Священный метод - Екатерина Белецкая

Хуже всех пришлось Берте. За неё Огден взялся всерьез.

Теперь Берту каждый день водили на допросы, но не в ту комнату, в которой она разговаривала с ним или с Амселем, а в подвальную часть тюремного здания, в которой воняло гнилью и плесенью, и накатывала совершеннейшая черная безнадега. И если бы это были только допросы!.. Две недели с ней работали (как она поняла) то врачи, то агенты официалки. Её брали под воздействие, ей вводили какие-то препараты, после которых возникали провалы в памяти на несколько часов; пару раз ей угрожали «силовыми методами», но до побоев, слава Богу, дело так и не дошло. Позже в ход был пущен шантаж – специалист, который «мягко» разговаривал с ней часиков этак восемь, подробно и в красках расписал, что будет с её родными, а позже и с ней самой, если она продолжит упрямиться. На третьей неделе начались кольцевые допросы, и Берта тогда не один раз мысленно поблагодарила Ита, который в деталях рассказал ей когда-то, как следует себя вести и что делать, если с тобой работают этим методом. Пару раз специалистам удалось её «раскачать», она срывалась – один раз на агрессию, другой раз на истерику – но никакого другого результата от неё так и не получили. Позже Берта думала, что они не получили бы результат даже в том случае, если бы она действительно что-то знала: всё чаще и чаще в глубине души у нее поднималась тихая ярость и непонятно откуда идущая уверенность в своих силах и в победе.

Последняя неделя выдалась особенно «горячей». Сначала ей трое суток не давали спать, потом снова накачали какой-то «химией», потом, не дав проспать и четырех часов, поволокли на очередной кольцевой допрос, а на шестой день в допросную приперся сам Огден и орал на неё, измученную и отупевшую от происходящего, целый час. В конце концов Берта не выдержала и сказала ему несколько слов, которые в обычной жизни не употребляла. Огден с размаху ударил её по лицу и вышел вон.

А Берту, к её вящей радости, увели обратно в камеру, где она в результате проспала весь день и полночи, пока не проснулась от голода.

Конечно, в это время никакой еды заключенным не полагалось.

Но у Берты, как и у Джессики, имелся неплохой запас сухарей.

* * *

Когда Фэба привезли на очередное заседание, он сразу понял, что в этот раз всё пойдет вовсе не так, как раньше. Во-первых, народу в зале было гораздо больше. Во-вторых, в «клетке» оказалось включено кондиционирование. В-третьих, в зал сначала ввели Джессику, напряженную и сосредоточенную, а затем – Берту, с огромного размера синяком чуть не на пол-лица, и спустя минуту обе женщины оказались в «клетке», где уже сидел он. Общей радости не было предела – конечно, они не видели друг друга месяц и, разумеется, волновались. Берта первым делом, невзирая на окрики охраны, подошла к Фобу и поцеловала его в щеку, он осторожно поцеловал её тоже и спросил:

– Что с тобой случилось?

– Огден ударил, – Берта криво усмехнулась. – Он не любит, когда его посылают на три буквы.

– Убью, – пообещал Фэб. – Джесс, ты как?

– Ребята, Ромка и Настя здесь. В Москве. Их вывезли из детского дома. Пока без подробностей, ладно?

– Официалка вывезла? – повернулась к ней Берта.

– Нет, – односложно ответила Джессика. Усмехнулась. – У нас не всё потеряно, как я понимаю. Далеко не всё.

– Хорошо, – кивнул Фэб. – Бертик, сядь поближе. Попробую без контакта немножко полечить, на потоке. Больно?

– Сейчас уже нет, не очень. В первый день болело сильно. И зуб шатается. Но вроде бы держится.

– Отёк. Возможно, потом перестанет. В любом случае, это можно решить. Глаз болит?

– Болит, – призналась Берта. – И открывается плохо. Хожу, как китаец…

– Скорее уж как китаянка, – Джессика покачала головой. – Но чем ты сумела настолько выбесить Огдена? Он раньше никогда не распускал руки.

– У меня пытались узнать, откуда Сопротивление получило мои разработки, – объяснила Берта. – Оказывается, существуют какие-то проекты «Стрела» и «Мишень», о которых мы не имеем представления. И, по мнению Огдена, я якобы была чуть ли не их инициатором. Нормально?

– Ничего себе, – у Джессики округлились глаза. – Но Фэйт с Веткой вам же ничего не говорили тогда…

– Они про эти проекты, скорее всего, ничего и не знают. Равно как и мы, – пожала плечами Берта. – В Сопротивлении не один миллион человек, и не может каждый знать про каждого, а если разработки еще и засекречены…

– Хорошие мои, успокойтесь, – попросил Фэб. – Давайте про это пока что не говорить, ладно? Вы, по-моему, забыли, где мы находимся.

