Поле бесчестья - Дэвид Вебер

И в конце концов добились своего. Хонор согласилась, хотя чувствовала себя ряженой, натянувшей костюм из реквизита для исторической драмы. Кроме того, она видела, с каким изяществом носят уроженки Грейсона струящиеся юбки традиционного местного фасона, и прекрасно понимала, что в этом ей с ними не сравниться. Однако, памятуя наставления адмирала Курвуазье, касавшиеся дипломатического искусства, она решила, что уступка может оказаться полезной.

Итак, Хонор шагала по гулкому, выложенному камнем коридору к огромным воротам. Нимица приходилось держать на руках – в отличие от мундира на платье не было стеганого наплечника, а длинная, до самого пола, юбка норовила закрутиться вокруг ног. В этом было нечто странное, почти чувственное, однако в целом капитан Харрингтон ощущала себя не в своей тарелке, тем более что ее привычный, размашистый шаг мало подходил к новому наряду. Короче говоря, ей казалось, что вид у нее совершенно нелепый.

Что ничуть не соответствовало действительности. Ее наряд являлся творением лучшего модельера Грейсона, и она недостаточно хорошо знала здешние традиции, чтобы понять, насколько смелым должен был показаться зрителям этот шедевр высокого шитья. Тончайший натуральный шелк природного белого цвета превосходно сочетался с изумрудно-зеленым, не парчовым, как предписывала традиция, а замшевым корсажем. Цветовая гамма наряда позволяла оттенить алебастровую кожу Хонор и темные волосы, а покрой – струящийся, обволакивающий, стекающий с тела – не скрывал пропорций и подчеркивал атлетическую грацию ее движений. Драгоценных побрякушек – тут уж не помогли никакие увещевания – Хонор надевать не стала, но на ее груди поблескивала золотом Звезда Грейсона. Это тоже вызывало у нее чувство неловкости, поскольку на Мантикоре не принято было носить ордена с гражданским платьем. Впрочем, на Грейсоне она при всем желании не могла считаться гражданским лицом, поскольку здешние землевладельцы не только обладали властью и феодальными привилегиями, какие даже не снились мантикорской знати, но и командовали вооруженными силами своих ленов. Знаки отличия полагалось надевать на все официальные мероприятия, а из всех ныне здравствующих землевладельцев одна лишь Хонор была удостоена высшей награды планеты.

Сейчас она шествовала по коридору в белом облаке шелка, непокрытые темно-каштановые волосы свободно ниспадали на плечи. Кремово-серый древесный кот у нее на руках мог, пожалуй, произвести странное впечатление… но… В большинстве немантикорских миров появление на официальной церемонии с котом было бы истолковано неверно, однако здесь, на Грейсоне, Нимица знали, и никому просто не пришло бы в голову предложить Хонор не брать его с собой.

По сторонам казавшегося бесконечным коридора выстроились воины – не солдаты регулярной армии, а гвардейцы владений. По мере ее приближения они опускались на одно колено, отчего ей становилось совсем уж не по себе. На ходу она вновь и вновь прокручивала в голове детали предстоящего церемониала, но отнюдь не была уверена в том, что не попадет впросак. Протектор Бенджамин возвел ее в сан землевладельца перед отбытием на Мантикору для лечения, однако официально она во владение леном еще не вступала. Тогда ленное владение Харрингтон существовало лишь на бумаге, а теперь там жили люди, возникли города и появились зачатки промышленности. Для нее пришло время предстать перед Конклавом Землевладельцев, высшим советом, обладавшим правом принять окончательное решение о том, достойна ли она сана защитника и правителя народа – ее народа! – можно ли облечь ее такой властью над благополучием и жизнью людей, какой никогда не имел никто из мантикорских аристократов. Хонор сознавала меру своей ответственности и изо всех сил старалась быть достойной высокой роли, уготовленной ей судьбой, однако в душе оставалась дочерью скромного йомена со Сфинкса, и ей очень хотелось повернуться и припустить со всех ног куда глаза глядят.

Наконец коридор вывел ее к огромным, обитым железом воротам Зала Землевладельцев. Эта массивная преграда была возведена почти семь земных столетий назад: стены по обе стороны ворот были выщерблены выстрелами, а обивку левой створки во многих местах продырявили пули. Не будучи знатоком истории Грейсона, Хонор тем не менее знала достаточно, чтобы склонить голову перед этими выбоинами и укрепленной под ними табличкой с именами пятидесяти трех землевладельцев и их гвардейцев, до последней капли крови защищавших Зал от мятежников, развязавших на Грейсоне гражданскую войну. В конце концов Истинные вывели танки, проутюжили ими коридор, пройдя по телам гвардейцев, снесли правую створку ворот и ворвались в Зал в отчаянной попытке захватить в заложники хотя бы одного землевладельца. Попытка не удалась: пятьдесят три поборника законной власти полегли как один.

Последние гвардейцы преклонили колено. Хонор склонила голову перед табличкой, потом выпрямилась, набрала воздуха и взялась за железный молоток.

По коридору разнесся звон металла о металл. На мгновение воцарилась тишина, а потом огромные створки начали медленно расходиться. Перед ней предстал мужчина с обнаженным мечом, а за его спиной находилась освещенная палата, где подковой расположились места землевладельцев. Шитый золотом мундир Хранителя Врат представлял собой еще больший анахронизм, чем платье Хонор, а в петлицах красовались знаки Протектора – раскрытая Библия и меч. Гвардейцы стедхолдеров носили в петлицах ключ главы рода.

– Кто просит дозволения предстать перед Протектором? – требовательно вопросил Хранитель Врат.

Хонор, несмотря на всю свою нервозность, четким сопрано произнесла предписанную ритуалом фразу:

– Я не прошу аудиенции, но явилась, дабы занять место в Конклаве и воссесть там, ибо таково мое право.

При этом она гордо вскинула голову, и Нимиц в точности повторил ее движение.

– Кем даровано тебе это право?

– Богом и Законом.

– Назови свое имя.

– Я, Хонор Стефания Харрингтон, дочь Альфреда Харрингтона, явилась, дабы занять место, принадлежащее мне как владельцу лена Харрингтон, – ответила она.

Хранитель опустил меч в символическом признании равенства собравшихся землевладельцев с Протектором.

– Так вступи же в сей Зал, дабы высокий Конклав Землевладельцев согласно исконному обычаю определил, воистину ли достойна ты чести, на которую претендуешь, – нараспев произнес он, и Хонор, всколыхнув юбками, шагнула вперед.

«Все в порядке, – твердила она себе. – Все идет как надо».

Главная сложность заключалась не в том, чтобы запомнить и воспроизвести ритуальные фразы, не менявшиеся тысячу с лишним лет, – а в том, что она была женщиной, и древние формулы, не содержавшие форм женского рода, приходилось подгонять под данность. То, что формально она не принадлежала церкви освобожденного человечества, потребовало дополнительной подгонки. Но, так или иначе, она остановилась посреди Зала, под взорами всех землевладельцев Грейсона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});