Эхолетие - Андрей Сеченых

– Василь Иваныч, это вы на Нелюбина анонимку написали? – вопрос Лёшки застал всех врасплох. Поль буквально вытаращил глаза, но промолчал, а Сорока грозно нахмурил брови и повернулся всем туловищем к Самойлову.

– А что, написал кто? … Не, не я это был. Мутный он, младший, точнее, настолько правильный, что аж дух захватывает. И спортсмен, и речи правильные говорит – заслушаешься, и в прекрасных со всеми отношениях, идеал, одним словом, ни сучка, ни задоринки. Но есть какая-то неправильность в такой сплошной правильности. Сердцем чую, а объяснить не могу… Хотя …– старик на секунду задумался, – помню, с чего всё началось. За год до моего увольнения отправили из нашего управления на три дня несколько человек в служебную командировку в Москву… с целью… – он обвел слушателей мрачным взглядом и махнул рукой, – ни к чему вам это… Так вот, был в этой группе и я, и Нелюбин. Все свои дела мы закончили за пару дней, и оставалось у нас почти сутки на побродить, посмотреть… Одним словом, разошлись мы, кто куда… Ну, я решил на Красную площадь махнуть. Покупать-то мне нечего и некому – бобылем я живу, не сложилось… Поэтому решил просто воздухом подышать и на красотищу кремлевскую посмотреть. Ходил – бродил, глазел во все стороны… и вдруг неожиданно прижало меня по маленькой нужде, да так сильно, что я чуть брюки не обмочил. А туалетов же не догадались построить на Красной площади… Ну, не в мавзолей же бежать, в самом деле… Ну чё ты лыбишься, студент, посмотрел бы я на тебя в такой ситуации. Так вот, я бегом назад … там проспект Карла Маркса был, помню, и вылетел прямо в гостиницу «Метрополь». Забежал, значит, а ко мне швейцар грозно так навстречу, ну, я ему ксиву в нос… мне срочно, мол, по служебной необходимости. Ну, он козырнул и пропустил… Сделал я все свои дела – и на выход, а сам по дороге любуюсь роскошью. Всё в коврах и картинах, а люди по этим коврам не переобуваясь ходят, да что там говорить, у меня весь дом, как половина того сортира. Да ладно… иду, короче, смотрю – слева двери огромные дубовые и со стеклом, а за ними публика московская гуляет. Все в костюмах и галстуках, а дамы, ну просто парад – алле… зал значится… так вот, в этом зале почти по центру знаете, кого увидел?.. не знаете? … Нелюбина, собственной персоной. Набриолиненный, в костюмчике, веселый… Я таким его ни разу не видел в жизни. Светился весь, как шар новогодний. Да… и не один он был в тот вечер, а со спутницей красоты необыкновенной. Главное, дивчина эта не по службе… сидят, голубки, милуются, он ей ручку нацеловывает, а блондиночка этой ручкой его по лицу гладит. Идиллия, одним словом. И стол накрыт по-царски, там и коньячок, и икорка красная, и всё, чего только пожелаешь. Вот я тогда первый раз и подумал, интересно, на какие шиши такой ужин? Меня тогда сильно удивило, как за два часа он себе такую кралю нашел, да еще и охмурить успел. И еще вот что подумал: если он от жены гуляет, значит и приработок где-то имеет, а внешняя правильность – так …конспирация… Но подумать – не значит доложить, да и не такой я человек… Короче, ничего я ему тогда не сказал, но запомнил… А если анонимку кто написал, так это не я …, – старик зло ухмыльнулся, – выходит, прав я оказался в своих подозрениях… Только пускай они теперь там без меня разбираются…

Лёшка не отрывал взгляд от рассказчика. Иногда он в такт разговору утвердительно покачивал головой, соглашаясь со своими мыслями и выводами. Он выждал паузу и спросил Сороку:

– А вы на чем тогда до Москвы добирались?

Пришло время удивиться старику. Он поскреб ногтями лысину и пожал плечами:

– Ну, ты спросил… а, так это … мы поездом поехали. Точно, вечером сели, а утром уже на месте. И назад таким же макаром. Фирменным лисецким. А тебе зачем?

Лёшка совсем неуважительно пропустил вопрос мимо ушей.

– А Нелюбин с вами вместе ехал? Никуда не отлучался?

– Въедливый ты парень, – Сорока немного улыбнулся, – люблю таких дотошных… Значит, так, нас семеро было … взяли два купе, но в разных вагонах. Смешно то, что вагоны в разных концах поезда, один в начале, другой почти в конце состава. Поужинали мы дома, чтобы деньги на вагон-ресторан не тратить. Взяли с собой вареные яйца, жены куриц нажарили, колбаска там… ну и мы бутылочку на четверых купили. В общем, голодными не остались. А Нелюбин… да, припоминаю, он полночи у наших провел, в хвосте поезда, а что?

– Нелюбин старшим в группе был?

– Ну да, он поэтому к нашим и ходил … проверял, как устроились.