– Вот это верно, – согласилась Джессика. – Фэб, а как тут пить просят? И еще неплохо бы Бертин глаз промыть.

– Никак, – ответил Фэб. – Тут не положено. Я по десять часов сижу, как есть. Сегодня еще хорошо, кондиционер включили.

Джессика встала с лавки, подошла к прозрачной стене. Стукнула по ней кулаком, привлекая внимание охранника. Через полминуты в «клетке» включили звук.

– Дайте воды, – не дожидаясь вопросов произнесла Джессика. – И что-нибудь, чем можно промыть глаз.

– Не положено, – отозвался охранник.

– Что не положено? Вода? Нет уж, извините.

– Вас сюда не пить привезли, а давать показания, – вмешался в разговор один из судей. Из-за стола он не вставал, в этом не было необходимости. – Немедленно сядьте на своё место.

– И не подумаю, – упрямо ответила Джессика.

– То, что ваша подруга с кем-то подралась, не дает ей права пользоваться медицинской помощью во время заседания.

– С кем-то подралась? – ошарашенно переспросила Джессика. – Простите, я не ослышалась?

– Ага, сама себе глаз подбила, сидя в одиночной камере, – засмеялась Берта. – Чудеса. А медицинскую помощь мне никто не предоставил. После того как сотрудник Официальной службы меня избил, меня отвели обратно в камеру и никакой помощи не предложили.

– Пока тут не будет вода и врач или что-нибудь для глаза, никаких показаний не будет тоже, – отчеканила Джессика. – Вы представитель закона? Представитель. Так вот и докажите, что вы представляете закон, а не черт-те что. Постыдитесь, люди же смотрят, – попросила она. Сейчас, конечно, её слышали только сам судья да пара охранников. – Хоть раз в жизни будьте человеком!..

Как выяснилось, ни с водой, ни с примочкой никаких проблем не было. Через пять минут в «клетке» оказались три литровых картонных пакета с водой (Берта удивилась, она не думала, что минеральную воду до сих пор продают в этой фасовке), и местный фельдшер, который споро намазал синяк какой-то мазью, пробормотав «нехилый бланш», и дал ватку с примочкой.

– Спасибо, – поблагодарила Берта. – Дай вам Бог здоровья.

– Да не за что, – хмыкнул фельдшер. – Они велели через пару часов вам еще раз примочку выдать. Ничего, откроется глаз к вечеру. На себе проверено. – Он подмигнул и вышел. Стенка «клетки» встала на своё место.

– Живем, – удовлетворенно кивнул Фэб. – Спасибо, Джесс. Я за месяц так и не решился у них попросить воды. Ты молодец.

– Я знаю, – кивнула она. – Ну, что там нам новенькое приготовили?

* * *

– …обвинения по следующим пунктам. Джессика Пейли: нарушение границы государства. Роберта Ольшанская-Соградо: нарушение границы государства. Фэб Эн-Къера…

– Спасибо хоть фамилию не переврали, как в прошлый раз, – пробормотал Фэб.

– …нарушение границы государства. Поскольку нарушение произошло не по собственной воле, это может являться смягчающим обстоятельством. Далее. Было подано прошение о предоставлении политического убежища. Принято решение – прошение удовлетворить. А также назначить наказание – два года общего режима. Согласно объявленной амнистии, срок наказания подлежит замене на условный. В течение двух лет вы не имеете права покидать территорию России, а также территорию Терры-ноль.

Официалы слушали приговор молча, но Фэб тут же понял – ни о какой свободе пока что не может идти и речи. Это был приговор местных, по внутреннему делу; его никто не будет оспаривать, но есть же еще Официальная. Да, местные свое слово сказали и ясно дали понять: мы на вашей стороне. Но что дальше?

– Согласно уставу Официальной службы и делу № 7584 Роберта Ольшанская-Соградо является нарушителем пакта о заложниках, а также нарушителем запрета на пребывание в иных местах, кроме установленного, – представитель Официальной поднялся со своего места. – В деле указано, что Роберта Ольшанская-Соградо двадцать пять лет назад самовольно оставила место пребывания и покинула территорию Терры-ноль. По закону Официальной службы за это полагается немедленная смерть, без разбирательства.

В зале раздался шум, но официал успокаивающе поднял руку.

– Однако Роберта Ольшанская-Соградо в данный момент находится в месте пребывания. Поэтому мы могли бы настаивать на возвращении к первому варианту наказания, согласно вердикту дела № 7584. Но есть ряд обстоятельств, которые пока что не были рассмотрены и приобщены к делу.