Герой высшего качества - Дмитрий Казаков

— Вот так… будут знать… огненный клинок на белом коне, — Егор вонзил Яхирона на место. — Эй, Бешеный, наливай! Выпьем за эту… как ее, особую шогготскую скромность…

Бешеный Соня, в отличие от мухи, все сделал как просили, и они стукнулись кружками.

— А с другой стороны, чего ты расстраиваешься? — Ганди-Ла, судя по заплетающемуся языку, тоже развезло. — Ты же не Алла Борисовна Пугачева, чтобы тебя везде узнавали?

— Кошмар, — ужаснулся Егор. — И тут ее знают?

— Ее везде знают, — сообщил из-под стола Аладдин. — Во всей множественной совокупности миров славой ее превосходят только два персонажа — Корвин, сын Оберона, и Билл Гейтс-Виндоус-Мастдай Многократнопроклятый, гореть ему во веки веков в преисподней.

— А эту… Анну Семенович? И Колю Баскова? — Егор потянулся к кружке, чтобы промочить горло.

Ответить никто не успел.

Дверь «Веселой бадьи» распахнулась, и в кабак ворвалась оживленная толпа, размахивающая транспарантами, дудящая в дудки и вопящая: «К нам приехал, к нам приехал имярек наш дорогой…» Находившийся в ее авангарде стражник, тот самый, что стоял у ворот, при виде Егора замахал руками и завопил:

— Вот они! Я сразу узнал! Как только меч начал разговаривать!

— А я что говорил? — обрадованный Аладдин вылетел из-за стола и поднялся к самому потолку, где и принялся выделывать мертвые петли. — Справедливость всегда торжествует! Сечешь?

Егор ошеломленно смотрел на приближающуюся толпу, на веселые лица, и тяжелые, пропитанные обидой и пивом мысли ворочались у него в голове: опознали, гады, да только с подсказки, и поэтому вы не заслуживаете, чтобы лицезреть великого героя, который…

— Привет тебе, о славнейший среди мужей! — изрек пышнее всех наряженный гоблин, судя по важному виду и ключу на шее то ли мэр, то ли бургомистр, то ли просто городской голова.

— Чей? — тупо спросил Егор.

— Что «чей»? — не понял гоблин.

— Чей муж? — последние обрывки способности здраво мыслить тонули в особом шогготском пиве, уровень которого внутри Егора поднялся выше «ватерлинии». — Я вроде бы… как бы не женат…

— А это в философском смысле, — махнул рукой городской голова. — Мы рады приветствовать в Тол-Асторе того, кто совершил множество славных подвигов и совершит еще больше. Вперед!

Последний возглас относился к двум замершим по сторонам от головы барышням. Одна наклонилась к Егору и повесила ему на шею венок из чего-то шуршащего, пахучего и колючего, а вторая с улыбкой поставила на столешницу расписной поднос, на котором лежал кусок вроде бы мяса, но то ли протухшего, то ли приготовленного в соответствии с правилами высокой до извратности кухни, и стояла чашечка с красной пастой, похожей на вишневое повидло.

Набившиеся в «Веселую бадью» горожане выжидательно замолчали.

— Чего ты застыл? — брызгая слюной, зашипел Аладдин. — Это у гоблинов как хлеб-соль. Хватай хряпрюсию, обмакивай в бильгасию, жуй и не забывай при этом улыбаться! Быстро, быстро!

— Ну, ваще… это есть? — будь Егор трезв, его бы вырвало от одного запаха и вида хряпрюсии.

— Ага, — подтвердил городской голова. — Засижено лучшими мухами Тол-Астора!

Егора передернуло, он почти наугад протянул руку, схватил кружку, стараниями Бешеного Сони вновь полную особого шогготского, и опростал ее одним махом. Затем глаза его закатились, и он упал лицом вперед, прямо на поднос, носом угодив в протухшее мясо, а правой бровью — в бильгасию.

Зашуршал венок из листьев священного ароматического дуба, переплетенного с не менее священным можжевельником, а городской голова вытаращил глазищи и приоткрыл рот.

— Ура! Великий герой отведал блюда! — закричал Ганди-Ла, сообразивший, что надо как-то спасать ситуацию.

— Ура! — отозвалась толпа, и отдельные ее особенно экзальтированные представители из задних рядов, откуда невозможно было наблюдать за тем, что происходит за столом, пустились в пляс.

Но Егор ничего этого уже не видел и не слышал.

Проснувшись, он поначалу решил, что находится в съемной квартире. Вспомнился неудачный зачет у Кащея, свидание с Мариной, на которое она притащила своего хахаля, покупка водки и необычайно яркий, детальный сон, приснившийся опосля употребления этой водки внутрь.

От отчаяния Егор даже застонал, отчего боль в голове усилилась, а в брюхе что-то неприятно забулькало.

— Что, дружок, похмелье? — спросил кто-то ехидным голосом. — А я ведь говорил вчера, предупреждал. И на что ты теперь похож, ради всех богов Вселенной? Уж не на героя точно!

— Аладдин? — Егор открыл глаза и попытался сесть, но от усилия голова закружилась, и он вынужден был рухнуть обратно на мягкую перину, опустить голову на взбитую подушку.

Так что, это был не сон? И почему был, он ведь продолжается… Путешествие по Нифигляндии, спутники, встреча у ворот Тол-Астора и попойка в «Веселой бадье»… На появлении городского головы воспоминания обрывались, далее дело в свои руки взял автопилот…

— Да, так ты меня называешь, — отозвался советчик. — Около кровати, справа от тебя, только опусти руку, стоит кувшин с холодной водой. Рядом с ним, если дело совсем плохо, находится тазик.

— Прикинь, какая забота, — Егор нащупал кувшин и поднес ко рту.

Восхитительно прохладная вода потекла внутрь, омывая иссушенное горло, успокаивая набитый отравой желудок. Голова вроде бы стала болеть поменьше, кружение в ней прекратилось. Удалось даже оглядеться и произвести на свет некоторые, пока еще очень примитивные мысли.

Просторная комната, на окне — кружевная занавеска, через нее пробиваются солнечные лучи. В углу, рядом с дверью, большой сундук, на нем аккуратно сложены вещи — кафтан, штаны, поверх всего — Яхирон в ножнах.

Тут же стоят начищенные до блеска сапоги.

Аладдин с комфортом расположился на широком подоконнике, попивал нечто дымящееся из огромной фарфоровой кружки с надписью «Моему муси-пусику» на боку, и выглядел крайне довольным жизнью.

Сам Егор, раздетый, лежал под пуховым одеялом на огромной кровати, и сверху виднелся полог на столбиках.

— Где это я? — спросил он.

— На лучшем постоялом дворе этого занюханного городишки, — ответил меч. — Когда ты упал харей на стол, тебя подхватили под белы рученьки и потащили сюда, причем ты все норовил вырваться, а толпа скандировала: «Слава герою! Слава герою!». Красивые девки приволокли бадью с теплой водой, тебя раздели, обмыли и уложили в койку. Потом они чуть не подрались из-за того, кому ложиться к тебе, но Ганди-Ла сказал, что тебе не до баб, и твое пьяное тело оставили в покое. Приготовили воду, тазик, чтоб ты с утра смог в себя прийти. И правильно сделали, поверь мне…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});