Чугунные крылья Икара - Борис Вячеславович Конофальский

прицепили? А я во всём виноват получаюсь?

— Ты зачем Гопака взял? — спросил Рокко у Буратино, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — А на ложках я тебе и без ложкарей сыграю.

Буратино только махнул рукой в ответ, отвечать он не мог. Парень только огляделся вокруг, поднял с пола неимоверно грязные штаны и, кривясь от омерзения, стал их надевать. В этот момент в сарае появился и Джанфранко. Он был хмур и серьёзен:

— Рассольчик пьёте? А мне не оставили?

— Ты лучше расскажи, как там волшебница ночи Кассандра нынче себя вела? — спросил Лука.

— Да ну её, — отмахнулся Гопак.

— Не дала, — констатировал Чеснок. — А чего сказала?

— Не тот у неё день, — объяснил Джанфранко.

— А ты бы ей ещё чего предложил, раз день у неё не тот, — произнёс Крючок.

— Да предлагал, а она ни в какую. Говорит, что на первом свидании она себе глупости не позволяет, — объяснил Гопак.

— Порядочная девка, — усмехнулся Чеснок. — Ну да ничего, Джанфранко, ты не расстраивайся. Как говорится, не всё коту творог, бывает и рылом об порог.

— Во-во, — добавил Лука, — надо было ей в рыло дать, чтобы не выпендривалась.

— Пацаны, уйдите отсюда, что ли, — простонал Буратино, — мне и без вашей болтовни так тошно, что хоть в петлю.

Пацаны переглянулись и оставили Буратино наедине с собой, и остался он один тосковать и изводить себя понапрасну. Ему было стыдно, он ощущал себя предателем. Как он только мог променять светлый образ кареглазки на такое страшное чучело, как Луизка.

— Фу ты, гадость какая, — сказал Буратино вслух и поморщился.

А потом подумал немного и пришёл к неожиданному выводу. Он вдруг понял, что если бы не такое отвратное самочувствие, то можно было бы сказать, что вчерашний вечерок был, однако, весел, да и Луизка, в общем, ничего себе девушка — весёлая. Поймав себя на этой мысли, Буратино понял, что самочувствие его улучшается и, кажется, он хочет есть.

Глава 23

Игрушки настоящих мужчин

Так протекала жизнь нашего героя в новом статусе, в статусе всеми уважаемого человека чести. А положение такое кое к чему обязывает и накладывает некоторые хотя и необременительные, но обязанности. Для выполнения одной такой обязанности Буратино и Рокко были приглашены к дону. Дон Базилио дымил дорогой сигарой, сидел за кофейным столиком и, разливая чай по чашкам, говорил:

— Синьоры, в наших краях совсем недавно объявился новый авторитет, очень беспокойный тип по имени Флавио Гадзелло. Он отсидел девять лет в лагере, где нахватался всяких патриархальных идей. Но нас с вами это заботило бы мало, если бы этот идиот не пытался применить их в реальной жизни. Ох, уж эти мне идеалисты, — дон вздохнул и стряхнул пепел. — В общем, он доставляет мне хлопот. Кстати, вскоре он и вам их может доставить. По слухам, они с неким Малочи собираются поставить в соседнем городке заводик вроде вашего.

— Морда, — сказал Рокко.

— Именно, — подтвердил дон. — Мало того, он совершил уже два налёта на портовые складские терминалы и сделал всё грамотно, полиция его взяла, но через день отпустила. У них ничего нет против него. Мои друзья в порту обеспокоены этим, я теряю своё лицо.

— А может, он не знал, что порт — это район ваших интересов? — предположил Буратино.

— Если бы это было так, я не стал бы вас сюда вызывать. Я просто предупредил бы вас, что конкуренты строят завод. И всё. Но этот тип оказался редким упрямцем. Валлоне ездил с ним разговаривать, и этот наглец заявил, что он по своей жизни бродяга и берёт у фраеров где и что хочет. На то они, мол, и фраера, чтобы ему, бродяге, кайфово жилось. И всё это не моё дело.

— С его стороны это неосмотрительно, — произнёс Буратино.

— Он вообще собака беспредельная, — сказал Рокко.

— Человек в тюрьме прослушал курс по теории воровско-бродяжьей жизни и теперь вовсю пытается применить эту теорию на практике. И, к сожалению, надо признаться, у него стали появляться сторонники. Кое-кто из бывших людей Томазо стал разделять его идеи.

— Понятно, — сказал Пиноккио. — Вы хотите, чтобы мы занялись этим теоретиком?

— Я такого не говорил, — вдруг сказал дон, — я даже не имел такого в виду. Я не имею права просить о чём-либо подобном.

— А зачем же тогда вы нам об этом рассказали? — удивился Рокко.

Дон посмотрел на него с укоризной, но отвечать не стал, а продолжил:

— И ещё, после Фиксатого и Пауло Рыжего в порту осталось шесть беспризорных кабаков, которые этот Флавно Гадзелло тут же прибил под себя. Почему вы не занялись этим сразу, ума не приложу?

— Рэкет — не наш профиль, — ответил Буратино, — мне не нравится отнимать у людей деньги, которые они нам не должны.

— Похвально, — сказал дон, — это по-человечески. Только, дружище, их всё равно кто-нибудь прибьёт, и деньги потекут не в твой карман, а в карман какого-нибудь Гадзелло Это во-первых, а во-вторых, если тебе не нравится чистый рэкет, войди с хозяином в долю, дай денег на благоустройство заведения и будешь полноправным партнёром, а не рэкетиром.

— Точно, — оживился Рокко, — дон прав, будет хоть где посидеть на досуге.

— Вы, безусловно, правы, — согласился Буратино, — я почему-то о таком варианте не думал.

Затем они поболтали о всякой ерунде ещё минут десять, допили чай, после чего друзья откланялись.

И уже за воротами Чеснок, озадаченно хмурясь, спросил:

— Так я что-то не понял, мочить нам этого Гадзеллу или не мочить?

— Мочить-мочить, — рассеянно ответил Буратино, думая о чём-то своём.

— Вот какой умный у нас дон, — продолжал Чеснок, — полчаса говорил, вроде всё объяснил, а я бы без тебя не понял, мочить Гадзеллу или нет.

— Это уж точно, очень умный, — согласился Пиноккио. — Ты скажи Луке и Гопаку, пусть займутся Гадзеллой, пусть всё о нём выяснят: кто он, что он, где бывает и с кем?

— А мочить кто будет, я? — спросил Чеснок.

— Нет, найди кого-нибудь. Вон сколько людей без работы осталось, пусть парни Фиксатого им займутся. А ты пообещаешь им постоянную работу.

— А где же мы возьмём эту работу? — спросил Рокко.

— После Гадзеллы останутся кабаки, в которых они и будут работать.

— А может, лучше мы его с Пепе уберём, не доверяю я чужим.

— Рокко, не надо рисковать без нужды. Пусть это будут люди со стороны.

— Ладно, — согласился Чеснок.

А финансовое положение банды вскоре выровнялось, Рокко отвёз банкиру все долги. И у ребят стали появляться немалые деньги.

Однажды Буратино ходил по делам весь день, он устал,