнее сказать, рухнула, как будто бы у нее внезапно подкосились ноги. Молча отобрала у Наташки бутылку и сделала огромный глоток. И только потом сказала:

– Его нет.

– Как? Нет дома? – удивилась я. – Что же ты там делала все это время? Ксюш, ты здорова? Тебе не холодно?

– Мне все равно, – невпопад ответила она, – девчонки, вы не поняли. Его совсем нет. Ни Даррена, ни его вещей.

– Да ты что? – округлила глаза Наталья. – И куда же он…

Я уничтожающе на нее посмотрела – как будто бы она сама не знает, куда в таких обстоятельствах ретируются мужики. Я погладила Ксению по плечу – она даже не повернула головы в мою сторону. Так и сидела, безвольно свесив длинные руки между коленей и ковыряя носком туфли влажный песок.

– Там была записка, – тихо сказала она, – на кухонном столе. Он переехал. Снял другую квартиру и даже адреса не оставил. Предупредил, чтобы я ему не звонила…

– А как же твой контракт? – заморгала Наталья.

Эх, почему в нашей стране не существует штрафов за хроническую бестактность?

– Видимо, никак. Я, конечно, позвонила все-таки… А он даже трубку не взял, сбросил вызов.

– Что же ты собираешься делать? – после затянувшейся паузы рискнула спросить я.

Ксения помотала растрепанной головой:

– Не знаю. Он написал, что квартира оплачена на три месяца вперед и что это прощальный для меня подарок.

– Вот урод! – воскликнула Наташка. – Нет, все-таки америкосы – странные люди. Был у меня один любовник, fucking californian guy, и он…

– Может, не надо сейчас об этом? – перебила я. – Ксюш, хочешь, мы у тебя ночевать останемся?

– В этом нет необходимости. А может быть, он позвонит? Может быть, еще вернется? Я попробую разузнать, где он…

– Может быть, взять тайм-аут? Выждать хотя бы немного, чтобы он остыл?

– Не знаю, – вздохнула Ксюша, – но что-то мне подсказывает, что мы с ним больше никогда не увидимся…

* * *

– Тебе просто не повезло, – говорили Ксении все, к кому она пыталась обратиться: директор агентства, кастинг-менеджер, знакомые стилисты, журналисты, светские приятели, коллеги-модельки. Просто не повезло – вот как бывает. Она не сделала ничего криминального, у каждой третьей подиумной дивы вставлен силикон или перекроен нос – и ничего страшного. Ей просто не повезло – израненная приманка циничных журналистов, она не сходила с первых полос бульварных газет. И почему все вдруг одновременно заинтересовались темой пластической хирургии? И почему выбрали жертвой именно ее – ведь одна сделала всего одну операцию, а вокруг так много франкенштейнов. Не повезло.