Эндана - Галина Ли

– Пятнадцать…

Снова свист плети, влажный чмок о мягкое тело, тот же бесстрастный голос:

– Шестнадцать…

Толстая цепь звякнула и качнулась.

– Семнадцать… восемнадцать…

На этой цифре тело узника дернулось и обвисло, его сознание погасло, милосердно спасая паренька от окружающего кошмара.

– Воды принести? – деловито поинтересовался писарь.

– Нет! – осадил доброхота палач. – Тебе что, больше всех надо? Пусть так висит.

– Так наказание же! – неуверенно возмутился писарь. – Он даже не застонал ни разу!

– А я и так его исполняю! А если кто-то не верит, могу для убедительности пройтись по шкуре! Хочешь?

Служка затряс головой.

– Правильно не хочешь, – осклабился палач. – От моего удара ты не только застонешь, ты так заорешь, что в башнях услышат!

– А чего он не орет-то? – несмело усомнился писарь.

– Воин, – уважительно сказал заплечных дел мастер. – Таких хоть до смерти запори, рта не откроют. А до смерти нельзя… приказа не было.

Тут палач немного схитрил – приказ-то был. Избранный брат Масген шепнул на ухо, что не огорчится, если паршивец не доживет до утра, да только и он, Берн, не слепой. Татуировка на плече – не простой узор. Такие получают только очень близкие друзья его величества за особые заслуги. А ну как король к утру одумается? И решит, что погорячился? Как бы за порку не взгрели, приказ-то жрец отдавал… Да и знает ли вообще его величество об узнике?

– Ты считай лучше, а то я не умею.

– Тридцать… Тридцать один…

Писарь с жалостью посмотрел на пленника, размышляя, не стоит ли скостить несколько ударов, раз палач считать не умеет. Да только где гарантия, что за дверями не прячется соглядатай?!

Мужчина в сомнении почесал кончик носа – глазом моргнуть не успеешь, как окажешься рядом с несчастным.

– Тридцать два…

Однако палач-то прыть сбавил… Иначе как объяснить, что на спине еще мясо осталось? Хотя… как ни крути, а шансов выжить нет – перенести восемьдесят ударов не по силам взрослым мужчинам, не то что таким… воробьям. В чем же провинился мальчишка? Ни обвинений, ни судей… Кроме жреца – никого. Стражников и тех выгнали.

Но жрец выглядел довольным, когда уходил.

Писарь все же сбился со счета, покосился на дверь и рискнул:

– Сорок один… Сорок пять… Сорок восемь… Пятьдесят три… Пятьдесят шесть…

И все-таки что такого страшного натворил этот чужеземец?

* * *

Боль, лишившая сначала сознания, вырвала потом из спасительного забытья.

Девушка, дернувшись, попыталась нащупать ногами пол. Странно, но ей это удалось. Видно, палач немного приспустил цепь – получилось встать на всю ступню.

О боги! Как же она была глупа, веря в королевскую честь! Как он мог оставить ее на милость дряхлого сумасшедшего кровопийцы?!

Леа до последнего мгновения казалось невозможным, что Тиар поверит в глупое обвинение! Да если бы он только знал…

Сначала ее высочество чуть не заплакала от боли, унижения и обиды, но ненависть выжгла готовые навернуться слезы после первого же удара плетью.

Восемьдесят ударов! Как она не умерла и не сошла с ума – непонятно.

Девушка зарычала – ей уже приходилось сталкиваться с человеческой подлостью, но то были отъявленные негодяи, чьи души уже разложились. Их и людьми-то назвать сложно. Но молодая девушка… Принцесса! Как же она посмела?! За что?!!

И Тиар… Почему он поверил?! Почему не защитил?! Он же понимал и чувствовал ее до самых глубин души. Знал, кто ей дорог! Сам иногда так смотрел… Как он мог сбежать, оставив в руках врага?

Комната поплыла и закружилась перед глазами, девушка снова обессиленно повисла на цепи. Тело покрылось липким потом.

Необходимо найти способ выбраться, а то ведь избранный брат Масген обязательно придет проведать, как чувствует себя «добыча». Он с радостью доведет дело до конца. И хорошо, если только Масген! Ведь не случайно выбрали момент, когда рядом нет ни одного друга Леа.

Самым омерзительным для девушки было чувство беспомощности. Она осталась почти без оружия. Почти, потому что любимый нож при обыске не нашли – принцесса чувствовала его в рукаве.

Права Арзила – нож богов нельзя украсть или забрать насильно.

А еще в подошве сапог скрыто потайное лезвие. Вот только бы руки освободить…

Передохнув, Леа выпрямилась и не удержалась от стона – пропитанное кровью рванье прилипло к ранам, и теперь любое движение лишь усиливало боль.

