Силиконовые горы - Маша Царева

– Ничего, я буду есть много кальция, – обезоруживающе улыбнулась она, – и не буду выходить на лед на каблуках. И потом, я читала миллион историй о тех, у кого такая операция прошла удачно. Не волнуйтесь, я не сошла с ума. Это профессиональная потребность.

– Может быть, вам стоило бы подумать о смене профессии? – пробормотал он.

Однако формуляр карточки он протянул. И выписал направление на необходимые анализы.

* * *

Мы узнали обо всем последними – накануне того дня, когда Ксюше предстояло отправиться в клинику. Надо сказать, на нас обеих информация о чудовищной операции произвела жутковатое впечатление. Ну, я-то ладно, по меркам пластических наркоманок вообще была в высшей степени консервативна. Но даже Наташка, отличающаяся принципиальным отсутствием тормозов, слегка опешила.

А уж когда мы поняли, что Ксения и не думала шутить…

– Ты сошла с ума! – завопила я. – Это невозможная, невероятная, жуткая глупость!

– Я так решила, – наверное, в сотый раз ответила она.

– Ксюша, тебе нужно время, – попробовала вразумить ее Наталья, – нельзя принимать такие решения спонтанно. Это тебе не силикон в грудь вставить. Я бы никогда на такое не решилась.

– Моя карьера летит псу под хвост, – мрачно сказала Ксения, – они больше не считают меня перспективной. Они говорят, что во мне не хватает росту. Они говорят, что на пятки наступают четырнадцатилетние акселератки, которые выглядят как сборная мира по баскетболу. Мне в компании этих мутантов делать нечего, рядом с ними я выгляжу просто карлицей.

– Но в Кейт Мосс нет даже метра семидесяти, – припомнила я.

– Я не Кейт Мосс, к сожалению. И мне надо что-то делать, понимаете? Почти всю сознательную жизнь я была манекенщицей. Это моя профессия, мой хлеб. Ничего другого я делать не умею.

Наташкино лицо прояснилось:

– Тебе нужны деньги? Я могу дать, сколько нужно.

– Предлагаешь мне превратиться в твою прихлебательницу? – усмехнулась Ксюша. – Заманчивая перспектива, но я так не смогу. Ты и так много для нас сделала.

– Да брось ты, – вяло отмахнулась Наташа, – я могла бы помочь тебе найти работу. У меня полно знакомых, в офисах которых есть фиктивные должности для таких красивых девушек. Красивая девушка – престиж фирмы. Тебе и делать ничего не придется. Будешь пиар-менеджером или консультантом каким-нибудь.

– Это несерьезно, – без улыбки ответила Ксения, – я модель, ею и останусь. Если повезет, я могла бы еще поработать лет восемь – десять. Но мне нужны новые ноги.

– Ксеня, а ты на сто процентов уверена, что с новыми ногами тебя пустят обратно в порочный круг? – задумчиво поинтересовалась я. – Тебя ведь не из-за роста потеснили, извини, что напоминаю.

– Не уверена, – спокойно ответила она, – я решила играть ва-банк. Девчонки, вы даже не пытайтесь меня переубедить. Я уже и операцию оплатила, и приготовилась морально. Завтра в восемь утра меня ждут, в десять тридцать операция. Буду рада, если на недельке вы ко мне заглянете. Меня продержат в клинике как минимум недели две. И не надо на меня так смотреть. Что еще остается делать таким неудачницам, как я?

* * *

Ноги.

Ее ноги были талисманом, приносящим удачу. Ксения поняла это, когда ей было всего двенадцать лет и какой-то незнакомый прохожий, восхищенно цокнув языком, сказал ей вслед: «У этих ножек большое будущее!» Вернувшись домой, она, обычно скрытная, рассказала обо всем матери. Неожиданная откровенность обернулась срочной инспекцией Ксюшиного гардероба – из шкафа были изъяты и выброшены все юбки, длиной не достающие до колен, а также строгим разговором – родители вдруг решили объяснить ей, что беременеют не от специальных витаминов, а по неосмотрительности. Проводившая энную часть времени в дворовой компании, Ксюша отлично знала, откуда берутся дети. Но никогда в жизни она не краснела так, как в тот вечер, когда ее мать мучительно пыталась подобрать безобидный синоним к слову «член». Напоследок родители назвали восхитившегося ее ногами прохожего извращенцем.

Может быть, оно и так, но Ксения все равно не могла забыть выражение его лица. Словно черный космос распустился в его глазах, когда он на нее смотрел.

Потом она видела эту томную черноту в глазах многих мужчин, ее рассматривающих, – как правило, их немой восторг относился именно к Ксюшиным ногам.

Однажды – ей было четырнадцать с небольшим, – рассматривая библиотечный глянцевый журнал, она наткнулась на статью «У топ-модели Адрианы Скленариковой самые длинные в мире ноги». Вернувшись домой, она схватила портновскую рулетку, чтобы убедиться, что ее собственные нижние конечности всего на пять сантиметров короче ног прославленной чешки. Но ведь Ксения была гораздо ниже топ-модели! Значит, по законам относительности ее ноги считались бы даже длиннее…

Самые длинные ножки в мире.

И вот теперь ноги, ее гордость и власть, были похожи на проткнутые шампурами венские колбаски-гриль. Двадцать спиц пронзили бело-розовую холеную плоть – десять в левой ноге и десять в правой. В тех местах, где металл уходил под кожу, она воспаленно покраснела. Ксюша попробовала пошевелить пальцами и даже вскрикнула от удивления – настолько неожиданной оказалась девятибалльная болевая волна.

Захотелось плакать.

В палату вбежала встревоженная медсестричка Лола в накрахмаленном розовом костюмчике. Она была вся такая резвая, свежая и ухоженная, что Ксения даже ощутила нечто, напоминающее зависть. Когда ей самой предстоит вот так бегать и суетиться? «Ничего себе, – внутренне усмехнулась она, – еще и суток не прошло, а я уже чем-то недовольна. Нельзя так».

– Что-то случилось? – Лола заботливо подоткнула одеяло. – Вы кричали…

– Больно, – развела руками она.

– Знаю, – сочувственно улыбнулась Лола, – я вам сделаю укол, но попозже, на ночь, договорились? Нельзя так часто, а то вы не сможете без этого обходиться.

– Мне сказали, что это ненадолго.

– Так и есть, – успокоила медсестра, – потом привыкнете. Еще бегать будете с этими спицами. Сначала всем тяжело.

– А многие… на такое решаются? – сглотнула Ксюша.

Лола нахмурилась. Она была совсем молоденькой – даже младше самой Ксюши, и еще не обзавелась привычкой врать, когда этого требовал профессионализм.

– Никто? – поняла Ксения.

Лола виновато пожала плечами:

– Я здесь всего полтора года работаю… Приходили две девушки как-то на консультацию, но, когда увидели фотографии, аппарат – передумали.

Плакать захотелось еще сильнее. Впервые в ее одурманенное обезболивающим сознание робко постучалась неоформившаяся еще мысль: а может быть, она сделала ошибку? Ксения прогнала мысль прочь.