Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Теперь еще два слова об имитации «делопроизводственной жизни» этого «документа». Она изображалась, как и в других случаях, путем нанесения на документ входящих номеров, резолюций получателя, помет исполнителей и пр. В левом нижнем углу, справа от оттиска печати «Nachrichten Bureau» имелась помета чернилами мелким почерком: «Дайте список "А". В. У.». Подобную помету Э. Сиссон в примечании к документу № 1 в своей брошюре расшифровывал как личную помету В. И. Ленина. Вверху в правом углу имелся на нее ответ карандашом, уже крупным размашистым почерком (все почерки на самом деле имитировались одним и тем же человеком — А. М. Оссендовским): «Список "А" в Комиссариате] Иностранных] Д[ел]». А в правом нижнем углу третьим почерком написано: «Вызвать Фейерабенда». Как мы помним, Фейерабенд у Оссендовского выступает в роли начальника или комиссара «Контрразведки при Ставке». Вот какая сложная и многосторонняя информация требовалась Оссендовскому для создания подобного «документа», вот сколько умения и подлинного таланта (правда, весьма специфического) он проявлял, чтобы создать бумагу, при первом и втором взгляде на которую у потенциального покупателя возникло бы убеждение в ее подлинности. А тот же Имбри был не просто взрослым человеком и опытным дипломатом, а еще и профессиональным разведчиком. Он должен был иметь определенные представления о русском делопроизводстве, следить за назначениями и перемещениями в правительстве и пр. И именно у Имбри-то ни капли сомнения никогда эти документы не вызывали.

Но между документом от 6 марта, открывающим серию Госдепартамента, и документом от 9 марта, завершающим сиссоновскую серию и в то же время представленным в виде копий и в данной серии, имеется еще один. Это письмо «Разведывательного бюро БГШ» «Господину Председателю Совета Народных Комиссаров» от 8 марта 1918 г. за № 876. Это весьма пространный документ на полутора машинописных страницах. Он тоже связан с дальневосточной картой, которую усиленно разыгрывал в это время для привлечения американцев к своим документам А. М. Оссендовский. «По донесениям наших агентов, находящихся на Дальнем Востоке, в Маньчжурии и в Восточной Сибири, — говорилось в письме (помним все время, что речь идет об агентах Германского Генерального штаба, которыми, как должны были верить американцы, уже наводнена вся Россия), — местное русское население весьма сочувственно относится к вопросу об оккупации русского Дальнего Востока японскими и американскими войсками»14. Тут Оссендовский еще не утверждает, что оккупация уже началась, как в предшествующем по дате документе, но, как нам кажется, излагает свой собственный стратегический и человеческий взгляд на этот вопрос и даже дает прогноз относительно того, что местное население встретит американцев и японцев хорошо. Он как бы поощряет американцев, излагая им от имени немцев предполагаемые настроения жителей Дальнего Востока. А вот-де как реагируют немцы: «По полученным отделением сообщениям Германского Генерального штаба, такое положение терпимо быть не может, так как оно не отвечает общему смыслу Брестского мирного договора. Вытекает последнее заключение из того, что русское население оказывает действительную поддержку отряду есаула Семенова и офицерам, командующим отдельными частями этого отряда, принадлежащим к предполагаемому иностранному оккупационному корпусу»15. Вот оно! Видите, германцы предполагают, что корпус уже высадился и пока послал своих офицеров к русским частям. Тут подтверждалась мысль, высказанная в документе от 6 марта и развиваемая затем в документе от 9 марта, что за этими офицерами нужно не только наблюдать, но и уничтожать их! Далее в документе следовал поразительный пассаж: «Есаул Семенов, пользуясь доносами местного населения, арестовал и казнил Попова, Краснова, Ружицкого и Галкина, под каковыми фамилиями скрывались, как это было известно Контрразведке при Ставке, находящейся ныне в распоряжении главнокомандующих на внутренних фронтах, — офицеры нашего штаба, посланные на Дальний Восток с особою миссией»16. Оссендовскому все сгодится. Казнил Семенов деятелей Советов. А это-де немецкие агенты под чужими фамилиями! Попутно он пристраивает на новом месте созданную им «Контрразведку при Ставке», чтобы объяснить наличие документов, исходящих от нее в своей новой серии. И верно: старой армии больше нет, старой Ставки — тоже. Куда девать «Контрразведку при Ставке»? А мы ее передадим «Главнокомандующим на внутренних фронтах»! Фронтов этих уже десятки, местопребывание этой «контрразведки» никому не известно, но будут ли в этом разбираться самонадеянные американцы?!

Вернемся еще раз к тексту. «Генеральный штаб просит Совет Народных Комиссаров, — говорилось далее в этом фантастическом документе, — срочно командировать во Владивосток, Иркутск, Читу и Харбин тех агитаторов, которых укажет комиссар Володарский, сделавший уже свой доклад представителю нашего штаба. Эти агитаторы должны поднять движение против японцев и американцев и всеми мерами стараться столкнуть их между собою»17. Как видим, в Оссендовском пропал недюжинный государственный деятель: он видел насквозь инструменты внешней политики современных ему государств. Но обращает на себя внимание фамилия В. Володарского. С 1913 г. по май 1917 г. Володарский (М. М. Гольдштейн) жил в США, стал там членом социалистической партии, во время войны проявил себя как интернационалист, вместе с Л. Д. Троцким являлся автором русскоязычной нью-йоркской газеты «Новый мир». Он также был на учете у американской администрации, и упоминание его фамилии в этом документе должно было насторожить американских представителей и добавить доверия к документу в целом. Володарский должен был быть хорошо известным и Оссендовскому. Он действительно являлся комиссаром в это время, но комиссаром по делам печати, пропаганды и агитации Петроградского Совета, а затем и Северной области18. Упоминание его в связи с посылкой агитаторов на Дальний Восток (в чем он, конечно, никогда не участвовал) выглядело весьма правдоподобным. Но утверждение о том, что Володарский делал доклад представителю Германского Генерального штаба, показалось бы невероятным для любого непредубежденного человека.

Далее одном поистине программном (для воззрений самого Оссендовского) письме содержалось требование ускорить принятие в русское подданство 11 300 германских и 6500 австрийских военнопленных и была ссылка на декрет о создании Красной Армии от 28 января 1918 г. нов. стиля. Созданные отряды будут находиться под общей командой «майора Ниссена, уже прибывшего в Красноярск». «Штаб наших вооруженных сил, — утверждалось далее, — остается в Иркутске, аптека Жинжеровой, а склад оружия и припасов будет находиться в Красноярске». Ничего подобного в отношении военнопленных советскими властями еще не было сделано, но Оссендовский предугадал политику Москвы в отношении «воинов-интернационалистов» на многие месяцы вперед. В тот же момент все эти сведения били в одну точку: немцы уже захватили Сибирь под свой контроль! Они должны были побудить американцев, по мысли Оссендовского, к более решительным действиям против Советской власти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});