Ее высочество, облизав пересохшие губы, сделала единственное, что было в ее силах, – поскоблила ногтями звено цепи. На железе остались глубокие царапины. Девушка чуть не расплакалась от счастья – она выберется, обязательно выберется! Главное, чтоб ей дали время.

Леа легко могла бы доказать невиновность, но уста словно запечатал давний совет жрицы, а еще – чувство опасности. Слишком легко в Кенлире на женщин навешивали ярлыки. Источник зла, средоточие колдовских сил и соблазна. Дело сразу могло закончиться костром.

Леа, прикусив губу, задрала голову, разглядывая оковы. Железо поддавалось хорошо, но слишком медленно – девушке приходилось часто отдыхать.

Если бы только не эта треклятая слабость. И как хочется пить…

За дверями царила тишина – видно, стража улеглась спать, принцесса слышала лишь собственное судорожное дыхание.

Она выживет, выживет и вернется домой, какими бы дорогами для этого ни пришлось пройти! Только жалко, что не удастся обнаружить ту тварь…

Леа, вывернув кисть, ощупала стальное звено и принялась скрести ногтями по железу, чувствуя, как с каждой минутой углубляется пропил.

Прошло уже несколько часов с того момента, когда ее высочество первый раз пришла в себя. Она еще несколько раз теряла сознание, но, очнувшись, снова принималась за дело, расширяя борозду. Леа жалела лишь об одном – что нельзя дотянуться до цепи зубами! Она выгрызла бы себе свободу!

Неожиданный тихий скрип заставил девушку затаиться – кто-то легкой поступью приближался к ней со спины.

– Какая замечательная картина! – промурлыкал незнакомый женский голос. – Что, допрыгался, милый мальчик?

Леа даже не шевельнулась, поборов искушение повернуть голову и посмотреть на незваную гостью. Пусть думает, будто узник совсем без сил.

Зашуршал тяжелый шелк платья, и перед девушкой встала неизвестная дама.

Леа медленно подняла голову, всмотрелась и яростно дернулась:

– Ты!

– Узнал? – зашипела дама, ее зрачки вытянулись, как у змеи, лишив глаза человеческого выражения. Женщина тихо рассмеялась: – Я угадала, думая, что ты увидишь мою истинную суть! Боялась, что король построит всех придворных и слуг да даст тебе команду прогуляться перед строем, – красавица недобро оскалилась. – Но наш король простак! Да и ты тоже. Достаточно было пожаловаться, что я боюсь тебя до смерти… Люди… Вами так легко управлять!

– Финдхоем, – прохрипела Леа пересохшим ртом. – Любовница короля и жреца! Верно?

Фрейлина принцессы улыбнулась.

– Верно. Я же сказала – вами так легко управлять! – После этих слов улыбка сама собой сползла с красивых губ. – Но ты, ты все-таки доставил мне хлопот!

Женщина снова обошла вокруг Леа:

– Я вижу, палач тебя пожалел. Надо исправить эту ошибку. Не буду кривить душой, твоя смерть доставит мне большое наслаждение. К тому же я думаю, на вкус ты гораздо приятнее, чем на характер.

Она снова рассмеялась, сбросила с плеч плащ, подбитый мехом, и стала медленно снимать платье.

– Испачкать боишься? – усмехнулась Леа.

– Что ты, я боюсь его порвать! – улыбнулась Финдхоем и облизала губы, томно мурлыкнув: – Не идти же потом до королевской опочивальни голой. Ведь Тиар сегодня так нуждается в утешении!

Очень странно смотрелась обнаженная женщина, спокойно стоящая перед изувеченным узником посреди пыточной камеры.

Красавица запрокинула голову, и ее тело выломала судорога трансформации. На глазах, выгибаясь, расширились ребра, вытянулись и обросли огромными зубами челюсти, вылезла жесткая шерсть, больше похожая на щетину, нежная кожа превратилась в костяные пластины, а трепетные ноздри изящного носа вывернуло наизнанку.

Теперь перед девушкой на четырех лапах стояло широкогрудое, зубастое чудовище, сильно смахивающее на хищных гиен варнабских пустынь. Вот только по сравнению с этим зверем гиены казались безобидными милашками.

Тварь, щелкнув зубами, неторопливо пошла к жертве, урча и с вожделением облизываясь. Она не сомневалась в легкой победе – ведь добыча скована и не может сопротивляться.

Леа напряженно следила за противницей, сторожа первый бросок. Он не заставил себя ждать: оборотень рванулся, метясь узнице в горло, но безуспешно – Леа, подпрыгнув, врезала ногой по чувствительному носу чудовища. Брызнула кровь из рассеченных острым лезвием ноздрей, и тварь закрутила было мордой, но тут же снова сжалась в пружину. И пришел бы конец ее высочеству, если бы не нежданная помощь – оборотня рубанули мечом. Удар вышел неумелый, но пришелся по задней лапе, заставив тварь коротко взвыть и повернуться к новой опасности.