Стажёр - Владимир Лошаченко

— Что это значит? — прошипел сквозь зубы Амбагай.

— А то ты не понял? Орда в походе на империю захлебнется в собственной крови, — спокойно ответил главный шаман.

Повелитель осатанел — война с изнеженным западом решала многие проблемы, а тут шаманьизаморочки.

— Слушай сюда. Если хочешь остаться в живых, ханам объявишь об удачной кампании.

— Понял, великий хан, сделаю, как ты прикажешь, — быстро согласился шаман, пряча ехидную усмешку.

Курултай собрался близ столицы. Повелитель не любил городов. В большом шатре кругом расположились двадцать ханов — предводители кланов. Амбагай-хан восседал на небольшом золотом троне с инкрустацией. Безмолвные слуги разносили кувшины с пенным жачусоми[9] заморским пивом. На огромных подносах лежали дымящиеся жареные туши гибусов. Перед каждым ханом — стопка нежнейших лепешек. Приветственная речь Амбагай-хана была короткой, но емкой. Празднество началось. Ханы, чавкая, пожирали куски баранины, запивая еду хмельными напитками. Пока гости не напились до поросячьего визга, повелитель озвучил главный вопрос повестки дня. Выступивший вслед шаман подтвердил благоприятный успех предстоящей войны. Слово война ханы не воспринимали, набег — дело другое. Набежали, награбили и смылись — вот в чем удаль и удача настоящего воина. А война — дело затяжное и муторное, это не дляних. Вот так открытым текстом и вывалили Амбагай-хану. Вскипевший было повелитель сдержался, какая разница, как будет называться будущее мероприятие, главное — результат. На пока еще трезвую голову порешили выступать через пять дней, а сейчас праздновать. Да пребудет в здравии умнейший из умнейших меч Вселенной славный Амбагай-хан.

Не обращая внимания на льстивые речи, повелитель, вытерев жирные руки о полу стеганого халата, выбрался наружу. Тысячи костров пламенели в ночи — силища. Амбагай-хан, сыто рыгнув, помочился рядом с шатром. Окинув полупьяным взглядом мерцающую в огнях долину, икнул:

— Кто сможет выстоять против моей орды? Правильно, никто.

* * *

Трактир «Ржавая секира» — постоянное пристанище наемников и гвардейцев — в этот час напоминал муравейник во время дождя. По большому залу, освещаемому факелами, сновали ладные подавальщицы, на ходу уворачивающиеся от загребущих солдатских рук. На вертелах шкворчали оленьи и кабаньи туши, вино лилось рекой в луженые глотки наемников. Заработанные денежки воины спускали легко — нехитрая философия молодости, зачем копить, если завтра можно погибнуть в схватке. Среди гула голосов иногда слышалась соленая солдатская песня:

   Уезжаю на войну,   В горную Эбранзию,   Оттого в последний раз   На тибя залазию…

В чистом углу за небольшим столом, покрытым бумазейной скатертью (неслыханная щедрость хозяина заведения), расслаблялись четверо. Трое мало отличались от остальных клиентов, зато четвертый господин привлекал всеобщее внимание и вызывал шутки товарищей:

— Эти рюшечки, кружавчики, — давился хохотом Орест.

Гидо склабился во все зубы.

— В самом деле, ты чего, Ливэн, вырядился, что тот попугай? — заметил Пашка, сосредоточенно обгладывая оленье ребрышко.

Герцог Ливэн Бельфо дé Ажен, невозмутимо поправив салфетку на пышном жабо, допил кубок вина.

— Босяки, что вы понимаете в правилах этикета высшего общества?

Бывшие наемники восторженно взвыли:

— Га-га-га. Поучи нас. Поучи.

— Вы оборванцы, посмотрели бы на себя со стороны, ходите черти в чем. А еще великие герцоги, — Ливэн притворно закатил глаза в копченый потолок. — Своим внешним видом вы просто-таки позорите матушку императрицу. Шпана какая-то, а не титулованные особы.

Молодые мужчины невольно переглянулись. До них дошло, что расфуфыренный Ливэн не так далек от истины. У Пашки обгорел бок камзола, один боковой карман выдран с мясом, другой висит на нитках. Гидо ходит в разодранной рубахе и дырявых сапогах, а первый военный министр Орест щеголяет в простреленной шляпе и с прорехой на штанах, отсвечивая пятой точкой.

— Прав, засранец, да действительно несколько пообтрепались, ну дык все в делах и заботах. Некогда нам за собой следить, — буркнул Гидо.

— А я о чем говорю, — воодушевился Ливэн. Полон дворец холуев, только свистните — и оденут, и отгладят.

— Ага, — вклинился Орест, — и веревочку бантиком завяжут на горлышке.

— Га-га-га.

— Выпьем, братцы, пока есть возможность.

Выпили.

Затем все трое насели на герцога дé Анжена, по какой такой причине он сегодня выглядит павлином.

— Причина более чем важная, я сегодня закончил обучение, и перед вами образованный финансист, по праву занимающий должность главного казначея.

— Поздравляем, — вразнобой сказали приятели, мало что понявшие из ответа Ливэна.

— Погодь, тебя поди Мела учила? — спросил более догадливый Пашка.

— Ну да, как в живых остался и с ума не сошел — не понимаю.

— Тогда это круто, парни, выпьем за лучшего финансиста всех времен и народов.

Звякнули кубки, вечер обещал быть веселым и интересным.

Утро бравая четверка встретила на сеновале трактира. По словам хозяина, их мертвецки пьяных туда было проще всего транспортировать.

Погуляли…

Савона кардинально преобразилась. Горожане, словно проснувшись после долгой спячки, носились по улицам с озабоченно-деловыми лицами. Императрица дала основательный пинок застоявшемуся болоту, собрав по списку графа дé Торе во дворце энергичных людей. Деловые люди сходу ухватили идеи Мелы I, в результате которых начали строиться ткацкие мануфактуры, осваиваться стекольное и сталелитейное дело. Прогресс попер со скоростью локомотива. Оружейники осваивали производство затворных винтовок и револьверов, минуя стадию пищалей и фузей. Купцы основали свою гильдию, появились настоящие банки, а то не убожество, что было до сих пор. На реке спешно устанавливали полтора десятка водяных колес для приводов к станкам и пилорамам. На верфях заложили несколько океанских кораблей с водонепроницаемыми переборками. Словом, жизнь кипела. Из небытия поднялись старинные роды. В отношении придворных Мела сделала хитроумный ход конем — она не стала разгонять расфуфыренную толпу пустобрехов и тунеядцев, а выдворила их в летнюю резиденцию, обозвав ее Дворянским собранием. Там она появлялась редко и ненадолго — императрица не любила праздности.

И только жизнь стала вроде налаживаться, как прибыл взмыленный гонец — орда кочевников захватила пограничный город Канео, взорвав сторожевые башни. Срочно созвали военный совет, на котором кроме высших военных чинов присутствовали министры правительства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});