Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Почему же документы не были опубликованы в 1919 г.? Во-первых, уже прекратил свое существование Комитет общественной информации Криля. Госдепартамент не хотел брать на себя ответственность за официальную публикацию. Во-вторых, совершенно изменилась международная обстановка. Война кончилась, Германия потерпела поражение. А с обличениями большевиков хорошо справлялась и изданная брошюра. Это, как нам кажется, вторая причина.

Наконец, третья, думается, была в той волне критики, которая поднялась после опубликования «документов Сиссона». Можно было не соглашаться с «красными» — Нуортевой и Джоном Ридом, с Чичериным и советскими «Известиями». Но английские эксперты разных уровней, разведчики и дипломатические чиновники сохраняли стойкий скептицизм в отношении «документов Сиссона». Поэтому ввязываться в новую историю, чреватую скандалом, Госдепартамент, видимо, не захотел. Таково наше чисто умозрительное объяснение того несомненною факта, что документы серии Госдепартамента остались неопубликованными и неизвестными даже исторической общественности.

Сотрудники Русского отдела, укрывшиеся за сокращенными инициалами, терпеливо собирали всякие свидетельства, относящиеся к фактам и лицам, упоминающимся в «документах Сиссона», следили за откликами прессы. Сомнений прибавили результаты английских графических экспертиз, которым были подвергнуты подписи в документах, прежде всего подпись Рудольфа Бауэра, начальника пресловутого «Разведывательного бюро Большого Генерального штаба». Англичане заявили: подпись поддельна, выполнена не тем человеком, который должен был бы носить эту фамилию. А сотрудники Госдепартамента хорошо усвоили правило, сформулированное еще автором меморандума от 4 июня 1919 г. AJC: обе серии проверяются одной и той же исторической пробой — если подлинна вторая серия, то подлинна и третья. А в отношении «документов Сиссона» внутриведомственные сомнения существовали, несмотря на энергичные попытки Сиссона все годы, вплоть до выхода его мемуаров в 1931 г., снабдить Госдепартамент новыми доказательствами подлинности своих документов.

Для нас же, особенно в этой главе, данный вопрос уже не стоит. Все возможные доказательства фальсифицированности первой и второй серий документов уже приведены нами выше. Вопрос решенный: и документы третьей серии сочинены А. М. Оссендовским. В отличие от сиссоновских, где представлены были четыре немецких учреждения и несколько советских, в «документах Акермана» имеются «документы» только от «Разведывательного бюро БГШ» и «Контрразведки при Ставке». Последних всего 8 из общего числа документов в 39. Они охватывают период по своим датам с 5 марта по 5 апреля 1918 г. Все они являются оригиналами. Документы «Nachrichten Bureau» преобладают численно: их 25. Все они тоже являются оригиналами и относятся ко времени с 6 марта по 7 апреля 1918 г. Однако стоит заметить, что угловой штамп на бланках «Разведывательного бюро БГШ» данной серии отличается одной деталькой от тех, которые предоставлялись Сиссону. Там между номером документа и датой находилась «птичка», типографское украшение, которое присутствовало и на бланках Центрального отделения БГШ, и на бланках Генерального штаба флота открытого моря, что, кстати, давало нам основание утверждать, что все эти бланки выполнены в одной и той же типографии.

Теперь в бланках документов «Nachrichten Bureau» третьей серии «птичка» отсутствует. Следовательно, Оссендовскому пришлось повторить набор углового штампа и отпечатать новые бланки. При этом «птичку» поставить забыли. Между прочим, документ № 29 «Разведывательного бюро БГШ» от 9 марта со списком агентов на Дальнем Востоке и в Сибири, посланный вдогонку Э. Сиссону, уже был выполнен на этом, вновь напечатанном бланке. Сравнить новый и старый бланки и убедиться в отсутствии «птички» читатель может на примере факсимиле документов. №№ 26 и 29 в брошюре «Германо-большевистский заговор» (с. 13 и 14).

Заканчивая эту краткую характеристику состава «документов Акермана», скажем, что в них были включены и несколько настоящих делопроизводственных русских документов, иногда с добавлением фальшивых подписей и печатей, которые, как и турецкий и финский паспорта в «документах Сиссона», должны были удостоверить подлинность изготовленных к ним поддельных документов. Документы были пронумерованы в Госдепартаменте с № 1 по № 39. Соответственно и я в своих сносках буду называть их с № А-1 до № А-39. Один документ из выявленных в фонде «документов Сиссона», а именно письмо «Разведывательного бюро БГШ» от 6 марта 1918 г., относящийся к этой серии, был получен отдельно и не имеет внутреннего номера. Я даю ему номер А-0.

Мы не знаем, какие именно документы показал Акерман вице-консулу Имбри во время их второй встречи. Поэтому мы будем анализировать все документы серии как единое целое, выделив только первый документ от 9 марта 1918 г., догнавший Сиссона и включенный им под № 29 в свою брошюру. Факсимиле подлинника, как и его английский перевод, можно прочитать на с. 14 и 15. Но Имбри, перед тем как отдать документ генеральному консулу Тредвеллу, сделал с него «факсимильную» копию. Она, как и английский перевод, выполненный в Петрограде по указанию Имбри, хранится в составе всей серии Госдепартамента вместе с другими «документами Акермана»1.

Письмо «Разведывательного бюро БГ1П» от 9 марта направлялось в «Комиссию по борьбе с контрреволюцией». Текст его гласил: «Настоящим сообщается, что наблюдением и в случае необходимости нападением на японских, американских и русских офицеров, командующих оккупационным корпусом в Восточной Сибири, заведуют наши агенты Штауфахер, Кригер, Гизе, Вальдгейм, Буттепгоф, Даттан и Скрибанович, к коим и надлежит обращаться как комиссару Кобозеву, так и командированным комиссией лицам. Адреса агентов указаны в списке № 3»2. Слева от текста чернилами была сделана помета: «Дать список. Дз[ержинский]». Ниже в левом углу от руки по-русски было дописано:

«Справка по списку № 3.

1. Штауфахер — Владивосток, д. Панова.

2. Р. Кригер. Никольск-Уссурийский.

3. А. Гизе. Иркутск, аптека Жинжеровой.

4. Вальдейн. Владивосток, соб. дом.

5. Буттенгоф. Хабаровск, торг. дом "Кунст и Альберс".

6. Даттан А. Томск, Нечаевская ул.

7. бар. Будберг. Харбин, Медиц. Упр. Кит. — Вост. ж. д.

8. Скрибанович. Г. Благовещенск-на-Ам., дом "Кунст и Альберс".

9. Панов. Владивосток, соб. дом»3

Наверху карандашом были сделаны новые пометы: «Телегр. Кобозеву (неразборчивая подпись). Телегр. Стренбергу»4. Прекрасный пример исторической критики этого «документа» дал Дж. Кеннан в своей статье 1956 г. Там он показал, что так называемые «немецкие агенты» — это люди, с которыми так или иначе сталкивался А. М. Оссендовский во время своей жизни на Дальнем Востоке или временных наездов туда. Многие из них были объектом его обвинений с начала Первой мировой войны, особенно Даттан и Панов и другие служащие фирмы «Кунст и Альберс». Кеннан опирался при этом на критический памфлет Панова, заслуженного русского морского офицера в отставке, проживавшего во Владивостоке, опубликованный им в 1919 г. Автор разоблачал Оссендовского как сочинителя части «документов Сиссона» и указывал на полную вздорность его обвинений5.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});