Жемчужный узел - Дарья Прокопьева

к фонтанчику.

Наконец Лизавета коснулась пальцем воды.

Настасья ничего не увидела: Лизавета стояла к ней спиной, спрятав руки и оглядываясь по сторонам как ни в чем не бывало. Но весь ее разум был сосредоточен на деревне Караси, одноименном озере и его жителях. Она мысленно проигрывала все события, которые ей довелось там пережить, снова и снова, пока мокрые пальцы не заныли от холода. Она так надеялась и ждала, хотя первая попытка не увенчалась успехом.

Но снова ничего не произошло. Лизавета отняла руку, спрятала заледеневшие пальцы в кулак, согревая. И вдруг услышала:

– Госпожа!

Громкий шепот заставил Лизавету поднять голову, но никого рядом она не увидела. Быстро поглядела на Настасью – та и вовсе будто ничего не слышала. Показалось?

Но нет, оклик повторился. Лизавета принялась озираться по сторонам.

– За оградой, госпожа! – рукой ей махал мальчишка газетчик.

Лизавета кинулась было к нему, но замерла. Нет, ей следовало оставаться более сдержанной, чтобы не выдать себя.

– Настасья! – повернулась она к служанке. – У тебя не найдется нескольких монет? Хочу полистать свежую газету.

– Тратиться ни к чему. Уверена, нам доставляли несколько выпусков сегодня утром. Я попрошу, чтобы их принесли, куда пожелаете: вам в комнату или библиотеку.

Лизавета лукаво склонила голову набок.

– Вряд ли в мое отсутствие отец начал выписывать модный листок. У тебя же найдутся женские журналы, мальчик?

Газетчик с готовностью кивнул и полез в наплечную сумку. От Лизаветы не укрылось, как меж модных страниц мелькнул белый листок.

– Вот, пожалуйте, господарыня, – протянул он.

Настасья положила ему на ладонь монетки, и мальчик с благодарностью поклонился. Лизавета стиснула в пальцах журнал – бумага будто жгла руки. Ей не терпелось открыть его, извлечь спрятанное письмо и узнать, кто же к ней обратился.

– Ты что-то говорила про библиотеку? – вместо этого повернулась она к Настасье.

Та просияла: похоже, служанка за время прогулки успела замерзнуть и была рада вернуться в дом. Она с готовностью проводила хозяйку, набросила на ее колени плед, побежала готовить чай.

– Принеси две чашки, – крикнула ей вслед Лизавета. – Составишь мне компанию.

Настасья выглядела счастливой. Еще бы – подобные чаепития в библиотеке, вдали от пристальных взглядов, были одной из множества их тайных традиций. Лизавета, вспомнившая об этом, наверняка выглядела в глазах Настасьи прежней и настоящей, не околдованной.

Уголки губ Лизаветы опустились, как только за служанкой закрылась дверь. Взяв в руки журнал, она перевернула его и встряхнула, заставляя тайное послание упасть на колени. Обрывок бумаги лег лицевой стороной вверх, в глаза сразу бросились начертанные резким, острым почерком слова:

«Завтрашний бал. Будь там».

И пускай Лизавета понятия не имела, кто это написал, она сразу решила, что последует его указаниям.

Глава 30

Бал казался действом неуместным и странным. Лизавета чувствовала себя несуразно, прогуливаясь меж старых знакомых, приветственно кивая то одному, то другому, внося имена в бальную книжку и вымученно улыбаясь.

«Почему я вообще трачу время на это, когда Ладу угрожает опасность?» – спрашивала она себя. Лизавета уже сомневалась в том, что ей стоило приходить. Чего она только не передумала! В какой-то момент даже поверила, что таинственная записка была уловкой мачехи, решившей поскорее вернуть отбившуюся от рук падчерицу в общество. Но догадка, конечно, была притянута за уши: слишком уж мачеха удивилась, когда Лизавета обратилась с просьбой отпустить ее в люди. Убедить мачеху помогло лишь напоминание о том, что до всех событий Лизавета дружила с сестрами Соловьевыми, чья мать была хозяйкой этого вечера.

– Я бы хотела провести с ними время, – объясняла Лизавета за обеденной трапезой. – Можно было бы просто сходить вместе по магазинам, но вы правы – такая прогулка для меня преждевременна. Но что может произойти на балу? Я ведь пойду с вами, буду под присмотром…

Повезло, что мачехе и впрямь прислали приглашение. По счастью, в шкафу отыскалось и новое платье – то самое, которое Лизавета заказывала в последний день своей обычной жизни. Она выглядела в нем невероятно удачно – серой молью.