– Ага, – согласился Самойлов с ехидцей в голосе и потёр ладоши, – он к своей крале ходил, а не к вашим…

– К какой крале? … Подожди, ты хочешь сказать, что та баба из ресторана лисецкая? Не может быть… Хотя … – старик задумался, – а с чего ты так решил?

– Проще пареной репы, – Лешка улыбнулся краем губ и начал привычно загибать пальцы, – всё с ваших слов. За два часа в Москве маловероятно познакомиться с девушкой, при условии, что ей надо успеть переодеться для похода в ресторан. Это раз. Конечно, он мог снять проститутку, но зачем тогда её вести в ресторан? Зачем тратить деньги на икру? Нелогично. Еще маловероятнее довести дело до интимных отношений за два часа с порядочной девушкой. Это два. Нелюбин был старшим группы, значит, он организовывал поездку и билеты. Думаю, что вы не случайно оказались разбросанными по поезду. Это три. Значит, скорее всего, она ехала в том же поезде и Нелюбин половину ночи провел именно с ней, это четыре. Здесь, в Лисецке, как в большой деревне, если бы он пошел с ней погулять, на следующий день все бы всё знали. И в каком ресторане местному чекисту дадут безнаказанно провести вечер в объятиях красоток? А вот командировка – это то, что надо. Идеальное прикрытие.

Старик с уважением посмотрел на Самойлова и потряс заскорузлым указательным пальцем у него перед носом:

– Далеко пойдешь, парень. Быстро додумался, ЭВМ просто, а не голова. А я-то думал… Да, ты прав, не спорю. Однажды его кто-то из наших в городе видел с молодой девушкой, но я тогда решил, что это дочь… Ну да ладно, Бог с ним … может чайку?

– Нет, спасибо, – Лёшка ответил за всех и посмотрел на часы, – нам пора. Нам еще надо одно дельце в городе обтяпать. Можем не успеть. Спасибо еще раз, Василь Иваныч, вы нам очень помогли. – Лёшка кивнул Полю и снял с вешалки свою куртку.

– Спасибо большое, – проникновенно сказал Поль и протянул Сороке руку.

Тот её не пожал, а указал взглядом на дверь:

– Я провожу до калитки, – пояснил он, – там и попрощаемся.

Они втроём вышли из дома, гости впереди, хозяин немного сзади. День понемногу разогревался, и снег за прошедший час просел во всем огороде. Высоко на березе обосновалась большая стая ворон и шумно обсуждала, в каком ресторане им предстоит пообедать. Лёшка глубоко вдохнул, наслаждаясь чистым деревенским воздухом, бодрым шагом прошел по дорожке и открыл калитку. В десяти метрах от входа в дом Сороки красавец «Жигуленок» вишневого цвета пробил колесо, и хозяин машины, чертыхаясь, менял его на запаску. Он сидел к компании спиной, но было видно, как он яростно крутит рукоятку домкрата. Значительно дальше, почти у самой кромки леса, кружил трактор, тоже занятый своими сельскими делами. Далеко слева виднелось и хорошо прослушивалось шоссе, два километра до которого предстояло преодолеть по глубокой грязи.

– Ну что, бывайте, – Сорока протянул гостям руку, которую Лёшка тряхнул, как старому знакомому, а Поль с чувством благодарности пожал её обеими руками. – Да, вот еще что, – он сказал для всех, но повернулся при этом к Самойлову, – зайдите ко мне через недельку – я найду зарплатные ведомости, которые ты спрашивал. Архив в войну эвакуировали, но тот отчетный год у меня чудом сохранился. А тебе скажу следующее, – взгляд уперся в лицо Поля, – я, наверное, не в праве был тебе всё это рассказывать. Незачем просто. Я-то вернусь домой, а ты один на один останешься с переживаниями. Считай, еще раз деда похоронил. Ну да ладно … что сделано, то сделано, – он повернулся, и калитка снова скрипнула на всю деревню.

Первые десять минут друзья прошли молча, не проронив не слова, только чавкающая грязь аккомпанировала звуку шагов. Поль брел по дороге, полностью поглощенный состоявшимся разговором. Лёшка шёл сосредоточенно, огибая большие лужи с грязью и бросая короткие взгляды по сторонам. Первым молчание нарушил Поль.

– Алекс я не понял, а что за анонимка? Она на самом деле была? Ты же ничего про неё не рассказывал, – в голосе прозвучала невольная обида.

Самойлов чуть сбавил темп ходьбы и на минуту поравнялся с другом. Это всегда не просто – объяснять близким людям истину русской пословицы «меньше знаешь – крепче спишь».

– Поль… У меня, конечно, нет монопольного права на информацию. Но есть право решать, что будет лучше для дела. Заметь, для твоего дела. У тебя очень тонкая душевная организация, ты краснеешь, бледнеешь … а мы с тобой залезли в такие темы, где эмоции могут всё погубить. Я тебя об одном прошу, о доверии, и вообще, не время сейчас для обид.