Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

А что же сам Акерман? Сбылась ли его мечта и попал ли он в Америку? На этот вопрос можно ответить положительно. Основанием служит конфиденциальный меморандум о документах, полученных через Джорджа Акермана, составленный сотрудником Отделения русских дел Государственного департамента США (его имя скрыто в подписи исполнителя AJC-HPG-SS) от 24 мая 1921 г.12 Описывая создаваемое служебное дело по данному вопросу, он указывал: «Включена копия заявления м-ра Акермана о паспорте от Департамента, в котором он излагает историю своей жизни, включен также доклад об интервью Харпера с Акерманом в Чикаго в июне 1919 г., в котором Акерман настаивал, что он знает слишком мало, если не ничего, о деталях и способах, какими документы были получены». Харпер — это историк Сэмьюэл Н. Харпер, который был привлечен ранее председателем американского Комитета общественной информации Джорджем Крилем вместе с Дж. Фрэнклином Джемисоном для написания положительного заключения о подлинности «документов Сиссона». Так как «документы Имбри» являлись естественным продолжением сиссоновских, то естественно, что Харпер был командирован, чтобы получить дополнительную информацию от Акермана. Но черноглазый смуглый брюнет держался стойко, прекрасно понимая, что его спокойствие зависит от его молчания. Да и сказать-то действительно ему было нечего. Если бы он знал подлинное имя своего ученика-офицера, он назвал бы его. Во всяком случае, имя Оссендовского никогда не называлось в связи с «документами Имбри», хотя подлинным их изготовителем был опять же именно он. Впрочем, мы не узнаем, что же говорилось в этом докладе Харпера о его беседе с Акерманом. Это место в подлиннике меморандума подчеркнуто, и в скобках написано: «destroyed» — уничтожен! Остается надеяться, что, поскольку, как это принято в американской практике, редкий документ изготавливается только в одном экземпляре и хранится в одном месте, может быть, найдется когда-нибудь и еще одна копия этого доклада.

Вообще же судьба документов, проданных Акерманом, была более сложной, чем «документов Сиссона». Краткая история их изложена в меморандуме от 24 мая 1921 г. и представляет интерес. Там говорится: «В марте 1918 г. после отъезда Сиссона из Петрограда Акерман передал консулу Роджеру Тредвеллу один документ, который был переслан Сиссону, опубликовавшему его под № 29 в своей серии. Когда Тредвелл уехал из Петрограда, он поручил вице-консулу Имбри поддерживать контакт с Акерманом. 9 апреля 1918 г. Имбри послал Тредвеллу в Вологду четыре дополнительных документа, полученных от Акермана. Они были посланы в Стокгольм и, вместо того чтобы быть отправленными в Госдепартамент, были переданы военному атташе, который послал их в Отделение военной разведки Военного министерства сюда, в Вашингтон, где они оставались вплоть до 1920 г., когда перешли во владение Госдепартамента, были переведены и включены как часть серии Госдепартамента»13.

С одной стороны, на примере этого документа видно, что с годами подробности теряются, а вместо них появляются неточности. В приведенных в начале этой главы документах, современных событиям весны 1918 г., вся эта история выглядит более адекватно. С другой стороны, злоключения четырех документов, отправленных к Стокгольм, типичны для любой бюрократии.

«27 апреля 1918 г., — читаем мы дальше меморандум, — после переписки с послом Фрэнсисом Имбри купил 32 дополнительных документа с тремя вложениями, что доводит общее число документов, полученных от Акермана, до 35. (Из другою, более раннего конфиденциального меморандума о документах Акермана от 4 июня 1919 г. мы узнаем, что документы эти покрывали собою время от 3 марта до 10 апреля 1918 г.14 — В. С.) Они были отправлены в Вологду, оттуда в Архангельск и весной 1919 г. — в Вашингтон. (Теперь ясно, почему они не могли быть использованы Сиссоном, так как его брошюра "Германо-большевистский заговор" вышла в свет уже в октябре 1918 г., а потом — "поезд ушел". — В. С.). 35 плюс 4 вышеупомянутых, которые были посланы через Стокгольм, составили серию Госдепартамента в количестве 39 документов. 28 апреля Имбри переслал список дополнительных 36 документов, которые Акерман предложил купить за 25 тыс. рублей. Эти документы никогда не были получены, и все, что мы знаем о них, — это аннотации, содержащиеся в списке, хотя все они или некоторые, возможно, были показаны м-ру Имбри».

Далее в меморандуме говорится, что в дело включаются копии переписки между послом Фрэнсисом и м-ром Мейлзом о причинах отказа в покупке документов последней серии. Это действительно было бы интересно узнать, но этих копий я не нашел.

А в меморандуме от 4 июня, как раз составленном для м-ра Майлза, говорилось только: «Было бы интересно узнать, почему посольство не согласилось с предложением м-ра Имбри получить этот последний комплект документов от Акермана?»15 После этого и состоялась вышеуказанная переписка. Но мы и так знаем доводы Фрэнсиса: он засомневался в подлинности некоторых документов.

Вопрос об их подлинности задавали и сотрудники Русского отдела Государственного департамента, получив «документы Имбри — Акермана». Автор меморандума от 4 июня 1919 г. (его служебный шифр — AJC/BNB, AJC) писал, сравнивая серии Сиссона и Акермана: «Обе группы документов в отношении их аутентичности зависят от тех же самых исторических проверок. Если один комплект подлинный, то и другой такой же, и наоборот»16. Заканчивая рассмотрение вопроса о появлении на сцене нашего исследования Георгия Акермана в качестве продавца очередной партии документов, изготовленных А. М. Оссендовским, необходимо сказать, что Эдгар Сиссон тоже был весьма заинтригован, узнав об их существовании. 26 марта 1920 г. он направил в Госдепартамент для AJC письмо со своими подробными комментариями по поводу «документов Акермана», подобно тому как он писал их в связи с обнаружением «документов Никифоровой» и публикацией четырех документов в советских «Известиях» в декабре 1918 г.17

Сиссон нисколько не сомневался в подлинности этой новой серии и свою задачу видел в том, чтобы показать тематические и персональные связи между содержанием документов из брошюры «Германо-большевистский заговор» и «документами Акермана». Его комментарии интересны отдельными замечаниями автобиографического характера и показаниями очевидца жизни в Петрограде в первые месяцы Советской власти. Однако в основе всех суждений Сиссона была твердая вера в подлинность всех документов, что, как мы знаем, было заблуждением, отразившимся и на его общем взгляде на значение всех известных ему теперь документов. Некоторые из этих комментариев Сиссона будут использованы нами в следующей главе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});