– Не найдется ли у вас свободного танца?

Она равнодушно посмотрела на молодого человека. Память услужливо подкинула имя – Иван Говорин, сын купца, отчаянно стремившегося в первую гильдию. Говорили, что ему осталось накопить не так уж и много, а значит, сын его был завидным женихом, за руку которого Лизавете следовало бы тут же схватиться. Вместо этого она покачала головой.

– Разве что один из последних.

То была ложь, но Иван ее принял. Лизавета сделала пометку в книжице, одновременно гадая, под каким бы предлогом сбежать с вечера пораньше. Причина нужна была весомая – в конце концов, ее появление стало главным событием бала. Поспешный отъезд Лизаветы взбудоражил их маленькое общество, и теперь каждый второй норовил подойти к ней, спросить о здоровье тетушки, посочувствовать, а заодно вызнать подробности.

Спасением стали сестры Соловьевы, то и дело появлявшиеся поблизости. За прошедшие с момента их последней встречи месяцы девушки вовсе не изменились. Маша все так же тараторила, Наденька отвлекалась на потенциальных женихов, Александра одолевала вопросами.

Как выяснилось, не все поверили в придуманную отцом историю о больной тете.

– Мы удивились, что ты с нами не попрощалась. Наденька даже поверила, будто ты сбежала с каким-то мужчиной, и все это время отец тебя разыскивал. Говорят, он чаще обычного стал выезжать из города.

– Купец, который слишком часто разъезжает по деревням? – переспросила Лизавета с плохо скрываемой язвительностью.

Сплетники не могли даже представить, что произошло. Помимо истории о загадочном возлюбленном, их хватило только на пересуды о несметном богатстве тетушки – якобы только перспектива большого наследства могла заставить Лизавету столь поспешно сорваться с места. Некоторые искренне в это верили: к мнимой наследнице потянулись молодые люди и «подруги», что не написали и единого письма за время ее отсутствия. Лизавета им даже подыгрывала: не подтверждала, но и не опровергала ходившие слухи, а загадочно улыбалась. Пусть лучше судачат о ее жажде наживы, чем о поруганной чести.

Прогуливаясь от одной компании к другой, Лизавета заметила у дальней стены одинокую девушку. Она стояла в стороне ото всех, растерянно обнимая себя за плечи. Лицо ее показалось Лизавете знакомым, но потребовалось время, чтобы понять – то была барышня Смирнова, Софья. В прошлый раз Лизавета видела ее в салоне Румянцевой, когда девушка кричала на весь зал, ругала мать и даже уронила манекен. Тогда Лизавета по глупости считала, что Софья выставляет себя посмешищем. Сейчас она понимала, как ошибалась.

Софья изменилась, утратила прежнюю живость и звонкость. Она казалась потерянной, почти прозрачной – как привидение, навеки привязанное к нелюбимому дому. Неудивительно, что Лизавета не сразу ее узнала.

– Ты не знаешь, что случилось с барышней Смирновой? – спросила она у Маши, всегда готовой посплетничать.

– Да ничего, – та, однако же, пожала плечами. – Замуж вышла, правда, ребеночка под сердцем пока не носит.

Лизавета с жалостью посмотрела на девушку, которой не удалось избежать навязанной родными участи. Думала и о себе: ведь ее тоже ждало подобное. До сих пор Лизавета так и не сказала отцу, что мысль о замужестве заставляет ее сердце биться чаще, – но уже не от восторга, а от ужаса. Познав свободу, страшно было по своей воле шагать в золотую клетку.

– Милостивая господарыня, кажется, я не имел чести быть вам представленным.

Лизавета с трудом удержалась от того, чтобы состроить недовольную гримасу: повышенное внимание начинало надоедать. Сжав зубы, она заставила себя вежливо улыбнуться и повернулась к незнакомцу, снова готовая врать или деликатно отказывать. Но потеряла дар речи, обнаружив перед собой Яра.

Острый почерк, приказной тон записки – да, Лизавете следовало догадаться, кто был ее автором.

– Прошу прощения! – Яр вел себя как ни в чем не бывало. Вот он обернулся к кому-то, проходившему мимо, очаровательно поклонился, кивнул в сторону Лизаветы. – Вы нас не представите?

Несчастным оказался Иван Говорин. Вот уж кто не умел скрывать свои мысли: он так и изменился в лице, заметив, как завороженно Лизавета смотрит на Яра. Но отказать в просьбе не мог – правила этикета вынудили его процедить:

– Да, конечно. Господарыня Баулина, позвольте познакомить вас с… – тут он поперхнулся, словно не хотел