Герой высшего качества - Дмитрий Казаков

— А что у вас тут происходит? Праздник какой? Так вроде Середину Лета уже отметили, а до Последнего Снопа еще долго.

— Так это мы героя встречаем, — пояснил страж ворот, в результате получения денег резко подобревший. — Слухи ходят, что явился он, дабы избавить наш мир от Темного Властелина. Что вступил в бой со слугами его, дикими охотниками, и одержал победу.

Егор замер, не зная, что делать — то ли ругаться, то ли нескромно кричать: «Вот он я!», то ли приосаниться в надежде на то, что его все-таки узнают. А может быть, выхватить меч и вонзить его себе прямо в сердце, чтобы не мучиться, переживая этот гнусный опаляющий стыд?

— Опс, — сказал Аладдин, болтавшийся где-то сверху.

— А как он выглядит, этот герой? — спросил Ганди-Ла, стараясь не смотреть на Егора.

— Ну… ха, — стражник, напоминавший Джабу, на миг задумался, а потом указал на Бешеного Соню. — Вот как этот парень, только еще здоровее и поумнее на вид. Еще он на белом коне ездит, а у седла его висит огненный клинок, длинный, как оглобля! Чтобы всяких чудищ разрубать на куски.

Яхирон завозился у бедра, и Егор отстраненно подумал, что сейчас меч самостоятельно нашинкует болтливого гоблина в люля-кебаб, затем сотворит то же самое с его соратниками, и все сразу поймут, кто герой.

— Пива мы наварили, — продолжал рассказывать стражник, не обращая внимания, что один из слушателей, темноволосый плюгавый юноша, то краснеет, то бледнеет, — пирогов напекли… Транспаранты изготовили, сами главы цехов их к воротам принесли, и жен с собой взяли, и детей…

— «Ты — наша надежа!», «Слава героям борьбы со злом!», — начал Аладдин читать надписи на транспарантах. — «Ударим героизмом по черномагичниченью!», «Нет — Трем Пальцам!», «Мир, труд, свобода!», «Геройство — в массы!».

— Хватит… — прошептал Егор, — а не то…

Услышавший его советчик осекся.

— Все красивые девки в баню сходили, — никак не умолкал стражник. — Лучшие наряды надели, но не слишком много… Это на случай, если герою вдруг чего захочется, — он подмигнул, — чтобы чистыми быть и не снимать долго. Так что когда он до нас доберется, будет шибко доволен.

— Не то слово, не то слово, — сказал Егор, тиская рукоять Яхирона и испытывая желание выдернуть его из ножен.

Но меч в этот раз заартачился, решил, что не время сейчас для подвигов, чем-то уцепился за свою кольчужную сетку и вылезать не пожелал. А Ганди-Ла, как и положено магу, первым осознавший все аспекты ситуации, не только толкнул своего пони пятками в бока, а еще и хлопнул по заднице скакуна оцепеневшего Егора.

Конь послушно затрусил вслед за сородичами, а Аладдин принялся утешать Грачева:

— Ну, всякое бывает. Не узнали… Люди — создания глупые и невнимательные, и гоблины ничуть не лучше. Они отягощены шаблонами восприятия и стереотипами мышления.

Но для Егора все это было что чашечка воды против лесного пожара.

— На белом коне, значит? Здоровенный амбал, весь увитый мышцами, только поумнее? — бормотал он, не слушая советчика и не глядя по сторонам. — С огненным мечом?

— А чем я не огненный? — высказался Яхирон, у которого если и имелись представления о душевных травмах, то наверняка весьма специфические. — Знаешь, я могу, это, сверкать, а могу и не сверкать.

Оставшиеся у ворот стражники переглянулись, и челюсть того, что был похож на Джабу, начала медленно отвисать.

— Но я им покажу… — продолжал яростно шептать Егор. — Они у меня попляшут…

Что именно он покажет и кому, он не знал, душу полнила обида, всеобъемлющая и горькая, как в детстве. Хотелось одновременно заехать кому-нибудь в морду и провалиться сквозь землю, чтобы никогда не видеть эту чертову Нифигляндию с ее глупыми обитателями.

А еще хотелось…

— Выпить? Как насчет пива? — поинтересовался Ганди-Ла, демонстрируя, что психологии в Небесной Пирамиде тоже учат.

— А? Что? — Егор вынырнул из горького моря самобичевания. — Это надо. И много!

— А вот и кабак, — заявил Бешеный Соня, указывая на вывеску, смысл которой понял бы даже полнейший дебил: заполненный пенной жидкостью тазик и два мужика на карачках возле него.

— «Веселая бадья», — прочел рахива. — Самое то.

Аладдин принялся вещать о высоком уровне морально-нравственной подготовки и о том, что герою не к лицу топить разочарование в алкоголе и все такое. Но внимания на его речи никто не обратил, в том числе и Егор, готовый в этот момент утопить и советчика вместе с его воспитательными беседами.

СУКА это понял и быстро заткнулся.

«Веселая бадья» оказалась полутемным залом, пол тут покрывала солома, а столы и стулья наводили на мысль о монументальной архитектуре, драться ими смог бы разве что Бешеный Соня. Навстречу гостям вышел хозяин, толстый лысый гоблин в фартуке, который некогда, много лет назад был белым, а теперь колебался в выборе между практичным серым и щегольским коричневым цветами.

— Пива, — сказал Бешеный Соня.

— Много, — добавил Ганди-Ла, покосившись на Егора.

— И покрепче, — буркнул герой, полный решимости вступить в бой с самым страшным чудищем всех времен и народов.

С зеленым змием.

— Понял, — ответил хозяин, исчез, а затем вернулся с тремя деревянными кружками и громадным кувшином. — Особое шогготское, сварено на основе древнего, утерянного миллионы лет назад рецепта.

— Годится, — одобрил Махот, и они заняли столик в дальнем от входа углу.

После первой кружки Егор понял, что этот рецепт утеряли не зря — в голове зашумело, в членах образовалась приятная гибкость. После второй мир подернулся легкой розоватой дымкой, а слова сами полились с языка, точно вода из продырявленной бочки:

— Герой? Что бы они понимали… В натуре! Встречать собрались… Ур-роды… А ведь к логову Тьмы никто со мной не пойдет…

Ганди-Ла сочувственно кивал, Махот разливал пиво, воткнутый в столешницу Яхирон ворчал насчет того, что будь у него рот, он бы всем показал, что такое пьянство. Хозяин поглядывал на гостей с легким любопытством — рахива тут были в диковинку, а уж говорящие мечи даже в фэнтезийных мирах встречаются нечасто.

— Ур-роды… но я им покажу! — вещал Егор, пьяно размахивая руками. — Я их всех убью, чтобы знали, кто я! Будут знать, как меня не узнавать! Эй, кто это тут жужжит? Заткнись, сволочь!

Непочтительная муха, которой были по барабану все на свете истерики, кружилась над столом.

— Ах, ты так! Ну держись! — воскликнул Егор, обнаружив, что гнусное насекомое и не подумало выполнить приказ.

Он схватился за рукоять Яхирона, раздался свист разрезаемого воздуха, и хозяин «Веселой бадьи» выпучил глаза. Меч ударил с такой скоростью, что на миг размазался в воздухе, и на столешницу упал разрубленный надвое мушиный труп.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});